Остров

1
Я ненавижу тебя! Пошла к черту! Слабым движением руки он пытался дотянуться до привидения, отогнать его в сторону, чтобы оно исчезло с его глаз. Ему казалось, что он дотягивается до него, но оно изгибается и каждый раз оставаясь все таким же безобразным и страшным. И рука уже ничего не может нащупать телесного, а только пустоту, страшную и холодную.
 Он закрыл глаза, чтобы не видеть перед собой эти черно-синие впадины и ядовитую улыбку рта-ямы. Тупая ноющая боль в затылке. Перед глазами, словно тучи в мрачную погоду, плывут темные круги. Сквозь этот хаос в голове у Фреда мелькнула мысль, что он сейчас может потерять сознание и тогда… Что будет
, он не мог себе представить. Его знобило от холода и страха. Пальцы вгрызались в песок, и сквозь шум в голове он слышал собственный стон.
  В себя пришел ночью. Смутно различая дверное проем сарая, остовы старых бревен, торчавшие словно ребра скелета, полуразрушенные стены, источавшие запах сырости и плесени. Затылок продолжал ныть, и ему казалось, что в эту часть головы ему влили свинец. Когда он переворачивался, чтобы освободить затекшие ноги и бок, чувствовал, как в затылке что-то переливалось, словно жидкость в колбе.
  Но он жив, и привидение уже не торчит перед глазами, не изгибается перед ним, не испытывает его терпение – оно ушло и унесло с собой страх, страх перед смертью.
  Теперь он знал, что будет жить, хотя и боялся глубоко вздохнуть, неосторожным движением нарушить ту нить, которая связывала его с жизнью.
  Первый утренний луч пробрался между бревен и замер. Вот он первый вестник жизни и свободы. Он так нужен ему, чтобы поверить в свое существование, чтобы поверить в надежду.
  Снаружи доносился монотонный шум. Море плескалось о берег и напевало свою вечную песню. Как он ненавидел его сейчас.
  Ползком, ярд за ярдом он двигался к двери, борясь со своей беспомощностью. Сейчас он был похож на раненого волка. Оставалось только завыть, как делают это хищники в минуты голода и бессилия. По щеке медленно ползла слеза.
   Когда Фред выполз из своего укрытия, подставив лицо ветру, несущему с моря соленый йодистый запах свободной стихии, он поблагодарил судьбу за щедрость, которую она проявила к нему, сделав его свободным. И хотя было неизвестно, надолго ли эта свобода ему дарована, он был счастлив.
  Он не хотел сейчас думать ни о чем другом.
  То небольшое расстояние, которое отделяло его от кромки воды, оказалось невероятно огромным. Фред полз метр за метром, оставляя за собой на песке глубокие борозды, какие обычно оставляет тяжело раненный зверь, преодолевая дистанцию до грани, отделяющей его от вечности.
   На берег море выплеснуло морские водоросли и мидии. Слюна наполняла рот, хотелось есть. Но попытки расколоть мидии о камень оставались безуспешны. От напряжения на висках выступил холодный пот. Он вынужден был оставить моллюсков в покое и потянулся за стеблем морской капусты. Отвратительный привкус скользкой водоросли вызвал головокружение и тошноту.
  Звон далеких колокольчиков привлек его внимание. Он знал происхождение этих звуков: это буй-ревун подавал свой голос, пытаясь перекричать стихию моря и предупреждая морских путешественников об опасности. В миле от берега кружились чайки. А ведь всего этого он мог и не видеть…
2
  Трюм был переполнен людьми. Они задыхались в этом невообразимом аду. Ни на минуту не затихали ропот и проклятия.
Казалось, что их собираются сгноить в этой вонючей утробе. Пищу подавали только один раз в день в корзинах, которые спускали через люк на веревках. Люди не знали, куда их везут и что с ними будет. Они уже не выносили друг друга. Словно звери скалили зубы, ссорились между собой и готовы были убивать из-за куска вонючего мяса.
 Сосед Фреда, накрыв голову сюртуком, надрывно кашлял. Это продолжалось уже много дней и ночей. Фреду казалось, что свидание его соседа с потусторонним миром должно произойти с минуты на минуту. Но тот продолжал жить и мучиться, и мучить тех, кто был рядом. Он был настолько худ и немощен, что напоминал мешок, в который набросали костей. Всякий раз, когда Фред ложился подле него, появлялась тревога и омерзение. После каждого припадка кашля сосед подолгу лежал без движений и, казалось, что он уже отбыл или готовится это сделать. Руки, выглядывавшие из-под тряпья, синели, рот открывался, а глубоко запавшие глазницы походили на страшные ямы.
  Однажды мешок с его телом был поднят через люк и выброшен в море.
  Фреду было нелегко думать, что подобное может произойти и с ним.
  В тот день он не притронулся к пище. И несмотря на то, что его мучил голод, гнилостный запах мяса вызывал отвращение. После того, как корзины опустели и людям нечего было ждать, ропот и угрозы приутихли – они были погружены в свои безрадостные мысли.
