Детство и дедство

                Ударим ударным трудом по чему попало!

   Сегодня совесть приказала идти убирать листья. Среди дня! Прямо в полдень! Ненормальная… Листьев этих во дворе и за двором, как говорят – вагон и маленькая тележка. Только в моём случае – большая. А лень утверждала, что в обиду не даст – могу отдыхать. Сцепились. Пока эти две дамы, за неимением у меня других, выясняли между собой отношения, деля меня, неделимого, ибо кем им ещё править, я почёл за благо смыться к внуку: а вдруг уговорю помочь? Помощи, как таковой, грандиозной от него не ждал, но, что ни говорите, всё веселей вдвоём.
  - Привет.
  - Привет, деда.
  - И что это мы ходим без дела? – заяц нарезал круги по паласу с одному ему известной целью. Мне показалось – бесцельно.
  - Не понял? Я концентрируюсь.
  - На чём?
  - На борьбе с ленью.
  - Вот оно что… Могу посодействовать: одевайся, пошли листья убирать. Там их чуть-чуть, одному мне на неделю хватит, вдвоём часа за три управимся.
   В глазах ребёнка отразилась борьба всё тех же двух особ, только его личных:
  - Ударим ударным трудом по чему попало?
  - Да.
  - Не получится.
  - Почему это?
  - У меня полно работы по дому!
  - Какой, интересно?
  - Например, пылесосить надо.
  - А тебе не хочется…
  - Да.
  - Вот! Давай, собирайся, скажем, что ты вместо пылесосания пошёл работать на свежий воздух. Мама вообще говорила, чтобы я тебе вменил это в обязанность! Но мы же друзья! Я никогда не пойду на это. А ты, как друг, мне поможешь. Ты же мой друг?
  - Я твой внук.
  - Ишь! А когда ко мне за помощью, тогда друг, значит?
  - Это другое! – засмеялся мелкий. Выходит, он уже в курсе взрослого лицемерия, демонстрируемого сплошь и рядом некоторыми политиками и их прихлебателями! Надо же…
  - Так, давай, собирайся – отмажу.
  - Не, это так не работает: сначала я помогу убирать листья, а потом меня всё равно заставят пылесосить. А жизнь одна.
  - Нннда? ОК, сейчас пойду договорюсь с твоей мамой.
   Поднялся на второй этаж, нашёл невестку, наводящую блеск и красоту в туалете, ввёл её в курс дела.
  - Конечно, пусть идёт! Я сама пропылесосю.
   Спустился, заглянул в гостиную. Не вышло: ребёнок уже вовсю пылесосил. Умеет из двух зо… работ выбирать ту, что полегче. Растём… В молодости, ну, то есть, когда ему годика три было, да и шесть, от его помощи было не отделаться. Умудрялся меня выматывать: я бы уже десять раз бросил работу, потому что её всю никогда не переделаешь, а он стоически держался за черенок лопаты или рукоятку граблей. Приходилось и мне…
   Вздохнул, но делать нечего, пошёл трудиться в одиночку. Гребу листья, подметаю, гружу их в двухведёрную старую кастрюлю, оттуда засыпаю в сто-двадцати-литровые мешки для мусора. Набрал с десяток мешков, гляжу: оппаньки! Заяц с другом Сашей через другую калитку вышли и направляются в сторону больницы. Окликнул. Так, поболтать, а пока болтаем – передохнуть малость. Посовещались, подошли.
  - Куда путь держим?
  - Гуляем.
  - А в смартфон зачем смотрите? Не покемонов ли, случайно, ловите? Смотрите, а то не один взрослый уже доловился, глядя не под ноги, а в девайс.
  - Игру скачали, - перебил меня заяц. - Можно, конечно, скачать приложение, но я…
  - Не надо вам такого приложения! А чего в больницу идёте? Можно же по улице погулять: вверх-вниз, а там и скверик есть… - уже я перебил ребёнка.
  - Здесь неинтересно.
  - А там что интересного?
  - Там мимо ковида ходим – опасность, адреналин, - улыбнулся мелкий.
  - Нет там сейчас ковидного отделения. Кажется. Знаю, не было. Потом, знаю, стало. Потом, знаю, опять не стало. А вот чтоб опять стало – не знаю.
  - Всё равно вокруг больницы интересней.
  - Ладно, идите уж. Экотуристы…
  - Почему это эко?
  - Не знаю. Но подумаю над этим.
