Призрачный институт

Научные кадры неотвратимо стареют, освещение в корпусах института постепенно гаснет, окно за окном превращается в черные квадраты. Телефонные звонки уходят вдаль, все глуше и глуше, не слышны даже тонкому уху – это называется эффект Допплера. Люминесцентные лампы и прочее оборудование частью износились и треснули, частью утащены из потерянного храма в дольний мир материальных практик молодыми и предприимчивыми. Остальное возносится подобно Небесному Иерусалиму, то ли погружается в глубины – как Град Китеж. Комнаты, лаборатории и торжественные залы исчезают своим чередом – за горизонт событий мировой науки. Медленные ритмы хтонических музейных подвалов дополняют траурную картину. Ученый совет мудрецов собирается с трудом, все более расплывается по векам-эонам, каждый находит свое место в вечности. Библиотеки безмолвны, священные книги читают только призраки.

Как бы то ни было, остается тьма нерешенных судьбоносных задач. Платоновский мир идей не тускнеет, связь с небом неразрывна, творческий труд продолжается и в нижнем мире-пещере, потоки позитивной кармы нельзя прервать, невозможно унять. Пускай теперь институт круглые сутки пуст, - это облегчает действия пытливых умов из чистых ментальных миров, даже робких призраков, еще не достигших полного самосознания в новом существовании. Основная работа идет в ночных сумерках, когда воздух тих и прозрачен, а грубые земные энергии, грохот самосвалов и трамваев, дурные мысли города, живущего корыстью и чувственными удовольствиями, не парализуют высоких стремлений.

Не слышно шагов в коридорах и магических переходах-тоннелях меж корпусами, лишь по стенам бесплотные тени, отблики тонких тел, для которых нет преград – ни дверей, ни кодовых замков. Мечутся и затухают огоньки мысли, ясность растет по мере приближения к результату. Оттачиваем лезвие бритвы Оккама, движемся к общему прозрению, разделению и новому слиянию миров. В радужных комплексных пространствах космических эонов расцветают цветы озарения, все рамки рушатся, нет давления человеческой традиции, авторитета церковного предания от научного сообщества.

Одинокий вахтер, единственный из людей, грустно и задумчиво смотрит за своей стойкой сны, не отличая их от реальности. Они все больше заполняются символами и образами, высшими формами. Возможно, он – последнее воплощение великого Эйнштейна, о котором усталый ученый давно уже мечтал.