  На палубе была слышна возня. Там к чему-то готовились. Скрипели  люки- это отворачивали болты. Что-то ударилось о борт судна и глухо шлепнулся о воду якорь. Якорная цепь поползла, гремя своими звеньями. Отпирали люки и сбрасывали вниз трапы. Стали слышны крики матросов и гомон чаек. Послышалась команда, все зашевелились и молча двинулись по трапам на палубу и усаживались на корточки или просто падали от бессилия вдоль борта. Они как бы превратились в стадо послушных животных.
  Справа к борту пришвартовалась баржа. В миле отсюда вырисовывался в голубоватой дымке силуэт скалистого берега. Фред с трудом сдерживал волнение. Глаза привыкшие к длительному полумраку, сводило от боли. Он, как и другие, понукаемые охранниками, сел у борта. Затем послышалась команда, и вереница людей двинулась по трапу на баржу. Двигатели ее работали шлепками, выбрасывая назад сизый дым, стлавшийся по воде тонкой пеленой.
  Сердце Фреда колотилось, и он слышал его неистовые удары.
Он смотрел на скалистый берег, вырисовывавшийся в сизом тумане. «Бежать»- мелькнула мысль. Но он тотчас отогнал её, так как бежать было невозможно: до берега далеко, а он, слабый и голодный, вряд ли сможет преодолеть и десятую долю этого расстояния. Ему совершенно не хотелось умирать в этой мутно- зеленой воде, таившей под собой холодную бездну. Ещё была надежда, что все образуется, что самое страшное позади.
  Взгляд Фреда упал на брошенный под лестницей брезент. До него было совсем близко. Новая мысль – плод отчаяния – овладела им. Он даже не успел подумать, зачем это делает и что из этого получится. Мысль еще колебалась, а тело уже само подалось вперед. С такой быстротой бросается даже в чахлые, но кажущиеся спасительными, заросли отчаявшийся загнанный зверь, когда ему уже нечего терять.
  Фред замер, прижавшись к палубе. Совсем рядом слышны были шаркающие шаги. Кто-то чуть было не наступил на него.
  Он лежал долго. Плечи и руки затекли, но он боялся пошевелиться. Чувствовал, как от напряжения теряет сознание.
  Очнулся от тишины, царившей вокруг. Ни голосов, ни движений по палубе, а только чуть слышно, как плещет вода о борт да треплет ветер края полога, прикрывавшего его. Что дальше? Фред прикусил губу и почувствовал солоноватый привкус крови. Осторожно освободил затекшую руку и вытянул ее вперед. Рука уперлась во что-то твердое, но податливое. Он пошарил пальцами и отдернул руку, словно его обожгло током. Это была чья-то нога. Фред, работая локтями, осторожно выполз из-под брезента. Вокруг не было ни души. И это было странно и непонятно. Какое-то чувство подсказывало ему, что нужно действовать решительно и быстро-бежать отсюда. Он глянул за борт, опершись о бухту каната. По эту сторону был чистый горизонт и бесконечное море, по другую, в нескольких сотнях метрах, к берегу уходила баржа с людьми на палубе.
  Тяжелая тишина пугала Фреда. Он бросился к брезенту, под которым только что прятался, повинуясь внезапно возникшей в его сознании еще не оформившейся, но тревожной мысли, и откинул его в сторону. Вытянувшись во весь рост, лежал мертвец в форме морского офицера. Лужа крови растеклась вокруг головы.
  Фред растерянно смотрел по сторонам. Ему стало невыносимо жутко от понимания, какая трагедия произошла здесь. Солнце уже
заходило за дымку горизонта и лучи его зловеще поблескивали на сырой палубе и стеклах рубки. Если бы ему захотелось заглянуть внутрь судна, в машинное отделение, в кубрики дл матросов, то он содрогнулся бы от увиденного, обнаружив там еще десяток таких же мертвецов.
  Взгляд упал на шлюпбалки, там был спасательный плот. Он торопился, гонимый страхом.
  Черные глазницы иллюминаторов смотрели вслед беглецу тревожно и гипнотизирующее. Они будто тянулись за ним, словно щупальцы, не видимые, но осязаемые каждой клеткой своей плоти. Уверенность в том, что теперь он достигнет берега, придавала ему силы. Он разорвал на груди полуистлевшую рубашку и задышал полной грудью. Черный силуэт судна медленно
растворялся в вечернем сумраке. Солнце уже опускалось за горизонт, и море отсвечивалось розоватыми бликами. Брызги воды, разлетавшиеся от весел, падали гребцу в лицо, на плечи, и ему было приятно; ветер трепал волосы и бороду, освежая разгоряченное тело Фреда.
  И вдруг страшный взрыв потряс воздух. Сотни молний сверкнули перед глазами, впиваясь в них словно иглы. Вода заплясала, заклокотала, точно в кратере вулкана, плот вздыбился и обрушился на беглеца. Весла выскочили из рук.