   Уткнувшись двумя носами в телефон, парочка пошла по направлению к больнице. Как оказалось, они делали большие круги, что, несомненно, добавляло им в их глазах самостоятельности и чувства свободы выбора: вместо того, чтобы зайти в больничный двор через калитку в шлакоблочном заборе выше поликлиники, выходящей парадным входом на нашу улицу, обойти его по периметру и вернуться, выйдя через проход внизу, в самом тупике улицы возле детской поликлиники, они обходили весь больничный двор, потом поворачивали у «дома Свицына»* наверх и по мостовой, идущей через одну улицу параллельно нашей, и возвращались, так, по-видимому, и не оторвав взоров очей своих ясных от смартфона.
   То ли дело мы в их годы! Да что там в их! В два раза моложе! Как раз нам впервые асфальт на улице укладывали, потом разбомбленное во время войны здание отстроили и назначили больницей. Водители полуторок брали нас кататься по двое, только с условием, что мы не будем рук в окно высовывать – на тех грузовиках поворотников не было, шофера поворот влево обозначали вытянутой в окно горизонтально левой рукой, а вправо – выставленной в окно и согнутой вверх в локте, как предупреждали о торможении, я отчего-то забыл. Вот это путешествия, я понимаю! А на бричке?! Бричками тоже какие-то материалы возили. Сели как-то раз втроём, дед-возница уснул, но лошади дорогу знали чётко! И завезли нас аж на конный двор, который находился, вы не поверите, в районе старого планетария, это километрах в десяти или около того от нашей улицы – через весь центр. Дед проснулся и нас ссадил: у него смена кончилась. Назад шли, такие все из себя, босиком, топлес, в чёрных семейных трусах (хотя, конечно, какие они семейные в таком возрасте), сверяя путь по троллеям единственного известного нам маршрута: от нашей больницы до аэропорта. Дошли, куда делись.
   А у грузовиков, кстати, тогда и боковых зеркал не было. Может, и заднего вида. Забор нашего углового двора несколько раз страдал, пока на самом углу дед или отец не вкопал рельсу. Её, конечно, чудо-шофера тоже «подправили», наклонив, как Пизанскую башню, но до забора не достали. И бросили это занятие, как зряшное. Девушки, имейте в виду: зеркало заднего вида – для заднего вида! А не вашего переднего. Ну, это – так, к слову.
   Но мы в их годы – это мы в их годы, а они в свои годы подошли ко мне и собрались наматывать очередной круг, не отвлекаясь от девайса. Присмотрелся: а не на столько уж и выше нашего зайца «взрослый» Саша.
  - А слабо помочь?
  - А что делать?
  - Вон, за углом, двое граблей, ими листья вдоль забора сгрести в несколько куч, не высыпая на асфальт.
   Достучался до совести. Резво так начали убирать!
  - Хе-хе… Эксплуатирую детский труд…
  - А мне нравится! – заявил Саша и заяц ему поддакнул.
   В общем-то, с указанным объёмом работ управились быстро, но на моё предложение продолжить пыхтеть во дворе отреагировали вяленько:
  - Нам, кажется, уже пора.
  - Куда?
  - В дом.
  - К компьютеру?
  - Ага.
  - Подождите, не идите вдвоём, не нервируйте родителей своим оптом, пусть заяц на разведку сходит и от двери спросит, что да как.
   Заяц сходил. Заяц спросил.
  - Ну что?
  - Сказали, через полчаса.
   Хоть эти полчаса они убили не на игрушки в смартфоне! Бегали друг за другом и прятались друг от друга. Моя душа просто-напросто запела. Заткнулась только тогда, когда я нагрёб по двору Эверест листьев ореха. Если быть точным, то три Эвереста. Один на дорожке под электросчётчиком и два в цветнике. Душа заткнулась, зато завопил желудок: «Жрать!» Я никогда не мог отказать желудку, если была возможность удовлетворить его хотелки. Убирал Эвересты я уже затемно. А детки всё это время и ещё пару часов сверх мирно резались в компьютерные игрушки.

Дом Свицына* - наши деды, восстанавливавшие Донбасс после гражданской войны, называли его так и говорили, что Свицын - это управляющий металлургического завода при его основателе, Юзе. И наши отцы, и мы следом за ними всегда так его называли. Но теперь кто-то решил, что это второй дом Юза (первого уже нет, он был поблизости от второй проходной, в центре города, недалеко от гостиницы "Великобритания"). Ещё говорят, когда начинаешь спорить, что Юз подарил его Свицыну. Ну, не знаю, для меня такой подарок выглядит странным.