Вожаки стай

               
Первый день января выдался пасмурным. С крыш домов вьюжил мелкий снег.

Мы договорились в праздничный день сходить на охоту. Встреча была назначена у Шурея, дяди Саши Бровина. Он был страстным охотником с большим стажем. Несмотря на пенсионный возраст, Шурей отличался необычайной выносливостью в ходьбе на большие расстояния, за что пользовался авторитетом среди молодых охотников.

Отряхнув на пороге снег с обуви и с шапки, я вошел в сени и постучал в избяную дверь. При входе в избу на меня повеяло духом ночного застолья после встречи Нового года. На табуретках у двери уже сидели двое охотников в белом, держа руками ружья между колен.  Хозяин дома, Шурей, сидел на краю лавки, опираясь локтем на стол и поддерживая голову ладонью. По заправленным в шерстяные носки штанам было понятно, что он вопреки хмельному недугу собирается вместе с молодыми идти на охоту, в чем я не сомневался. После взаимного приветствия дядя Саша спросил: 

– Ну что, Николай, сильно там метет?

 – Метет! Но пока терпимо, – ответил я.

– Думаю, все же судьбу надо испытать в непогоду! Заяц сейчас лежит в лежке плотно. К лисе с наветренной стороны тоже можно подойти на выстрел, – глядя на всех сидящих и подавая надежду на успех, произнес наш старейшина.

 Мы в один голос одобрительно его поддержали. 

– А там, глядишь, через часок-другой все и успокоится! –подбадривал он нас. – Сейчас ребята мои подойдут, и будем потихоньку выдвигаться. 

Все трое сыновей дяди Саши были охотниками. 

Скоро пришли два из них - старший Виктор и средний Сергей, и мы друг за другом вышли из пропитанной хмельным воздухом избы на улицу. 

В нашем селе были документально зарегистрированы сорок охотников, но надумали идти на охоту в такой день всего шесть человек, то есть мы. 

Рассуждая о том, кто сколько выпил за Новый год, мы не заметили, как с лыжами в руках прошли село и оказались в начале поля.

Тут-то и выяснилось, что все только начинается… Первые кусты, как мы называли рощу, находящуюся в километре от нас, в снежной пурге едва было видно. Мы определили маршрут и, чтобы не заблудиться в полях, договорились далеко друг от друга не расходиться.  В удовлетворительной прямой видимости мы шли на ветер в форме подковы.   Двигая лыжи по рыхлому снегу, мы прошли четыре километра пути и пошли по занесенной стерне недалеко от брошенной деревни Ямское. 

Я шел, опережая своего соседа, вдоль дубовой лесополосы. Крайними ходили всегда те, кто помоложе и пошустрей. Всматриваясь в невидимую даль, я вдруг сквозь пургу услышал глухой выстрел. С возвышенности, даже при плохой видимости, мне было чуть видно троих охотников и часть поля. И тут я заметил, как через снежный туман движется темный силуэт какого-то зверя.  Двигался он в мою сторону. В какой-то миг мне показалось, что это лиса. Когда же я понял, что это не лиса, а волк, то успел перезарядить один патрон вместо дроби картечью.  Попятившись в лесополосу, я присел и с колена взял бегущего зверя на мушку. Но Юрий Нестеров, шедший на небольшом удалении от меня, увидев зверя, тут же лег в заснеженную стерню и, не перезарядив ружье, выстрелил утиной дробью. Как потом выяснилось, патронов с крупной дробью у Юрия не оказалось в патронташе. Сделав бесполезный выстрел с большого расстояния, он только испугал зверя. Волк, бежавший на меня в лоб, начал косить в сторону. Напуганному зверю, убегавшему стремительными прыжками, хотелось скрыться в молодых дубках. Шагах в семидесяти от волка я выстрелил. Споткнувшись, он скрылся в дубовых посадках.  Утопая в снегу, я бросился бежать между рядами дубков к тому месту, где хищник скрылся из виду. Добежав, я увидел по следу алые капли крови.  Сделав по топкому снегу еще около полусотни шагов, я увидел лежавшего на правом боку огромного волка.  Осторожно обойдя его по кругу, понял, что на снегу, оскалив пожелтевшие клыки, лежал вожак стаи.   