  3
  От холода или от привкуса морского воздуха, возможно, от того и другого вместе, у Фреда кружилась голова. Его знобило. К горлу подступала тошнота. Попытки совладать с голодом вконец обессилили его, и он вновь потерял сознание…
  Когда очнулся, едва не вскрикнул от неожиданности: под ним была настоящая чистая постель с белыми простынями. В воздухе чувствовался аромат миндаля и лекарств. Бросились в глаза оклеенные обоями стены с коричневым обводом под потолком; низко свисавшая люстра, дрожавшая на сквозняке множеством стеклянных ромбиков; выходившее в сад и открытое настежь окно, одна створка которого, покачиваясь от ветерка, отражала на стене солнечных зайчиков; матовые шторы, прикрывающие верхнюю половину окна; массивный деревянный стол, придвинутый к кровати, на котором стояли склянки, по-видимому, с лекарствами.
  За окном, в саду слышался разговор. Говорили внятно и Фред разобрал женский и мужской голоса.
  - Как он?- спрашивал мужчина.
   - Он еще спит, - отвечал женский голос.
  - Смотри за ним. Если нужен буду, позовешь.
  - Хорошо, отец.
  Люди, к которым он попал, подобрали его безжизненного на берегу. Это была семья рыбака. Отец и дочь жили в  небольшом домике на берегу фьорда, куда море и выбросило Фреда.
 Уже на шестые сутки Фред чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы рискнуть пойти прогуляться по берегу. Его никто ни о чем не расспрашивал. Девушка приносила ему поесть и уходила. Она молча улыбалась, обычно приостанавливалась у двери, чуть заметно кивала и уходила. Как будто ничего не произошло, как будто он был членом этой семьи, заболевшим и теперь отхаживаемым ими.
  Старик тоже иногда заходил. Останавливался у двери, смотрел на больного и уходил.
  А старик думал о Фреде, как о человеке, потерпевшем катастрофу, и которого он обязан был просто из человеческих соображений спасти, вылечить. «Придет время, - думал он,- и этот человек сам расскажет о себе. Что я буду ему надоедать? Он такой слабый. Всякого море может выбросить на берег. Последнее время здесь стало твориться такое…»
4
  - Энри Джайлс, Джон Маккензи, Леон Боул – на выход,- тюремщик распахнул дверь, пропуская в коридор заключенных.
  - Куда их? – спросили из камеры.
  Бульдожья челюсть тюремщика отвисла и сдвинулась:
  - Проветриться… ха, ха, ха.
 Дверь с лязгом захлопнулась, и загремел тяжелый засов.
  Своды тюремного помещения, насквозь пропитанные сыростью и плесенью, давили на сознание людей, переполняя его отчаянием и безысходностью. Одни заключенные, поникшие и потерявшие человеческий облик, уже не видели никакого просвета в своем дальнейшем существовании, и большинство безропотно ждали, что же будет с ними. Другие ничего не ждали, а только умоляли судьбу сжалиться и лишить их разума и жизни. Тех, кто пытался роптать, в насмешку за непримиримость не трогали, никуда не вызывали, а только томили в камерах, выжидая, когда же они, наконец, сломаются и смирятся. И это было хуже всего.
  Дежурный надзиратель распахнул дверь, посчитал количество выводимых, проверил поименно, расписался в журнале и передал его конвойному.
  - Все,- сказал он.
 И непонятно было, сказал ли он это в подтверждение того, что процедура передачи закончена, или был в этом какой-то иной смысл, потому что в эту минуту он посмотрел на заключенных с какой-то особой выразительностью, даже как будто с жалостью, взглядом, каким жалеют уходящих и уже не возвращающихся никогда.
  5
  - Вольф, из второго корпуса передали, что там что-то произошло.
  Вольф медленно повернул голову.
  - Молли, вы олух. Вы что, не можете справиться сами? Нет! Это невыносимо! Вместо того, чтобы пойти и самому разобраться, вы бежите ко мне, когда я принимаю ванну.
  Вольф махнул руками и погрузился под воду с головой. Сквозь мыльную пену он долго пускал пузыри, затем голова его показалась вновь, встряхнулась и посмотрела на помощника.
  - Какого черта, Молли?
  Молли понял своего шефа и поспешно удалился.
  Когда Молли вышел, Вольф вылез из ванны, долго вытирался, осматривал в зеркале свое лицо, щупал мешки под глазами, качал головой и пенял на жизнь.
  Наконец он оделся и пошел в лабораторию. Там его ждал моложавый брюнет с маленькими и острыми глазами. Как только Вольф вошел, брюнет встал ему навстречу. Он улыбался, растягивая свои и без того тонкие губы, в результате чего они становились еще тоньше и ядовитее.
  -А, Робертс! Вы, как всегда, вовремя. Черт побери! Не говорите мне ничего. Я уже знаю, что сейчас вы спросите меня что-нибудь этакое… из политики. Но политикой я не занимаюсь. Я всего лишь ученый…
  Робертс пожал плечами.
  -Дорогой друг! Вряд ли в наше время можно отделить одно от другого. Но успокойтесь, у меня лишь маленький вопрос к одному из ваших сотрудников. И если вы позволите…?
  -Валяйте. При ваших-то полномочиях! -Вольф усмехнулся.
  В лабораторию заглянул Молли. Он уже вернулся из второго корпуса.
  -Ну, что?
