М. М. Кириллов Оскудение народа Размышления

М.М.КИРИЛЛОВ

ОСКУДЕНИЕ НАРОДА

Размышления

     Обнищание народа в нашей стране было особенно характерно в военные и ранние послевоенные годы. Они как раз пришлись на годы моего детства. В связи с этим мне и вспомнились некоторые события из того времени.
     Мы жили тогда в заводском бараке на улице  Красноказарменная  в  Москве, недалеко от завода «Серп и Молот». Это было сразу после нашего возвращения из эвакуации в 1943 году. Мама тяжело болела и постоянно лежала в больнице. Отец руководил артиллерийским производством, и нас у них было трое мальчишек, из которых старшим был я (3 класс школы).
     Жили на продовольственные карточки, носили плохонькую одежду, из которой быстро вырастали, и  давно стоптанную обувь. А что Вы хотите, - мальчишки. Зарплаты отца, хоть он и был военнослужащим, еле хватало нам на жизнь.
     И вот как-то я и отец пошли к знакомому соседнему сапожнику – чинить мои ботинки. Подождали недолго во дворе и получили обувь, но уже с новыми подошвами. Поблагодарили сапожника, расплатились недорого и, обрадованные, пошли домой. Помню, отец тогда сказал мне: «Мишка, запомни, лучше смазывать сапоги, чем карман сапожнику. Береги ботинки». На новую обувь денег в семье не было.
    Второй случай был году в 1945-м.
      Примеров доброхотства простых людей, тогда было много. Чувство справедливости, заботы о близких людях, о взаимопомощи прививалось ребёнку ещё в семье и в начальной школе.
     Помню,  как-то ещё в годы войны, в  классе пятом, наша учительница принесла новенькие ботинки со шнурками и выложила их себе на учительский стол... Все недоумевали?
   Она попросила тишины и объяснила, что ботинки эти выделила школе бесплатно обувная фабрика «Скороход». Как подарок от рабочих фабрики. Учительница попросила нас самим решить, кому, из ребят, наиболее нуждающихся в классе, их носить.
    С обувью тогда было плохо у всех, и мы, посоветовавшись, тут же определили самого нуждавшегося: у него пальцы торчали из рваной обуви. А дело было зимой.
    Ботинки единогласно решили отдать ему, и смущённый счастливчик их тут же и одел. Ребячий выбор был выбором и самой учительницы, просто она хотела, чтобы его сделали именно мы - дети.
     Как жил тогда этот мальчик? Наверняка, отец его был на фронте,  а матери, ещё с двумя первоклашками, было тяжело…
     Думаю, эта маленькая детская радость укрепила надолго его представление о доброте людей. Прошло столько лет, а я просто вижу, как он радовался.
       Тогда все люди в стране плохо жили, уже несколько лет шла война. Бедность была частой бедой, конечно,  но, как и у драматурга Островского, не считалась людьми пороком. И это наше классное событие по большому счёту было чем-то большим, чем обычный урок, а было именно уроком правды жизни, которую тогда не приукрашивали даже детям.
      Умная была эта учительница! Решала ведь не она, дети решали! Это был урок самостоятельности понимания детьми справедливости и правды без какой-либо подсказки взрослых. Урок духовности.
      И, наконец, надо помнить, что это была советская школа в заводском районе Москвы, у самого завода «Серп и Молот», и это были пионеры - дети рабочих, а не сегодняшние внеклассовые, игрушечные, юнармейцы.
     Позже, уже в 7 классе я долго донашивал пальто моей сводной сестры, поскольку из своего, старого, давно вырос. Пальто было тёплое и лёгкое, с большими красивыми пуговицами и застёгивалось на женский манер. Переделать его было невозможно, так я его и носил. Тогда многие ходили - кто в чём. И ничего страшного. Зимняя шапка у меня тоже была простенькая – сделанная из шкурки чёрной кошки. Невзрачная, но тёплая. Одноклассники,  почему-то, но не обидно, звали меня «партизаном».    
    Через полгода отец из своего военного шинельного сукна у нашего родственника, портного, сшил мне новое зимнее пальто.
     Бытовое оскудение было практически  всеобщим в то трудное время, но оно не было оскудением духовным! Народ потерял в войну очень много, но победил, и этим жили все. Жили гордостью за свою страну. И мы, дети тоже.
