Том 1 Глава 15 Экспедиция

Утренние лучи пробивались сквозь решётчатое окно и нежно гладили Анри по лицу. Сон был непродолжительным и тревожным, наполненным какими-то обрывками воспоминаний. Сев в постели, Анри потёр руками виски, пытаясь вспомнить, что же ему снилось, но ничего связного не припомнилось — сон ушёл, оставив после себя лишь беспокойство.

Слуга принёс воду для умывания и подсушенные за ночь вещи. Увы, камзол был всё ещё влажный, поэтому, порывшись в своём огромном сундуке, Анри вытащил старый колет, шпоры и кожаный мешок. В мешок засунул чистую рубашку, пару чулок, панталоны и запасной плащ. Узнав от слуги, что дон Себастьян уже покинул дом, подивился и невольно ускорился. Одевшись, прицепил на перевязь не раз испытанную в битвах саблю, заткнул за пояс дагу, привычным движением руки спрятал в сапоге стилет и, стараясь не греметь шпорами, вышел из комнаты.

Внизу, в гостевой, мимо которой лежал путь к выходу из дома, его уже ждал бригадьер. Мужчины обменялись рукопожатием, и Фернандо дал знак слуге. Тот протянул гостю туго набитый мешок, подобный тому, что висел на плече Анри.

— Это тебе немного припасов на обед. Ничего особенного, лишь хлеб, сыр да пара колбас. Губернатор вряд ли распорядится позаботиться о вас, а твой управляющий раскошелится лишь на сухари, — Фернандо хлопнул Анри по плечу. — Ну и бурдюк с португальским, чтобы было чем спасённых сеньор угостить.

Анри грустно покачал головой:

— Не думаю, что оно пригодиться. Если женщин увели индейцы, вряд ли они их будут держать в ближайшей деревне, а лезть в города ица у меня людей не хватит.

— Так на что же ты рассчитывал, когда мальчишке сеньора Эухенио обещал мать вернуть? — недоумённо посмотрел на друга бригадьер.

— На переговоры. Думаю, у меня есть что предложить индейцам за женщин.

— Ну что же, тогда буду молиться, чтобы эти дикари дали тебе хотя бы возможность высказаться, — сдержанно и непривычно мрачно произнёс великан и обнял друга на прощанье.

Ещё влажное после ночного ливня утро дохнуло на Анри лёгким бризом. Немного подумав, он отправился в свою торговую контору, полагая что его вчерашний приказ собрать там небольшой отряд для поездки в Алтун-Ха никто не отменял. В какой-то мере Анри оказался прав: его там ждал один солдат и две лошади.

Поговорить с пехотинцем Анри не успел — из-за дома выскочил сеньор Хакоб и быстрым шагом направился к нему, на ходу выкрикивая традиционные приветствия с упоминанием всех святых. Закончив аккурат у цели, отдышался и сразу перешёл к делу:

— Сеньор капитан, ваш аристократический офицер уже был тут и передал новые распоряжения. Я очень расстроен, но конюхи сейчас седлают всё, что есть. Фебе помогает батракам собирать провизию, а за бочонками для воды я отослал телегу с волами в припортовой склад. Одну лошадь забрал ваш дон офицер, но, прежде чем ускакать, он отправил четырёх солдат поднимать остальных, способных удержаться верхом, а вам просил передать что следует в форт Сан-Педро, — управляющий перевёл дух и преданно посмотрел на Анри, ожидая нового приказа.

— Сколько у нас животных в наличии? — спросил Анри, приторачивая с помощью пехотинца к седлу Бланко принесённые мешки.

— Всего двенадцать, сеньор капитан: четыре лошади и восемь мулов, — с готовностью ответил сеньор Финеесес.

— Вести с каменоломни есть? — не выдавая тревоги, спросил Анри.

— Нет, сеньор капитан. Вчера должна была прибыть телега с камнем, но не прибыла. Я хотел завтра послать туда человека, если и сегодня не приедут, но не посылать же мне его пешком, — жалостливо заныл старый марран и развёл руками.

— Не посылать. Я как раз туда… — конец фразы прилип к языку, когда Анри увидел выходящего из дома Финеесесов доктора Эрнандеса, — … собираюсь, — договорил он и посмотрел на сеньора Хакоба.