  -Эксперимент провалился. Дик…
  -Пошли этого Дика ко всем чертям!- Вольф вскочил со стула.-Если он еще раз появится мне на глаза, я вышвырну его вон. Так и скажи ему. Кстати, это твой протеже… Я не намерен нести убытки из-за его глупости. Ты ведь знаешь, как дорог нам этот материал.-Вольф включил пульт, и на экране появилось лицо дежурного второго корпуса.-Дика сюда…
  В эту минуту лицо у Вольфа было красное и злобное. Молли, чувствуя, что ему пока здесь оставаться не стоит, потихоньку улизнул, плотно прикрыв за собой дверь.
  Из-за соседней двери доносились голоса. Разговор шел на высоких тонах. Робертс кого-то допрашивал.
  -Как!-стучал он по столу кулаком.-Вы доверили эту операцию безмозглым скотам?
  -Но никаких недоразумений не предполагалось. Все было рассчитано, и дозу они получили приличную. Препарат сработал…-оправдывался кто-то.
  -Вы где-то его прозевали!
  -Во всяком случае, он остался на судне. Судно было взорвано и ушло ко дну.
  -Я бы многое отдал, если бы ваше предположение оправдалось. Но есть факты, которые заставляют нас сомневаться. Вы знаете рыбацкий домик на берегу фьорда? Там наши люди видели какого-то незнакомца…
6
  Ночью с запада налетел сильный ветер. Он раскачивал гигантские пальмы, словно обыкновенные тростинки. К утру ветер затих, и только море продолжало еще постанывать и бросаться на скалы.
  Утром старик с Фредом спустили баркас и отчалили от берега.
  Шторм порвал сети. На починку ушла большая половина дня. Фреду дважды пришлось спасаться от акул. Когда дело было сделано, солнце уже висело над скалой. Баркас, тяжело переваливаясь, двинулся вдоль берега, волоча за собой спутавшиеся водоросли.
  Еще издали старик заметил вынырнувший из-за скалы катер, который повернул в их сторону.
  -Кого это несет?-проворчал он.-А ну-ка,-старик повернулся к Фреду,-ложись сюда.
  Он указал рукой на днище баркаса.
  Фред распластался на решетках, а старик набросал на него груду обрывков сетей.
  Катер приближался быстро. С борта его уже махали руками, и визгливая сирена резанула по ушам. Старик заглушил мотор.
  -Эй!-крикнули с катера.-У тебя все в порядке, старик?
  -Ходил чинить сети,-старик развел руками.-Такой шторм…
  -Тебе нужна помощь?
  -Нет. Я уже справился.
  На катере некоторое время молчали, переглядываясь и о чем-то разговаривая между собой. Затем снова взвизгнула сирена и катер, резко развернувшись, направился в море.
  Выгрузившись и затащив баркас за черту прибоя, старик и Фред, усталые и мокрые, поспешили в дом.
  Женни накрыла на стол и ушла, оставив мужчин ужинать.
  -Чувствует мое сердце, что-то неладное происходит,- медленно пережевывая пищу, сказал старик, уставившись взглядом в проем окна.- Бог дал тебе спасение от смерти в море… Я много прожил и уверен, что если на твой костюм обращают внимание, значит, он плохо сшит, либо сшит не так, как у других. Они никогда не доходили сюда, - он кивнул на море.- Я не интересовался, кто ты. Но вижу, что хороший человек. Я бы не возражал, чтобы ты остался здесь навсегда…- старик помедлил.- Кажется, моя дочь… словом, ты ей нравишься. Но судя по всему, тебе нужно скрыться… Я все обдумал. Женни отведет тебя.
7
  Вольф всю ночь не спал. Неприятности, которые вдруг стали валиться на его голову одна за другой, совсем выбили его из колеи. Пропал аппетит. Вот уже вторую неделю приятели тщетно пытаются уговорить его на прогулку на яхте. Он перестал играть в гольф. Его молчаливость и ежедневное уныние раздражают жену, и она угрожает уехать к своим друзьям, чтобы не видеть перед собой его физиономии.
  Первое, что повергло его в уныние, была неудача с новым экспериментом, на который он возлагал большие надежды. В случае удачи он надеялся заработать еще больший авторитет и хороший куш. Оказалось, что Дик, которого он уволил, вовсе не виноват, а виноват он сам, сделав ошибку при рассчетах. По отношению к Дику совесть не мучила его. Он был человеком трезвого рассудка и безжалостного характера: прагматиком- тираном.
  Второе, что немало расстраивало его, так это то, что в шахтах, на дне моря, головоногие вдруг ни с того ни с сего словно взбесились. Сейсмологи утверждают, что всему виной подземные толчки, которые участились последнее время. Они утверждают, что остров дышит и возможно землетрясение.
  «Лучше застрелиться, - думал Вольф.- Весь многолетний труд –коту под хвост. А тут еще секретная служба во главе с Робертсом лезет в его дела. Черт бы их побрал всех! Если это окажется правдой, то шеф меня повесит… Нет, все это кончится когда-нибудь печально.»