Подошедшие мои товарищи долго смотрели на неподвижное тело волка. Последним подошел Виктор и сказал, что впереди себя сквозь снежную пургу он заметил силуэты еще четырех или пяти волков. А выстрел он произвел правее стаи, чтобы они от испуга повернули в нашу сторону. Оказалось, что повернул только один, который и лежал перед нами, а остальных в усиливающейся пурге никто из нас не видел. Почему от выстрела стая не побежала за вожаком, для нас осталось загадкой. Было принято решение отнести добытого волка в уже полузабытую деревню, в которой прошло мое детство и юношеские годы.   

Срезав охотничьим ножом длинный сук, мы просунули его между попарно связанных ног волка.  До крайнего, теперь опустевшего дома идти было около километра. Нести огромного волка было очень тяжело.  Положив концы палки на плечи, мы менялись попарно через каждые сто метров.   

Оставив добытого зверя в полуразвалившемся сарае, мы решили снова вернуться на то поле. Пурга утихать не собиралась, словно еще пуще злилась на нас, неугомонных.   

Как только мы толпой зашли в дубовую лесополосу, тут же увидели множество свежих, еще не заметенных снегом волчьих следов. Здесь мы окончательно поняли, что стая, почуяв кровь, в растерянной безысходности ищет отбившегося от стаи вожака. Окружив местность, мы с еще большим азартом продолжили охоту. Но хищники, потеряв своего сородича, оказались хитрее нас. По зарослям ивняка волчица с выводком вышли из круга и убежали в сторону Беломестной Двойни… 

В последующие годы у меня произошло несколько встреч с хищным зверем, но они были безрезультатными. Дважды убегавшие почти из-под выстрела волки еще больше развивали во мне азарт. В те времена в ожидании ночных «гостей» в клеверных стогах на засидках я даже научился подвывать по - волчьи.  Но с тех пор я больше не добыл ни одного волка. Ностальгия по охотничьему увлечению и особенно желание встретиться с волками жила во мне еще многие годы. До сих пор, прогуливаясь зимой без ружья, я по привычке всматриваюсь вдаль с надеждой увидеть хищного зверя.  И очередная моя прогулка в ночи останется в памяти как удивительное следствие моих воспоминаний… 

                *    *    *
Выйдя из тепла своего дачного домика на улицу, я с наслаждением вдохнул свежесть ночного морозного воздуха. Седой дымок из печной трубы в лунном свете струился вверх и растворялся в прозрачном небе, слегка затянутом облачностью. Размазанная луна еле проглядывалась через пелену легкой дымки, и лишь кое-где виднелись островки ночного синего неба.  Ночь была довольно светлой, и я решил отправиться на позднюю прогулку. 

Недолго думая, я вынес из гаража залежавшиеся с давних охотничьих времен широкие лыжи. Надел их на теплые ботинки и, не торопясь, направился по тропинке вдоль полузабытой деревни. Жители нашей маленькой деревеньки, оставшиеся зимовать, наверное, уже спали, только в одной ветхой избушке светилось окошко. Проходя мимо, я увидел через полупрозрачную штору молящуюся старушку. 

Выйдя из деревни, я на ходу уже наметил себе маршрут. Решил, что пройду по кленовой лесополосе, потом сверну на березовую посадку и по ней выйду на другой край деревни. Круг километров в шесть в тишине морозной ночи был бы полезной прогулкой для моего здоровья.

С такими мыслями я осторожно скатился по склону к дремавшему под толщей снега ручью. Неожиданно из бурьяна выскочил заяц. От страха он быстрыми прыжками поднялся по противоположному склону и скрылся за холмом. По следу я догадался, что он прибежал из сада крайнего дома и спрятался от меня в засохшем бурьяне.   

Ночных плутов теперь редко можно встретить в наших местах, поэтому встреча с косым подняла мне и без того хорошее настроение. Я решил пройтись по его отпечатанному следу. Выпуская пар в морозный воздух, упираясь лыжными палками, я поднялся по склону на поле. Луна неожиданно выплыла из-за облачности и озарила все вокруг. Заячий след, уходящий в сторону тополиной лесополосы, был отчетливо виден на искривившемся снегу. Не то от мороза, не то от охотничьего азарта щеки мои горели жаром. Продолжая идти по следу, я не заметил, как оказался у лесополосы. Следы на рыхлом снегу повели меня на противоположную сторону посадок. Сучковатые тополя, словно защищая ушастого плута, неохотно пропускали меня. С усилием я все же выбрался, как мне показалось, из плена.   