Проследив за взглядом, управляющий кивнул и заискивающе улыбнулся. По-своему истолковав удивление дуэнё, он посчитал необходимым объяснить появление доктора:

— Сеньора доктора разбудил ранний визит дона офицера. Услышав, что вы отправляетесь к индейцам, он изъявил желание присоединиться. Я не смог его отговорить от этой затеи, а ваш дон офицер даже и не пытался, сказав, что решать будете вы, сеньор капитан.

На это Анри лишь пожал плечами. В том, что сеньор Антонио решил присоединиться, не было ничего удивительного — доктор сам неоднократно говаривал, что команда «Победоносца» стала его семьёй и потому он считал своим долгом быть всегда там, где они рисковали жизнями. Но особенный интерес доктор проявлял к экспедициям в Алтун-Ха. Давно ещё, со своего самого первого посещения деревни индейцев, он признался Анри что его, человека с учёной степенью университета Саламанки, поразили познания майя в целебной силе местных растений и минералов. «Даже великий Парацельс не чурался изучать живую и неживую природу и их взаимодействия, потому как считал человека микрокосмом, в котором отражаются все элементы макрокосма. Так как же могу я — доктор медицины — упустить возможность дополнить труды великого учёного новыми познаниями?», — убеждал Анри сеньор Антонио, когда тот не желал брать его в очередной поход к майя.

Анри удивило присутствие доктора в доме Финеесесов в такую рань. Было очевидным, что тот провёл здесь ночь, а учитывая, как резко сеньор Антонио пресекал все разговоры по поводу его отношений с Фебе, этот факт вызвал недоумение. Но, однажды дав себе зарок не заговаривать с доктором на эту щекотливую тему, Анри лишь ответил на его приветствие, ни о чём не спросив. Вопрос задал сам доктор:

— Вы позволите мне присоединиться к вам, сеньор Анри?

Прежде чем ответить, Анри велел сеньору Хакобу принести кошель, набитый песо. Когда недовольный приказом и бурчавший себе что-то под нос явно по поводу расточительства, управляющий удалился, повернулся к доктору:

— Это будет не дружеский визит, сеньор Антонио. Губернатор посылает меня найти и наказать индейцев, убивших сеньора Эухенио и всех обитателей асьенды Буэн Рекодо.

Кровь прихлынула к враз окаменевшему лицу доктора:

— Неужели никто не выжил?

— Один из пеонов спрятался в подвале в овощах вместе с сыном сеньора Эухенио. Кроме того, есть шанс, что ещё живы женщины с асьенды, включая сеньору Паулу. По словам пеона, индейцы не убили женщин, а забрали их с собой.

— Ну тогда тем более моё место с вами, сеньор Анри! Может понадобиться моя помощь.

— Я не буду разубеждать вас, сеньор Антонио. Более того, я послал сеньора Хакоба за деньгами, чтобы купить вам мула. Как только соберётесь, приходите к форту Сан-Педро. Только не прощайтесь слишком долго, я хочу отправиться в Буэн Рекодо до полудня.

От Анри не ускользнуло, как доктора вновь залила краска.

— Дайте мне всего пару минут, чтобы взять вещи, и я отправлюсь с вами прямо сейчас, если Хосе уступит мне свою лошадь, — сеньор Антонио повернулся к пехотинцу и вопрошающе на него посмотрел.

Солдат смутился и, не смея отказать не раз латавшему его доктору, перекинул ответственность на дуэнё:

— Только если альмиранте прикажет, сеньор доктор!

Когда управляющий принёс туго набитый кошелёк, доктор уже сидел в седле, к которому Хосе приторачивал мешок с вещами. Вполголоса возмущаясь по поводу бессмысленной траты денег направо и налево, сеньор Хакоб передал кошель Анри и поинтересовался, кто и когда придёт за мулами.

— Не волнуйтесь, я пришлю сюда людей. — Анри взвесил на ладони мешочек с деньгами: — Надеюсь, мне удастся купить ещё хотя бы пару мулов на каком-нибудь складе.

— Сеньор Кристиан Арройо недавно хвастал, что приобрёл отличных мулов для своей лесопилки, — сообщил сеньор Хакоб.

— Ладно, загляну к сеньору Кристиану, — без особого энтузиазма пообещал Анри и, увидев, что вещи доктора прочно заняли своё место, подозвал Хосе: — Возьми ещё один кошель у сеньора Хакоба и беги к падре Игнасио. Отдай ему деньги и передай мою нижайшую просьбу прийти в форт для благословения нашей экспедиции как можно скорее, желательно до начала литургии третьего[1] часа, — и, кинув строгий многозначительный взгляд на огорчённого услышанным управляющего, кивнул старому ворчуну на прощанье, махнул рукой доктору и тронул поводья.

