Прибытие в Канаду

В Канаду мы летели турецкими авиалиниями и, хотя я находилась в откровенно болезненном состоянии, тем не менее помню, как экипаж старался привнести максимальный комфорт в тяжелый длительный трансатлантический перелет.  На тот момент это была, пожалуй, самая лучшая авиакомпания, из всех с которыми мне доводилось летать. Временами я проваливалась в тяжелый болезненный сон, затем выныривала из этого вязкого липкого состояния и мне казалось, что я теряю рассудок от преследовавшей меня жуткой головной боли. Как ни странно, но с приближением к Канаде мое самочувствие постепенно улучшалось, и я даже оказалась способна заполнить декларации и вполне связно разговаривать на паспортном контроле. Так мы после трех месяцев скитаний по Европе оказались в Канаде, в Монреале. Это событие произошло в Рождество 25 декабря 2015 года. Мы приехали в Канаду, потеряв все: наш уютный и добротный дом, любимую работу, саму страну, в которой родились, тем не менее, мы сохранили свои жизни.
В Монреале нам предстояла пересадка для полета в Торонто, с последующим перелетом в конечный пункт нашего назначения – Оттаву, в соответствии с приобретенными нами в Варшаве билетами. Хотя мы были транзитными пассажирами, тем не менее нам было предложено получить наш багаж и при регистрации на следующий рейс нас обязали вновь оплатить провоз нашего багажа. Мне пришлось срочно менять оставшиеся у нас сто евро на канадские доллары, и я просто благодарила судьбу за то, что у нас были эти последние сто евро. За два чемодана и кейс мы заплатили 75 канадских долларов (по 25 за каждое место). Сразу хочу заметить, что 50 долларов после обращения нашей дочери в авиакомпанию, ЭйрКэнада впоследствии все же нам вернула.
В Оттаву мы прилетели ночью. В аэропорту нас встречала дочь со спящей у нее на руках Ярославой, которая, проснувшись не могла поверить своим глазам, что она действительно видит своих дедушку с бабушкой. Загрузившись в машину Олесиного знакомого – молодого африканца, любезно оказавшего ей услугу по нашей транспортировке, мы добрались до снимаемой ей крохотной однокомнатной квартирки.
Впоследствии меня часто спрашивали, как мы могли решиться, бросив все сбежать из страны, которой отдали более тридцати лет своих сил, души и сердца. А разве у нас был выбор? Когда невзирая на все твои заслуги и безупречную работу тебя готовы побить, убить или посадить за решетку. И это только за то, что ты остался Человеком! Назревающий с 2008 года гнойник лопнул после моего открытого письма в поддержку Украины. Если раньше меня прессовали в основном за экологические проблемы, то теперь вопрос выходил на политический уровень. Меня стали обвинять в экстремизме…
Вне сомнений я откровенно и честно отвечала на «неудобные» вопросы студентов, но разве имела я право поступать иначе? Вся цепь предшествующих событий: гибель губернатора Есиповского при облете территорий Прибайкальского национального парка, последовавший затем взрыв вертолета с находящимися на борту работниками Министерства по чрезвычайным ситуациям, с которыми я сотрудничала, смертельный автодорожный инцидент с Гальцевой Ириной, озвучившей страшную информацию, подготовленную мной касательно экологической катастрофы на Байкале.
А далее после летнего отпуска последовала беседа с проректором по науке в присутствии незнакомого человека, так и непредставленного мне. Это уже было настоящим предупреждением о преследовании, о заявлении, якобы поступившем от студентов, под которым кстати не было ни одной подписи. Эта беседа уже носила иной, откровенно опасный характер, хотя и прежние наши с Пешковым встречи не отличались сердечностью. Однако раньше это были только разносы, например за опубликованную мной в Германии монографию с реальными цифрами в сотни тонн загрязнений, сбрасываемых в Байкал, за очередную статью в международных научных журналах о картах лигнина, оставшихся после производства целлюлозы и гниющих на берегу озера, о варварской вырубке леса, приводящей к падению уровня воды в знаменитом озере и другие подобные проблемы.
После той последней беседы, даже при наличии пятилетнего контракта по итогам конкурсного отбора на должность профессора, у меня не оставалось шансов на продолжение работы в университете. Моя отчаянная попытка перебраться в Питер, куда меня неоднократно приглашали и куда я часто ездила в командировки, привела к лишению нас с мужем внутренних российских паспортов. Эта процедура, произведенная сотрудницей иммиграционной службы, произошла в присутствии нашего друга и адвоката Евгении Рю. При сложившихся обстоятельствах у нас не оставалось иного выбора, кроме как воспользовавшись международными паспортами срочно покинуть страну. Я полагаю, что именно это решение и чрезвычайно короткий период времени, прошедший с момента отъёма внутренних паспортов до нашего побега, который составил всего два дня, дали нам шанс на спасение. Кроме того, из Иркутска мы вылетели в субботу утром, и именно благодаря выходным дням увенчалось успехом наше такое рискованное предприятие. Поскольку я на собственном опыте знаю, как сложно, а точнее практически невозможно во время выходных связаться с любым представителем власти, даже при наличии в регионе чрезвычайной ситуации. Я полагаю, что именно попытками связаться с представителями Иркутских властей было обусловлено наше столь длительное восемнадцатичасовое пребывание в международном аэропорту Домодедово.
Не прошло и года как пришлось покинуть страну и нашему адвокату. Успешного юриста, занимающего пост главного юрисконсульта Альфа-Банка, обвинили в поддержке и в оказании материальной помощи экстремистам.