По другую сторону от лесополосы, возвышаясь на пологом склоне, уходило вдаль озаренное луной поле. Серебристые снежинки с волшебным узором радовали мой взгляд и продолжали поднимать настроение. 

Заячий след повел меня к простирающемуся вдоль лесополосы стогу.  Укрытый шапкой снега, он, словно в дреме, ждал своего часа. Обогнув его вокруг, я увидел на склоне поля силуэт убегающего зайца, которому я вновь из-за своей назойливости нарушил аппетит. Заяц держал путь в бывший барский сад, который все называли Грушовкой. Желание идти по следу у меня вдруг пропало.  Да и подустал я уже.   

Свежий запах сена привлек мое внимание. Повернувшись, я увидел недалеко от себя лошадиный санный след. И еще я увидел на отвесной заснеженной стене стога темное пятно. Подойдя поближе, я обнаружил довольно внушительного размера нишу в стогу. Мне стало понятно, что ночные посетители не один раз наведывались сюда за сеном. 

Недолго думая, я вошел в эту уютную «пещерку» и решил отдохнуть. Сняв рукавички, надергал сухого сена для удобства. Полулежа, я расположился на мягкой подстилке и укутал оставшимся сеном свои ноги.  Запах клевера и лунная ночь тут же напомнили мне ночные засидки по волку. 

Уютное тепло разлилось по телу. Расслабившись, я вспомнил еще один случай из моего богатого на приключения детства, связанный с клевером. 

В двенадцатилетнем возрасте мы с моим другом Ваней и сыном конюха Петром пасли в ночном табун лошадей. Сидя под звездным небом в стогу, который был заскирдован с первого укоса, мы наслаждались таинственностью ночи.  Проголодавшиеся за день рабочие лошади табуном медленно двигались в темноте по пышному полю и хрумкали сочный клевер. Иногда из табуна эхом доносилось хрипловатое приглушенное ржание. Кони словно делали перекличку и предупреждали маленьких жеребят об опасности приближения волков. Когда табун удалялся от стога, Петр давал нам команду сесть на оседланную лошадь и вернуть табун. Мне тогда казалось, что ради этого счастья я и родился на свет. Отвязав повод уздечки от ноги лошади, которая всегда паслась рядом, поставив одну ногу в стремя, мы резко запрыгивали в кожаное седло. И так всю ночь мы с Ваней ждали, когда лошади удалятся подальше от стога.  Потом мы с ним по очереди катались верхом, окорачивая табун, подгоняя его поближе. Резкие взмахи кнутом в сопровождении громких хлопков наконечника эхом улетали в  ночную тишину звездного неба… 

Я открыл глаза и взглянул на небо. Из моей уютной конуры было видно, как размытая луна в очередной раз крадется к огромной дыре в облачности. Мне казалось, что она сейчас подплывет к краю и свалится через этот просвет в барский сад.  Но луна величаво выплыла на озаренное звездное небо, рассыпая бисер по снежному полю, и вновь осветила все вокруг. Я еще долго смотрел на луну, лишь иногда отводя свой взгляд от золотого круга на искрящийся снег. Закрывая от яркого света глаза, я вновь открывал их и с упоением вглядывался в сказочную ночь. Мне не хотелось уходить домой до утра.

Облака вновь медленно подкрадывались к небесному светилу, и, ощущая приятное тепло, я еще какое-то время наслаждался лунным пейзажем…

 

Продолжая идти по лесополосе в сторону другого края деревни, я вдруг увидел на пути свежий след довольно большого размера. Успокаивая себя тем, что это мог быть след крупного кобеля гончей или борзой собаки, я на всякий случай оглянулся вокруг. И тут вновь из моей памяти против моей воли полезли воспоминания о случае многолетней давности - охоте на волка.  Этот след был похож на след того волка, который меня однажды напугал на подсолнечном поле. Внезапно подкравшаяся робость заставила меня остановиться и еще раз оглядеться вокруг, но яркой луны на небе не было. Меня охватил страх. 

– Что же делать? – пробежала в голове мысль. 

Я был человеком не из робких, не раз бывал ночью в одиночку на кладбищах между крестами и гранитными надгробьями, а тут… 

– Если сейчас вернусь обратно, то так и буду всего бояться, – подумал я и твердо решил продолжить свою ночную прогулку по намеченному маршруту, отгоняя страх позитивными мыслями. 