***

Своих мулов сеньор Кристиан продать категорически отказался. Не смягчила его даже причина, ради которой Анри и обратился к нему с просьбой. Зато местный торговец сеньор Мигель Кастельянос случайно оказался рядом и, услышав печальную новость о асьенде сеньора Эухенио, был так огорчён, что не только сам предложил предоставить на время похода сразу пять своих животных, но и отказался взять за них плату, предложив считать это взносом в спасение несчастных сеньор. Попросив сеньора Мигеля доставить обещанных мулов в форт Сан-Педро как можно скорее, Анри с доктором направились туда же.

Возле казармы было весьма оживлённо. Двадцать солдат губернатора в чёрных колетах были почти незаметны среди множества людей Анри, одетых в тёмно-синие. Выяснив, где находится теньенте Контрерас, Анри оставил доктора с лошадьми и направился в комендатуру.

Идальго Мигель Контрерас, временно расположившийся в кабинете айютанте[2] Саласара, выслушивал донесения своих людей о подготовке к походу. Там же, заняв место самого айютанте, сидел дон Себастьян, не менее внимательно слушавший рапорты. При виде Анри оба встали для приветствия. Обменявшись сведениями о количестве людей, лошадей, запасов продовольствия и воды, Анри принял любезное предложение теньенте Контрераса выпить чашечку кофе и занял свободное место за столом секретаря, откуда было удобно наблюдать за продолжавшими прибывать солдатами в тёмно-синих колетах.

Когда пехотинец доложил о прибытии падре Игнасио со служкой и Святыми Дарами, все отправились во двор. Офицеры вышли перед строем, и дон Себастьян скомандовал:

— На молитву!

Падре провёл короткое богослужение с поклонением Святым Дарам и благословил отряд выступать, пожелав с Божьей помощью удачно исполнить их трудное дело.

Не успел колокол собора святого Франциска призвать верующих на литургию, как отряд уже был готов к отправлению.

Тревожные новости быстро разлетелись по городу, и потому проводить карательную экспедицию вышли чуть ли не все его жители. Проезжая знакомыми улицами и площадями, Анри невольно всматривался в горожан, замиравших при виде кавалькады. Хмурые лица мужчин сменяли скорбные лики женщин.

Город затих…

***

Лёгкий морской бриз, сопровождавший всадников в городе, остановился на границе густого леса, обступившего вымощенную камнем дорогу. Влажный тяжёлый воздух, пропитанный запахами зелени и гнили, окутал людей и животных, посылая на них полчища летающих кровососущих тварей.

На неширокой дороге свободно могли двигаться рядом лишь двое всадников, поэтому отряд сам по себе разделился на пары и длинной сине-чёрной змеёй споро продвигался вперёд. Колонну возглавляли Анри и дон Себастьян, а сразу за ними следовали теньенте Контрерас и доктор.

Животные, которым мошкара досаждала не меньше, чем людям, сами перешли на рысь, в надежде как можно скорее минуть этот лес, пугавший своей дремучестью и доносившимися из него звуками.

Благодаря стараниям Фернандо, Анри держался в седле уверенно. Даже погрузившись в думы, он умело управлял жеребцом ногами, придерживая одной рукой поводья у седла, а другой отгоняя перчатками мошкару, норовившую влететь в глаза и нос.

Мысли о том, что ждёт экспедицию на асьенде сеньора Эухенио, вытесняло беспокойство о участи его владения. Каменоломня Анри занимала довольно обширную территорию и давала работу многим батракам и бывшим солдатам. Рабочие жили в бараках, расположенных рядом с долом и возле завода по резке камня. Охранники жили отдельно. Те немногие, имевшие семьи, поставили себе скромные деревянные жилища неподалёку от дома управляющего — сеньора Рауля Кампоса.

Жуткие картины, нарисованные тревогой, отвлекли внимание, и вышедшего на дорогу из тени леса крепкого коренастого индейца, державшего на руках безжизненное тело юноши, Анри заметил всего в паре шагов от него. Резко дёрнув поводья, поставил Бланко на дыбы. Осмотрел застывшего, как изваяние, майя и оглянулся. Дон Себастьян, не перестававший внимательно следить за дорогой и по мере возможности за её околицей, заметил майя немного раньше и, остановив отряд, удивлённо глядел на манёвры друга.