  Несколько дней уже рыщут по всему острову в поисках двух исчезнувших роботов. Вольф, когда узнал об этом, чуть не сошел с ума: почти в полмиллиона каждый обошелся институту. Он носился из кабинета в кабинет, кричал, требовал, умолял найти их и вернуть.
  Сегодня он встал рано, так и не заснув за всю ночь.
 Перевязал голову мокрым полотенцем и, и напившись таблеток, заперся в своем кабинете. Жена пыталась войти к нему, но он так и не впустил её. Бродил из угла в угол, садился в кресло и снова вставал, а когда ему казалось, что в помещении душно, открывал окно и подолгу смотрел в сад. Мысли путались, и он не мог определить точно, о чем сейчас должен думать. Вконец измученный, он потребовал кофе и ушел в лабораторию. Там он сидел у окна и ждал Молли, чтобы вместе с ним спуститься в море. Но Молли все не было, и он смотрел в окно, на зубчатые скалы, на бледно-серое небо и упиравшиеся в него острые изломы скалистых выступов. Длинный шлейф облаков выплывал из-за горизонта. Вольф подумал, что возможно будет дождь и шторм. Он решил больше не ждать своего помощника и вызвал секретаря.
  -Приготовьте лифт.
  Лифт был подготовлен к спуску. Проверена герметичность и исправность приборов. Вольф вошел в яйцеобразный отсек аппарата. Приборы отсчитывали глубину монотонными щелчками.
  Свет прожекторов пронизал морскую пучину. Перед глазами Вольфа предстали очертания подводного ландшафта.
 Каждый раз, спускаясь сюда, он чувствовал особое вдохновение. Ему казалось, что, не будь его, не было бы ни института, которым он гордился, ни этих существ, а точнее машин, роющих руду на глубине, на которую никто еще не посягал спускаться, ни известности и почета, которыми он так дорожит.
  Дно, изрытое кратерами, словно язвами, приводило его в восторженный трепет, и, благодаря этому чувству, он почти физически ощущал, как велики его деяния, как велик его разум, сумевший постичь тайны, о которых знали очень немногие. Это он создал этих существ, эти машины, ползающие сейчас за стеклами иллюминаторов. Это его изощренный разум сделал невозможное.
Занятый своими мыслями, Вольф не сразу услышал звук зуммера. С ним связывалась его лаборатория.
  - Вольф, вам срочно нужно подняться.
  - Что случилось?- раздраженно спросил он, узнав голос секретаря.
  - Скорее поднимитесь…
  Вольф вышел из отсека. Он был бледен и взволнован, предчувствуя очередной сюрприз, которых последнее время было итак достаточно.
  - Милли мертв, - сказал секретарь, протягивая Вольфу клочок бумаги.- Вот…
 Вольф остолбенело смотрел на этот клочок, боясь прикоснуться к нему.
  -Вы с ума сошли! – воскликнул он.- Что вы несете?!
 Вольф не узнал своего голоса. Бросив взгляд на строчки, написанные спешным почерком, он осознал всю реальность случившегося. «Никого не вините. Я преступник, как и все вы. Я проклинаю свою жизнь! Я проклинаю вас!»- было написано почерком Милли.
8
  Женни отвела Фреда в лесную хижину. Она обещала навещать его. Фред был благодарен Женни за заботу. Винтовка, три десятка патронов, несколько кулечков крупы и соль – вот и все, что имел он на первое время. Но и это было не так уж плохо. Некоторое время он сможет перебиться.
  Прошел месяц. Фред понемногу осваивался со своим положением изгнанника. Женни несколько раз навещала его, приносила продукты.
  Но между тем, жизнь в «подполье» начинала тяготить его, и чем дальше, тем сильнее. «Ну, отец что-нибудь придумает, - успокаивала его Женни.- Нужно потерпеть еще…» Она рассказывала ему, что к ним уже приходили какие-то люди. Они что-то вынюхивают…
  Фред понимал, что старик ничем не сможет ему помочь. Для того, чтобы выбраться отсюда, нужно чудо или большая куча денег. За него и гроша никто не даст, а старик и сам перебивается кое-как. Деньги, которые он зарабатывает на своих черепахах, уходят на налоги, страховку, снасти. И почему, собственно говоря, старик должен тратиться на него? Ради Женни, которой он нравится? Любой порядочный человек там, в Европе, с презрением отвернулся бы от него.
  Единственный возможный путь выбраться с этого острова – море.
Фред пока еще не представлял себе, как это возможно, но в голове рождались идеи. Если ему удастся выбраться отсюда, потом он заберет и Женни. Плот или лодка – вот что нужно было ему. Но осуществлять эту затею без подготовки – безумие.
  И все же он решил подыскать на побережье место, где можно приняться за работу…
  Фред уже несколько дней нетерпеливо ожидал Женни. Но она не появлялась. Написав записку и оставив ее в условленном месте, он отправился с винтовкой вдоль ключа. Он бродил уже несколько часов. Солнце стояло высоко, но не пекло, закрытое тонкой вуалью облаков. И потому, что оно стояло у него над головой, Фред определил, что уже полдень.