      Я обо всём этом напомнил сейчас потому, что в последние, ущербные, постсоветские годы наблюдаю прогрессирующее, системное, оскудение жизни трудового народа нашей  страны.
      Прежде всего, исчезло его былое экономическое единство, социально-классовая однородность, сменившаяся критическим расслоением общества, прежде всего, духовным расслоением. Единство народа и,  тем более, его гордость за страну нельзя  восстановить только шумными «общенациональными» акциями, даже такими массовыми, как «Бессмертный полк», к тому же акциями, ставшими невозможными в последние годы по эпидемиологическим причинам.
     Практически полностью (теперь уже точно можно сказать) «ушли» в мир иной и сами непосредственные, стержневые, носители памяти о прежнем нашем былом единстве – фронтовики, блокадники, «дети» войны, старшее поколение,  да и его комсомольская смена.
     Исчез, что очень важно отметить, и организованный рабочий класс – ранее действительный хозяин страны, обеспечивший победу Революции, Победу в Великой Отечественной войне и в социалистическом строительстве, а ныне превращённый всего лишь в наёмную силу и даже в рабочее «быдло». Всё это превратило народ-победитель всего лишь в обычных жителей буржуазного государства, настолько разной социальной сущности, что  по своей природе, уже мало способных к воссозданию прежнего  единства.
    Общество оскудело не только в силу возникшего имущественного расслоения, но и в силу обеднения культурного наследия и вырождения творческого слоя  деятелей литературы и искусства – духовного сердца нации.
    Где теперь современные Пахмутовы и возможны ли они?! Новых песен уже давно нет, и их не будет. В лучшем случае, теперь поёт фонотека и всевозможные «голоса». Но не  поёт душа, а если сама душа оскудела и радость исчезла, исчезли и песни. Вы  ведь понимаете, что происходит с народом, когда он перестаёт петь. Он постепенно вымирает.
    Полнокровная общественная жизнь свелась ныне лишь к тягостным выборам различного уровня с участием уже менее половины избирателей (кроме Чечни), к многозначительным экономическим и идеологическим форумам, парадам и, частым, а теперь и, из-за эпидемии, вынужденным, видео-конференциям. А где же живая общественная жизнь масс?! Она «бурлит» только в прессе, на телевидении и в Интернете. А это, хотя и государственное «око», совершенно не отражает и не меняет, по-прежнему ущербную, жизнь простого трудового народа.
    Заметно меняются и сами люди, существующие всё больше сами по себе. Растёт индивидуализм, безразличие, бездушие. Даже в родственной среде. Как говорится: «Черствеет хлеб, черствеют и люди».   Я даже года два тому назад опубликовал целый очерк под таким названием.
    Для всех теперь остаётся приоритетной только личная выгода. Иначе не проживёшь. Её достижение вытесняет все другие ценности человека, иной раз до полной потери его самого как личности. Многие, даже ранее неплохие люди, так и живут под якобы «извиняющим» их девизом: «А куда деваться?!» Иногда оказывается, что они даже ещё существуют, но для других их давно уже нет. Но тогда зачем они!! Но такова закономерная цена длительной жизни человека в капиталистическом обществе. А, действительно, куда деваться?
    Тяжёлым прессом, особенно для людей труда и пенсионеров, в последние два года явилась и ковидная пандемия, охватившая весь мир и ограбившая людей. Кажется, что нет ей конца. К сожалению, это ещё не всеми понято.
     Ну, тогда, что толку в достигнутом высоком уровне государственного суверенитета, налаженной  структуры власти и достаточной подготовленности кадров, если то, что, казалось бы, теперь так надёжно защищено (жизнь страны), на самом деле, разобщено и оскудело так, что и сама его защита во многом теряет смысл. Не  получится ли в итоге, что мощные «доспехи» у нас, действительно, есть, а единого народа-защитника - нет? Оскудел в «кольчуге» и ослаб. Надо бы теперь и о самом народе подумать.
     Я не навязываюсь никому в своих оценках и опасениях, но рассчитываю, что читатель поразмышляет и сам, и это уже хорошо.