Хочу

- Как Вы сказали? Записать мечту словами просьбы? Попробую...

Сальма взяла лист бумаги, присела на край стула и, положив его на коленку, задумалась.

- Сальма, Вы когда-нибудь у родителей что-то просили?
- Да, конечно.
- И как это происходило?

Сальма замялась, съёжилась вся, как от холода и вдруг, что не свойство восточным женщинам, затараторила:

- Уважение к отцу и матери - это заповедь. Её важно исполнять даже тогда, когда родителей нет рядом. То есть нельзя плохо думать о них, вспоминать что-то, что когда-то не понравилось. Точнее, важно забыть сразу, потому что родители лучше знают, что ребенку, особенно дочери важно. Чувства младшего поколения обманчивы. Понимание этого приходит с возрастом.
- Понимаю. А как Вы просили что-то у родителей?
- Я же говорю, нельзя вспоминать плохое, - Сальма скомкала лист и отбросила от себя. Потом, как-будто опомнилась, подскочила, подняла бумажный комок, стала расправлять его, всё так же, на своей коленке. Она выравнивала его так тщательно, что лист треснул. Сальма испуганно посмотрела на меня и расплакалась.

- Что Вы так расстроились? Что Вас встревожило?
- Понимаете,  фраза "я хочу" считается неуважительной. Я никогда  не говорила своим родителям "я хочу".
- А как Вы выражали свои желания?
- Всё, что мне было нужно, у меня было. Я же говорила, что родители лучше знают, что необходимо детям.

- То есть, если я Вас правильно понимаю, Вы ничего не просили?
- Я не помню.

Не могу сказать, что я выросла в религиозной семье, но "вопрос" уважения к старшим был "семейной традицией", которую соблюдали молча, не обучая, примером.
Каким-то внутренним чутьём я улавливала, интуитивно понимала, что нужно делать так, как делают окружающие.

Но, одна фраза звучала, не помню, насколько часто, но по сей день вызывает во мне трепет: "Бойся матери своей и отца своего", иногда напоминалось, что сидеть в присутствии стоящих старших - неприлично.

Однажды, я прочитала какой-то трактат, он лежал на подоконнике в синагоге, в нём описывалось как нужно относится к родителям, помимо уважения и трепетной (как страх) любви к ним. Помню несколько пунктов - когда родители говорят, не прерывать их; если родитель-ница спит, не будить, если только ради спасения жизни; предлагать свою помощь родителям; всегда вставать, когда кто-то из родителей входит в комнату; нельзя сидеть на месте родителей; помгать материально.

Помню, как захотелось вымыть руки после прочтения нескольких страниц этой брошюры.
Не было у меня строгого еврейского воспитания. Какие-то обрывки знаний или традиций, которые выполнялись на уровне ощущений.

Тогда, в синагоге столицы, я впервые столкнулась религией предков на уровне правил. И они, эти правила, напугали меня, оттолкнули.
В них не было любви. Только суровые слова - это моё ощущение.

Конечно, в той брошюре писалось и об обязанностях родителей по отношению к детям, но рвотное чувство было настолько сильным, что я убежала в дамскую комнату.

Все время пребывания на службе я плакала, сама не знаю по какой причине.
Тогда я решила, что религия не для меня!

И вот у меня в кабинете сидит молодая красивая женщина, воспитанная по религиозным правилам.
Я не знаю её фамилии, национальности, вероисповедания, но у меня те же чувства -
тошнота и желание вымыть руки.

- Сальма, а Вы у меня можете что-то попросить?
- Да, конечно. Вы можете дать мне другое задание?
- Что Вам не нравится в задании "я хочу"?

- Я не знаю что я хочу. Муж покупает всё необходимое мне и детям, сам привозит продукты, мы путешествуем, точнее, путешествовали, до локдауна. Мы с детьми ни в чём не нуждаемся. Муж дарит мне украшения, относится уважительно.

- Сальма, а Ваше имя что означает?
- Благополучная. Моё имя для меня талисман. Родители до свадьбы выбрали имя для девочки. И когда я родилась, "вместе со мной пришло в дом благополучие", так родители говорили. Отца перевели на более оплачиваемую должность, мама смогла не работать и следить за домом, ухаживать за родителями папы, за нами - за мной и братом.

- А какое имя у Вашего брата?
- Я не могу говорить о брате.
- Он умер?
- Ну, можно и так сказать. Он нарушил желание родителей - женился по своей воле и уехал в другую страну. Мы никогда и ни с кем не говорим о нём.
- А Вы любили брата?
- Я и сейчас его люблю, - опять расплакалась Сальма, - он снится мне. Я просыпаюсь от слёз, всё лицо мокрое. Однажды муж заметил и спросил о причине моих слёз. Мне пришлось ему сказать неправду. Я сказала, что увидела во сне как птица падает со скалы.
- И что Вам на это сказал муж?
- Он сказал, что мне не стоит смотреть много передач о животных. Я действительно много смотрю о животных, о птицах, о морских животных. Если бы я могла, то выучилась бы на ветеринара.
- Могла? Почему "могла"?
- В 17 лет я вышла замуж и через год родила первенца, потом через год второго ребенка и через три года дочь.
- У Вас трое детей? Кто второй - мальчик или девочка?
- Второй ребенок родился и умер почти сразу, мне не сказали кто это был или была, - вновь разрыдалась Сальма.