  Ополоснувшись в ручье, он привалился спиной к дереву. Пахнуло близким морем. Лесную тишину нарушали птичий гомон да шорох листвы. Внезапно резко подул ветер. Птичьи голоса затихли и лес зашумел. Но среди этого шума, издававшегося от раскачивающихся ветвей деревьев, его слух уловил совсем другой звук, похожий на скрежет металла. Он доносился со стороны моря. Нет, это не деревья терлись о стволы друг друга, и не треск ломающихся сучьев – ветер был умеренный, без порывов.
  Фред встал, оглядываясь, и осторожно начал пробираться сквозь кустарник. Через некоторое время в просвете листвы и веток увидел серебрившуюся поверхность волнующейся воды.
  Намытая морем отмель из белого ракушечника резко выделялась на фоне лесной зелени и воды. Море дышало, и это хорошо было видно у кромки берега, где вода накатывалась на песок, то отступала вновь. Справа, в двух милях, возвышались скалы, слева – далеко тянулась коса.
Взгляд Фреда уловил странное движение у кромки воды, у большого камня, и от того что он увидел, по спине пробежал озноб. По песку двигались, разбегаясь и сталкиваясь, обхватывая друг друга конечностями, два существа, удивительно похожие на пауков, но фантастических размеров. Это от них шел странный металлический звук. В своеобразном танце – борьбе они все ближе и ближе подползали к воде, пока, наконец, не исчезли в ней, оставив после себя взрыхленный песок.
  Фред, потрясенный увиденным, еще долго стоял, не в силах двинуться с места. Не в состоянии дать всему этому какое-нибудь объяснение, он стоял и смотрел на море.
Вздохнул с облегчением, когда берег остался далеко позади. Теперь его пугал каждый подозрительный и неожидаемый звук. Была ли то птица, вылетевшая из гнезда, или зверек, тенью ускользавший в заросли.
  Женни так и не приходила. Записка, оставленная им, лежала на прежнем месте. Его одолевало чувство тоски и тревоги, и хотелось бежать отсюда, куда угодно, лишь бы не оставаться одному.
  Ночи тянулись ужасно долго. Случайные шорохи за стенами хижины настораживали и порождали фантастические видения. Ему казалось, что остров кишит отвратительными тварями.
9
  Нарушилась одна из сложнейших систем «центра» Именно то, что Вольф считал самым неуязвимым. Вот уже несколько дней, как роботы объявили войну людям. Некоторые из них отказались включаться в систему питания, блокируя блок  памяти и создавая технические замыкания. Их пришлось утилизировать. Это поставило деятельность института под угрозу.
  Вольф ходил раздраженный и, казалось, готов был применить любые меры. Но в том-то и дело, что только один способ мог прекратить этот бунт- уничтожение взбунтовавшихся «машин». Он не хотел идти на крайний шаг, что означало бы свертывание всех дальнейших работ, и возможно даже заметание всех следов существования и деятельности своего детища.
  Вольф смотрел в окно. Красноватый диск солнца опускался за вершины гор, уже прикасаясь к верхушкам деревьев. Вдруг какая-то тень заслонила солнечный закат. Вольф вздрогнул. Тень несколько мгновений в упор разглядывала его, затем , покачнувшись, исчезла.
  На следующий день Вольф приказал усилить охрану и ограничить режим питания роботов. Это была почти крайняя мера. Надежда, что завтра роботы успокоятся и все пойдет своим чередом, как и раньше, еще теплилась в его сознании.
  Но надежда не оправдалась. Произошло событие, ставшее начальным звеном в трагической последовательности, окончившейся гибелью всего, что было здесь создано. Этим событием явилось землетрясение, внезапно обрушившиеся на остров.
  Оператор, сидевший у пульта контроля в подводной лаборатории, безрезультатно пытался подняться наверх. Система питания отключилась полностью, и он, сидя в темноте, с ужасом представлял себе взбесившихся «головоногих»… До его напряженного слуха донесся гул из глубины морской пучины, похожий на гул обвала в горах. Лабораторию качнуло.
  Головоногие заметались, нарушив заданную программу. Некоторые стали отворачивать себе клапаны на панцирях, открывая воде доступ в святая святых – систему жизнеобеспечения.
Со дна поднимался ил, окутывая все вокруг еще более зловещим мраком.
 Истерический крик вырвался из груди оператора. С остервенением он дергал рычаги управления лабораторией, но пучина не отпускала сооружение, притягивая его словно магнитной силой к илистому дну.
  Вольф понял, что стряслось непоправимое. Подводная лаборатория молчала, и молчала слишком долго. Всем наверху стало ясно, что она уже больше никогда не заговорит. Это было начало катастрофы.
  Подземные толчки усиливались, здания раскачивались, и где-то уже произошел обвал в горах.
  - Что-то нужно делать!- кричал Вольф, вращая  глазами.
  Но его призывы оставались неуслышанными. Вокруг творился хаос. Каждый спешил покинуть гиблое место, убежать отсюда подальше.
  Тяжелый корпус здания центральной лаборатории вздрагивал и скрипел. Вольф подскочил к пульту и включил экран. Черные призраки роботов бродили по территории, превращая в груды металлолома ценнейшее оборудование. Сердце Вольфа рвалось на части. Роботы уничтожали все варварски и равнодушно.