Кавалькада смешалась. Офицеры, доктор и самые любопытные солдаты подтянулись к Анри, постепенно заполняя пространство вокруг возникших словно из ниоткуда краснокожих. Одни всадники положили руки на эфесы, другие — покрепче перехватили полупики, и все устремили взоры на дона Себастьяна, ожидая приказа.

Индеец стоял так близко, что Анри видел морщины, изрезавшие его лицо, прожилки седины в чёрных, как смола, длинных, заплетённых в косы и уложенных вокруг головы волосах и цепкий пытливый взгляд человека, не просто пережившего много десятков сезонов дождей, но умудрённого жизнью. Одет был старик в штаны из грубой хлопковой ткани, подпоясанные широким красным поясом с бахромой из перьев и вытканными оранжево-жёлтыми узорами, а к его щиколоткам тонкими кожаными ремнями были привязаны сандалии из хенекена[3].

Индеец обвёл глазами испанцев и остановил взгляд на доне Себастьяне.

— Маашеч? — спросил Анри на языке майя.

Старик повернул к нему голову и принялся, не спеша, рассматривать. Время от времени он переводил взгляд с Анри на дона Себастьяна, явно сравнивая видавший и лучшие часы колет Эль Альмиранте с расшитым золотом тёмно-синим камзолом аристократа. Решив, что главный тот, что одет богаче, а вопрошавший лишь переводчик, индеец снова упёр взгляд в дона Себастьяна и заговорил на довольно хорошем испанском:

— Я знаю твой язык, сеньор. Ты можешь говорить со мной без посредника.

— Сеньор, которому я служу, проявил уважение, обратившись к тебе на твоём языке, а ты оскорбляешь его, — процедил дон Себастьян. Вид его был грозен.

Старик смутился и виновато опустил голову. Однако спустя мгновение повернулся к Анри и невозмутимо воззрился на него:

— Прости, сеньор. Я не желал тебя обидеть, приняв за толкователя. Я не встречал сеньоров, знающих майя.

— Ты всё ещё не ответил мне — кто ты? А ещё я хочу знать, кого ты несёшь и куда держишь путь, — напустил на себя строгости Анри.

— Называй меня Хуан — это имя мне дали при крещении. Я жил в деревне Печтун-Ха, которая когда-то давно была городом из камня. Но сейчас моей деревни больше нет. Как нет и её жителей. Этот мальчик — мой внук. Он ранен. Но он хотел говорить с главным испанским сеньором, потому я несу его в ваш город. Мой внук знает то, что должно остановить кровопролитие, сеньор. Но я не успел исполнить его просьбу. Он умирает...

Услышав это, Анри оглянулся, высматривая сеньора Антонио, но тот уже успел соскочить с лошади и пытался отвязать свой мешок. Как только это ему удалось, доктор протиснулся сквозь ряд солдат и подошёл к индейцу:

— Я лекарь, я попробую помочь твоему внуку, если ты позволишь осмотреть его.

Старик кивнул и остановил взгляд на плотном кольце всадников. Дон Себастьян дал знак, и те расступились.

Майя осторожно уложил неподвижное тело на траву у дороги. Анри соскочил с коня и подошёл к сеньору Антонио, склонившемуся над юношей. На голом теле молодого майя, прикрытом лишь красной вышитой маштлатль[4], Анри не заметил ран, но взглянув на бледное лицо, острые черты, впавшие глаза, синеватые губы и пальцы рук, даже он, человек, далёкий от медицины, но не раз видевший смерть, понял, что мальчишка потерял много крови. Опытные руки доктора, вынужденного на корабле освоить и недостойное ремесло хирурга, быстро нашли под рёбрами узкий, едва заметный след, который могли оставить лишь шпага или дага…

В этот момент юноша открыл глаза, обвёл склонившихся над ним мутным невидящим взглядом, и с его растрескавшихся губ сорвалось едва слышное:

— Тжа…

Доктор непонимающе оглянулся на Анри, но тот услышал слова умирающего и, повернувшись к солдатам, бросил:

— Воду!

