Узбек

     Фото из интернета
            (Рассказ из "Мои рассказики - 5")

     На днях (возможно, 2017 год) приехал ко мне  старый друг Юрий Ефимович Климов (Царство ему небесное, 2021 год), и мы до полуночи сидели за столом, пили, ели, вспоминали былое. Провели вдвоём время, как нельзя лучше.
     Юра подробно рассказал, как служил на аэродроме техником по вооружению в Заозерье на севере. Заведовал бомбами и даже спиртом.
     -- Как ты не спился там?
     -- Да, вот, как видишь.         
     А к нему приходили и офицеры с фляжками:
     -- А ну-ка, плесни-ка сюда.
     Спирт легко списывался на нужды самолётов ИЛ-2 от обледенения.
 
     Юра вспомнил 70-тые годы, когда он уже  работал в Череповце и отправился в отпуск на юг. В Москве сел на поезд в купейный вагон. Там же ехал офицер с женой из Архангельска и мужичок постарше их с рюкзаком за плечами. Оказался прошедший войну узбек. Он тоже ехал отдыхать по путёвке из Ташкента на юг через Москву (?) Прямого поезда на юг не было.
     А  в  рюкзаке  у  него   была 3-хлитровая банка с кусками мяса, залитого жиром.
     Ехать долго, несколько дней. Офицер достал водку, закуску, Юра тоже, и пригласили узбека к столу. Когда сели, Юра заметил у узбека на груди орденские колодки, среди которых три ордена Славы.
     Выпили, закусили, познакомились, разговорились. Внимание всех узбек занял своими рассказами о наградах. Когда и за что этот невысокий щупленький мужичок года с 1926-го получил эти награды.

     Вот, что узбек рассказал:
     -- Жил я в детдоме недалеко от Ташкента. Родителей убили басмачи, родственников не было. Работал в колхозе. В 1943-м году призвали в армию. Служил в разведке. Где-то на передовой послали в разведку за «языком», офицером. Поползли ночью, ничего не видно, с собой гранаты и автоматы.
     Наткнулись на какой-то настил с трубой. Оттуда тепло идёт и слышны снизу немецкие голоса. Разобрали тихонько часть настила и бросили вниз две гранаты. Раздались взрывы, стрельба и крики. Когда прыгнули вниз, осветили фонариками помещение, увидели одного раненного офицера. Остальные были мертвые. Засунули офицеру в рот кляп, чтобы не стонал, схватили карты со стола и ещё прихватили радиостанцию (оказалась последней моделью на то время) и доставили в штаб.      
     За эту операцию мне вручили орден Славы 3-й степени...   
     ... Посидели в купе, ещё выпили и стали ждать продолжения рассказа орденоносца.
     -- Я считаю, что орден-то Славы я вроде бы и не заслужил. Просто всё удачно случилось.

     А дальше дело было уже под Кёнигсбергом. Надо было взорвать толстую кирпичную стену, создать пролом и втиснуться танками в цитадель. Две группы минёров, наши ребята, пробовали подтащить взрывчатку к стене, но  все погибли под миномётным огнём. Я попросил командира:   
     «Дай мне попробовать, может смогу».
     Командир не хотел отпускать, мол, не хуже тебя ребята были и не смогли выполнить задание. А наступление заглохло. Но деваться было некуда, и командир дал нам двоим добро на вылазку.
     Тёмной ночью мы тихо, без спешки, подползли незаметно к стене, установили взрывчатку в нескольких местах под стеной, отползли от неё и взорвали.
     Грохот был неимоверный, стена обрушилась, и появился здоровый проём, куда направились танки и пехота. Мы вернулись в часть невредимыми. Опять мне и моим друзьям повезло.
     Я и не догадывался тогда, что мне вручат Славу второй степени...
   
     ... Этот, уже пожилой, южный человек вырастал в героя на глазах у слушателей. Было не похоже, чтобы он врал, или выдумывал. В те 70-е годы ещё оставались неизвестными многие герои войны, скромные мирные труженики, которые без особого желания вспоминали годы войны и свои подвиги, считая их обычной работой, службой, выполнением своего воинского долга. А рассказывали об этом только по просьбе и настоянию слушателей или  в доброй хорошей компании, которая складывалась в этом купе.
      
     За окном вагона проплывали города, селения, леса, поля, станции. На остановках, ближе к югу, предлагали фрукты, ягоды, горячую картошку, пироги.  Проводница приносила чай.  Пей – не хочу, покупай – не могу. Поезд мчался на юг, на отдых, в санатории.
   
     Этот орденоносец продолжал:
     -- Почему мне дали Славу первой степени. Помню 45-год. Берлин виден. Танки «Тигр» и самоходки «Пантеры» перед глазами. Наш артиллеристский расчёт уничтожен. Я и командир ещё живы. Я тащу снаряды, командир наводит и стреляет. Вдруг одновременный взрыв всё гасит. Тигр и наша пушка выстрелили одновременно.
     Не знаю, что стало с моим командиром, а я валялся в госпитале с разбившейся вдребезги  левой рукой. Врач сказал, что руку надо ампутировать. Её  не сохранить, она вся в осколках костей. Я врача прошу:
     -- Доктор! Сделай всё, что можешь, оставь мне руку, какую-нибудь. Я одинок, жил в  детдоме. Кому я нужен буду без руки?  У меня и родственников близких нет, и на работу не возьмут.
     Доктор сделал всё, что мог и сохранил мне больную руку.            
 
     Я стал учиться, закончил сельскохозяйственный техникум, стал агрономом в своём ауле. Был по-прежнему не женат. Кому я нужен был старый инвалид?
     Но в деревне меня решили всё-таки женить. Я агроном, холостой, надо найти жену. И нашли на двадцать лет моложе. Я согласился. Была-не была!
     Женился на молодой дочке небедного соседа, родил двух сыновей и двоих дочек, а сейчас они отправили меня на юг в санаторий поправлять здоровье.
     Поездка оканчивалась.  Обменялись все своими адресами. Подполковник с женой приглашали в Архангельск. Юра  -- в Череповец,  узбек – в Ташкент.
    
     Юра мне сказал, что вот о ком надо писать рассказы. Я попробовал  это  сделать. Может быть, не всё  получилось, как было, но я старался.
     На следующий день, после ночи мы с Юрой расстались Он уехал домой в Гатчину.   
                лето 2017