  «Конец»- мелькнула в голове мысль.
 В дальнем углу два робота, перегнув надвое человека в белом халате, тащили его по полу. Сердце у Вольфа замерло. На какую-то долю секунды ему стало жалко своего сотрудника, но он тотчас же забыл о нем, увидев, как один из роботов взламывал двери аварийной системы. Если ему это удастся, то весь центральный корпус, со всеми его лабораториями, испытательными камерами, с ценнейшим оборудованием, со всем, на что истрачена жизнь, полетит к чертовой матери. Достаточно будет потянуть за рубильник в красной пластмассовой коробке…
  Перед глазами у Вольфа вырастала огромная бездонная пропасть. Вот он идет по самому ее краю. Чья-то рука тянется к нему из мрака. Она уже почти дотянулась, но он еще держится, балансируя на краю. Но ужасная и притягательная чернота пропасти оказывается сильнее… Он вдруг четко увидел, как эта железная рука плавно опускается на пластмассовую коробку. Коробка рассыпается вдребезги и пальцы обхватывают рычаг…
10
  В памяти Фреда хранилось многое, что ему хотелось бы перечеркнуть и забыть. Но она же хранила и многое такое, что являлось пружиной жизни.
  Долгое время одиночества, всеми забытый, уединившись в старой хижине, с тяжелым камнем на сердце, без надежды на будущее, он бродил по острову в поисках Женни. Ни девушки, ни старика нигде не было. На ферме прочно поселился дух забвения. Он с болью в душе ощущал свою вину в том, что произошло с ними, и обращался к судьбе, вымаливая у нее хоть самую малость надежды. Но надежда угасала с каждым днем, словно догорающая звезда.
 Он чувствовал опасность везде и всюду, словно какой-то внутренний голос предупреждал его. Остров стал для него обиталищем призраков и бездной страха. Он стал замечать в себе признаки болезни разума. Временами на него нападал бред, неистовый и мучительный, и ему казалось, что он сходит с ума. Так проходили день за днем, месяц за месяцем.
  Однажды, мучимый лихорадкой, он почувствовал, как качается под ним земля. В воздухе носился запах гари и тяжелых испарений. Страх взял верх над болезнью и он бросился из хижины куда глядят глаза. Над островом нависла серая мгла, сквозь которую ничего нельзя было разобрать.
  Как долго это происходило, он не помнил, потому что потерял сознание. Когда пришел в себя и с трудом поднял голову, то увидел, как свинцовые волны моря бешено набрасывались на берег, с тяжелым стоном обрушивались на скалы, словно пытались сломать эту неподатливую громадину. Море, подобно тысячеголовому дракону, швыряло грязную пузырящуюся пену, будто выражая свой гнев и ярость. Тогда-то Фред  и увидел, как неистовствующая стихия выбросила на берег большой бот с людьми, которые выжили после кораблекрушения где-то недалеко от берега. Волна подняла его на своем гребне и выкинула на сушу.
11
  Когда все кончилось, песчаные отмели и берега осели. Сеть трещин пролегла по острову, которые тотчас были заполнены водой, образовав новые ручьи и водоемы. Остров выдержал.
  Внизу, на фоне обвалившихся скал, выщербленных и расколовшихся от подземных толчков и грозно нависающих своими многотонными обломками над жалкими останками человеческой деятельности, торчали скелеты зданий, высились обуглившиеся груды всевозможного оборудования. Некоторые здания уцелели и зловеще смотрели на пришельцев черными проемами окон и арок.
  Поднявшись на ноги, Фред безбоязненно побрел навстречу выброшенным из моря людям…
  Все разбрелись по развалинам, ужасаясь последствием случившегося: трудно было представить, сколько жертв лежит под этими завалами; сколько еще возможно живых и страдающих нуждаются в помощи… Да и остались ли они. Трудно было поверить, что кто-то мог уцелеть в этом аду.
  Фред догнал их. Несколько человек, сгрудившись на открытой площадке, молча смотрели на него с любопытством и удивлением.
  -Еще один с того света! –ни к кому не обращаясь произнес, по- видимому, старший, увидев приближающегося к ним обросшего, в изрядно потрепанной одежде, едва стоявшего на ногах человека.
  -Надо же, живой..,- произнес кто-то из них.-Повезло…
  Но силы покинули Фреда, ноги подкосились и он медленно опустился на землю, опершись спиной о бетонную балку. На некоторое время сознание покинуло его. Очнулся, услышав удаляющиеся тревожные крики и хруст щебенки где-то здесь, совсем рядом…
  Нет, не было никакого страха, когда увидел перед собой склонившееся над ним чудовище, взгляд которого, казалось, проникал в его душу, но совершенно не беспокоил, а как-то доверчиво и сочувствующе.
  - Ты кто?- прошептал он и протянул руку, чтобы удостовериться, что это не призрак, и не больное воображение. Но чудовище поднялось во весь рост и, развернувшись, стало удаляться.
  Только теперь Фред вдруг осознал реальность – робот только что заглядывал в его душу.