"Какое то мракобесие!!!" - пронеслось в моей голове.
Выдержав паузу, я спросила Сальму:
- Вы тоскуете по умершему ребёнку?
- Да!, - рыдая в голос, проговорила Сальма, - каждый день.

- Вы хотели бы дать ему или ей имя? Похоронить тело умершего ребёнка?
- Как? Разве такое возможно?
- Реально - нет. Терапевтически - да. Вы хотите это сделать?
- Не знаю. ... Возможно.... А как это возможно?

- В Вашем народе есть имя, которым можно назвать и мальчика и девочку?
- В каком народе? Что Вы имеете ввиду?
- Ваше имя - Сальма. Оно ведь восточное? Вы какой национальности? Простите, вопрос Вас задел?
- Нет, не задел. Я не поняла о чём Вы спрашивали. Я русская. Имя родители придумали, точнее выбрали. Они подбирали имена, ещё до свадьбы, кажется я говорила уже об этом, со значением. Имена со значением, чтобы нам, их детям, имена принесли счастье. Вот у брата моего имя - Ян, что означает милость Бога.

У Сальмы изменилось выражение лица - вместо печали на нём проявилось выражение ужаса:
- Я произнесла имя брата!
- Прекрасно! Он вновь стал для Вас живым, не умирая.

Сальма рвала на мелкие кусочки лист на котором ей нужно было написать свою мечту. Возле её ног валялись мелкие кусочки бумаги. Они были похожи на крупные снежинки.

- Мне нравится имя Мишель. Оно подходит и мужчинам и женщинам. Если назвать ребенка именем Мишель, то можно произнести такую фразу - "Мишель скоро бы исполнилось девятнадцать лет".
- А какое имя у сына? Как зовут Вашу дочь?
- Сына зовут Александром, дочь Александрой. Так хотел муж. Детей назвали в честь его отца.
- Сколько лет Вашей дочери? Пятнадцать?
- Нет, скоро восемнадцать. Я родила её через три года после свадьбы.
- Спасибо, что уточнили. Я подумала, что Вы родили дочь через три года после ...
- Нет! Через три года после свадьбы!
- У Вас взрослые дети.
- Да. Скоро покинут отчий дом. Совсем пусто станет.
- Что Вы имеете ввиду, когда говорите "покинут", и "совсем пусто станет"?
- Сын учится и работает - приезжает только на выходные. Он уезжает по учебе в Англию и, скорее всего, останется там жить. И я буду очень рада если он так поступит.
- Почему?
- Там другие нравы. Там нет ..., - Сальма осеклась, - ну, Вы понимаете.
- Нет, не понимаю. Нравы везде разные, согласна. Но и в нашей сттране много разных нравов. Порой противоречивых.
- Я не хочу об этом говорить! - твёрдо произнесла Сальма.
- А о чём хотите?
- О Мишель.

Сальма поднялась, подошла к столу, взяла лист. Постояла возле стола, взяла карандаш красного цвета и большими буквами написала: МИШЕЛЬ.
Потом посмотрела мне в глаза и спросила:
- Как будем хоронить?

Похороны.
Это не то, что я ожидала от практики консультирования.

Мы обе вытащили коробки с песком, пластилином, игрушками, цветной бумагой и прочей "мишурой".
Сначала Сальма вылепила тельце, обмотанное пуповиной так, что не былло видно пола "младенца". Потом она выкроила из белой ткани рубашку, похожую на "крестильную" и сшив её по краям, надела на куклу. Потом был сооружён маленький ларец из бумаги, и различных цветных нитей, в который она поместила Мишель.
А потом, вдруг, стала мастерить плот из сухих веточек.

- Пойдёмте на речку? Пожалуйста! Давайте сделаем как в фильме "Первый рыцарь". Вы смотрели этот фильм?

Конечно я видела этот фильм и почти сразу подумала о нем, фильме, как о причине изготовления плота. "Кто позволит нам жечь в парке?"

- Я не уверена, что Ваша идея правильная.
- Я - мать. И мне решать как хоронить Мишель, - неожиданно твёрдо произнесла Сальма. - Я хочу именно так похоронить своё дитя.

Мы шли по парку, вдоль речки и искали уединенное место. Благо была середина дня - дети в школе, взрослые на работе, старики, скорее всего, отдыхали после прогулок.
В парке почти не было людей. Наконец-то! изгиб речушки, кусты, и вокруг ни одной души. Сальма опустила плот с ларцом на воду и подожгла бумагу, между плотом и ларцом, заранее смоченную медицинским спиртом. Что бумага! Она облила этим спиртом все свои поделки, пролила остатки на пол в кабинете. Думаю, что ещё и завтра запах напомнит мне о событии этого дня.

Мы стояли и молча смотрели на пламя и на то, как плот медленно погружался в воду.
Для меня было странным видеть и горение и потопление одновременно. На какой-то миг я забыла о Сальме и о причине действия. и вдруг Сальма произнесла:

- Я хочу развестись и уехать с дочерью в другую страну. Я хочу чтобы у дочери была другая судьба. Спасибо Вам!

Она развернулась и пошла от речки в сторону дороги. Не оглянулась ни разу.

А я стояла и смотрела.
Сначала ей вслед.
Потом на круги на воде.
Потом на кусты у реки.
Потом на небо.

И я спросила себя: "А что хочу я?"