И сразу же несколько человек кинулись к нему с небольшими анкерками. Приняв бочонок от первого из подбежавших, Анри вытащил затычку и подал его доктору. Тот, пока подоспевший дед поддерживал голову внука, осторожно, тонкой прерывистой струйкой, лил воду на губы юноши. Сделав несколько судорожных глотков, раненый вдруг резко дёрнулся, застонал и снова потерял сознание. Вернув бочонок солдату, сеньор Антонио вытер рукавом пот с груди умирающего, приложился ухом и замер. Спустя некоторое время он поднял голову и взглянул на старика, присевшего на корточки в изголовье внука и всё ещё поддерживавшего на ладонях его голову:

— Мне очень жаль, но уже слишком поздно. Я не могу спасти его. Всё, что я могу сделать — это облегчить страдания с помощью лекарства, притупляющего боль и приносящего умиротворяющий сон.

— Нет, — твёрдо сказал индеец, — когда духи наших предков придут за ним, он не должен быть одурманен!

— Увы, это будет очень скоро, — покачал головой доктор и встал.

— И он уже не успеет сказать то важное, что должен, — грустно взглянув на умирающего, Анри словно продолжил мысль сеньора Антонио.

Он видел очень много смертей и убивал сам. Он привык к костлявой старухе, как и все находившиеся тут мужчины, но смерть молодых, ещё не познавших жизнь, не оставляла безучастным.

Оглядевшись, Анри подошёл к Себастьяну и пожелал устроить привал. И тут же сильный голос команданте распугал птиц и обезьян, приказывая всем спешиться.

Окрестности ожили, наполнившись голосами людей, ржанием лошадей и стуком топоров. Солдаты принялись расчищать наступавшие на дорогу джунгли, чтобы сделать место для бивака.

Старый индеец молча и, казалось, равнодушно наблюдал за действиями испанцев. Перебравшись под молодое, но уже плотно овитое лианой дерево, он сидел, облокотившись о его ствол и положив голову внука на вытянутые ноги.

Анри отвязал от седла собранный для него слугой Фернандо мешок с провиантом. Окрикнув доктора и дона Себастьяна, махнул им рукой, приблизился к индейцам и, бросив под себя плащ, сел рядом. Когда подошли Антонио и Себастьян, Анри уже вытащил из мешка хлеб, сыр и кольцо колбасы. Подошедший первым команданте тоже бросил под себя плащ, уселся рядом и поставил на землю принесённый анкерок с водой. Доктору пришлось устраиваться напротив Анри и Себастьяна.

Нарезав дагой хлеб, сыр и колбасу, Анри краткой молитвой возблагодарил бога за щедроты и равными долями разделил их на всех, не забыв и старого индейца. Однако, вовремя вспомнив рассказы встреченного им однажды в Алтун-Ха монаха-францисканца о нелёгких путях становления доверия между двумя народами, снял сыр[5] и поделил его между Антонио и Себастьяном, предложив индейцу лишь хлеб и колбасу. Удивлённый такой невиданной щедростью, старик не сразу взял от испанского сеньора предложенное. Но по тому, как дрогнули его руки, принимавшие угощение, Анри предположил, что старику пришлось довольно долго обходиться без пищи.

Ели молча, но неторопливо, время от времени запивая щедрость Фернандо из его же бурдюка с призовым португальским, пуская по кругу, но минуя индейца. Вино провело в кожаном мешке не так уж и много времени, но и этого хватило, чтобы у него появился неприятный привкус.

----------

[1] Литургия третьего часа проводится в 9 часов.

[2] Айютанте — военная должность; управляющий хозяйственной частью форта или крепости.

[3] Хенекен — вид травянистых растений из рода Агава. До сегодняшнего дня культивируется, в основном, в Восточной Мексике и на Кубе ради грубого белого волокна, получаемого из листьев.

[4] Маштлатль — набедренная повязка, представлявшая собой длинную тканую ленту, проходившую между ног, опоясывавшую живот и закрывавшую половые органы, при этом два длинных конца, украшенных перьями, свисали спереди и сзади.

[5] Речь идёт о реальном событии XVI века. После сильного урагана испанские колонисты в благодарность индейцам, помогавшим устранять последствия, устроили пир. Среди угощений были сыры местного производства — гордость колонистов. На следующий день индейцы испытывали сильное отравление, многие умерли. Вожди обвинили испанцев в подлой попытке избавиться от индейцев раз и навсегда. Дело уладили монахи, съев на глазах индейцев большое количество того самого сыра. Таким образом они доказали, что отравление было непреднамеренным. Вот так выяснилось, что привычный для европейцев продукт не воспринимается индейцами. Генерал-капитаном Юкатанабыл принят эдикт, запрещающий под любым видом предлагать индейцам молочные продукты наряду с алкоголем. В XX веке наука выяснила, что 100% населения Мезоамерики не переносит лактозу.