   «Кажется, я опять схожу с ума,- мысленно произносил он, глядя вслед то ли призраку, то ли фантому, созданному больным мозгом. 
   -Нет…Это мой бред… Здесь нет ничего живого»,- повторял он, в тайне надеясь, что это просто его больное воображение. Страшно…  И, кажется, плачет не утихшее море, облизывая останки своих жертв, всхлипывая и завывая, словно исполняя погребальный обряд над ушедшими в другой мир.
  Он нашел в себе силы встать и идти.
 Он шел спотыкаясь и падая. Вставал и снова шел. Что заставляло его это делать? Там, впереди, было единственное не разрушенное строение, где, возможно, кто-то мог выжить. Длинный в один этаж корпус похожий на бетонный бункер, притягивал его своими маленькими окнами, которые, как будто источали еле ощутимую надежду. Это здание выдержало стихию.
 Ноги совсем отказывались идти, но что-то тянуло его туда. Вот даже насупившиеся, грозные и тяжелые тучи расступились, чтобы солнце последний раз осветило своими лучами путь упокоившихся под завалами и, чтобы их души легко и радостно покинули эту землю.
 Настежь распахнутые железные массивные ворота словно поджидали кого-то случайного, чтобы впустить его вовнутрь, словно в чрево Ада.
  Тяжелое чувство обреченности и страха, да еще смрад и сырость встретили его сразу, как только он сделал первый шаг в сумрачный коридор, похожий на пасть чудовища, готовившегося проглотить его. Это было дыхание смерти. Первая же дверь скрипнула и поддалась его усилию.
Фреду с большим трудом удалось справиться с чувством отвращения от спертого трупного запаха, ударившего в нос и от картины, которую он увидел. В узкой камере, прислонившись спиной к стенене на грязном бетонном полу сидел человек. Свет, проникающий сквозь узкое окошко под потолком едва освещал его  изможденное лицо. С большим трудом волоча непослушные ноги,
Фред, опираясь руками о стену, приблизился к несчастному и коснулся его плеча. Это был мертвец. У Фреда перехватило дыхание. Что-то необъяснимое давило на него из подсознания. И даже не мысль о той роковой судьбе, настигшей человека здесь, в этом затхлом ужасном месте, а что-то другое, взорвавшееся у него в мозгах, но еще не осознанное, что никак не могло вырваться из тумана. Оно билось в нем, как крик, взывая к памяти…
  Тяжело передвигая ноги и спотыкаясь, Фред вышел на свет. Побрел куда-то, не глядя по сторонам. Воображение  снова и снова рисовало лицо мертвеца в узком склепе. Что-то оно напоминало ему… Что же? Скорбь? Отчаяние? Боль? Он вглядывался в него опять и опять. И мысль, та, что мучительна в своей неясности, отчаянно билась в нем, прорвалась наружу. И Фред не поверил ей. «Старик?.. Нет! Нет! -Казалось, волос зашевелился на голове.- Я просто схожу с ума!- думал он.- Меня мучают тени прошлого».
  Он прижался спиной к какому-то камню и ощутил его острые края под лопатками. Теперь Фред вспомнил ясно лицо человека, и теперь уже определенно со знакомыми чертами… Больно сжалось сердце. «Да, Это был он. Это был отец Женни! Что же с ней?..» Фред смотрел вниз на кладбище страшной островной цивилизации. Только теперь он понял, что стоит на уступе нависшим над какими-то развалинами. Рассеяно глядел вниз. Работа мысли парализовала страх перед опасностью… Ему казалось, что там, под обломками, под руинами покоятся души обыкновенных смертных людей и железных монстров, и в одном из них, наверное, бьется сердце Женни…
  Он долго смотрел на оскалившиеся внизу развалины. Он уже совсем не чувствовал, как болезнь разума вновь возвращается к нему. Высоко, а ему почему-то совсем не страшно. Наоборот, он чувствовал себя свободным и бесстрашным, как птица. Нет, он ничего не боялся. То, что могло бы испугать его раньше, было таким ничтожным и смешным. И эти развалины под его ногами казались безобидными игрушками. Стоит ему сделать всего лишь один шаг, и он полетит и будет парить над ними… Всего лишь один шаг… Странно, почему он не летал раньше..?
12
   - Куда же делся этот абориген?
  -Он был только что рядом с нами,- крикнул кто-то из матросов.
  -Эй, сюда!- крикнул другой. – Вон он…
 Тело Фреда безжизненно распласталось на земле. Никто ничего не понимал. Живые стояли и смотрели на мертвое тело человека и молчали, думая о неожиданной странной смерти. Их внимание отвлекли тяжелые шаги по щебенке. В десятке метров от них, глядя на матросов, остановился человекообразный робот. Люди инстинктивно попятились и затем бросились к скалам, оставив труп Фреда наедине с монстром. Они смотрели, как робот поднял тело Фреда, прижав к себе словно куклу, и тяжелым шагом двинулся к морю. Сверху хорошо было видно, как чудовище без колебаний ступило в морскую пучину. Оно шло до тех пор, пока вода не сомкнулась у него над головой и волнующаяся вода залива, встречая сумрак ночи, запестрела танцующими бликами.