Скоро я успокоился, но легкая робость еще заставляла оглядываться по сторонам. И тут вдали, у самого горизонта, я увидел несколько темных силуэтов. 

- Мираж, наверное, - успокаивал я себя.

 Но вглядевшись, четко увидел, как по склону в мою сторону двигались живые существа. 

- Кабаны! - промелькнула снова мысль. 

В последнее время они иногда посещали наши края. Вновь появился страх, и я метнулся в лесополосу. Первый стоящий на пути сучковатый тополь должен был стать моим спасителем. Зима выдалась снежная, и нижние сучья оказались на невысоком уровне. Я на ходу сбросил палки, лыжи и сунул в карманы кожаные меховые рукавички. Утопая в снегу, схватился руками за сучки и попытался быстро взобраться на дерево.  Но быстро у меня не получилось. От волнения сердце в груди сильно стучало. Ноги от страха не хотели слушаться и еще глубже утопали в рыхлом снегу.  Я хотел подтянуться на руках и поднять хотя бы одну ногу, чтобы встать на нижний сук, но от рывка ломкий от мороза сучок с треском сломался, и я упал в топкий снег. Отчетливо понимая, что времени на раздумье у меня нет, я со словами молитвы метнулся к рядом стоящему тополю. У этого дерева сучья оказались чуть потолще и ближе к снегу. Взявшись руками за сучок поближе к стволу, перехватываясь руками выше и переставляя ноги, я вскоре оказался почти посредине дерева. Сверху через голые тонкие ветви отчетливо было видно приближающихся ко мне четырех каких-то зверей. Но это были точно не кабаны. В сумрачном лунном свете силуэты бегущих существ были похожи больше всего на крупных собак. Подбежав к лесополосе, утопая в снегу, они стали без голоса метаться вокруг. Я уже понял, что эти были не собаки, а самые настоящие волки. Почуяв свежий запах, но еще не видя меня, они продолжали метаться между деревьями. От звуков оскала клыков хищного зверя дрожь пробежала по моему телу и застучали зубы…  И в этот миг волки увидели меня на дереве. Двое из них, окружив тополь, встали на задние лапы и, проваливаясь в снег, начали царапать кору замерзшего дерева.  Поднимающийся вверх пар от разгоряченного дыхания зверя донес до меня запах падали. Один волк начал грызть нижний сук. Услышав так близко скрежет клыков, я взобрался еще выше. Наверху сучки становились все тоньше и тоньше. Сук под правой моей ногой неожиданно сломался. Встав на другой, я обнял руками уже тонкий ствол и стал думать, как выйти благополучно из сложившейся ситуации. Выход у меня был только один: позвонить другу- охотнику Володе Масякину, у которого был снегоход. До его деревни отсюда около пяти километров.   Я подумал, что час продержусь, пока он подъедет с ружьем и спасет меня. Крепко ухватившись одной рукой за ствол, другую я сунул в боковой карман куртки и осторожно достал телефон. Пальцы рук на морозе от ледяных сучьев уже успели замерзнуть и слушались неохотно. От моего разгоряченного дыхания стекло включенного телефона на морозе тут же затуманилось. Я резко провел холодным пальцем по табло, но оно от влаги или уже от легкого обледенения не хотело сниматься с блокировки. Мне ничего не оставалось больше, как потереть стекло о сухую ткань драповой куртки. После нескольких поступательных движений телефон выскочил из моих рук и упал в снег. ...

Нетрудно догадаться, какие слова тогда выскочили из моих уст. Мысли, пришедшие на ум, были все неутешительными. До утра простоять в неудобной позе на сучьях было нереально. Но даже если бы я и смог как-то продержаться, что изменилось бы с рассветом, если в округе ни души.  К тому же в моей не очень теплой одежде на морозе невозможно долго продержаться. Хорошо, что хоть рукавички не уронил. В них пальцы тут же почувствовали тепло и понемногу стали согреваться. 

Два волка во время падения телефона отпрыгнули от дерева в сторону и настороженно смотрели на светящееся табло, пока оно не погасло. Я понял, что голодные звери убегать не собирались. Наоборот, они более агрессивно продолжали рыскать вокруг и бросаться на дерево. Страшные мысли промелькнули у меня в голове. Обидно. В серьезных болезнях хирурги трижды спасали меня! Когда в пруду тонул, рыбаки бездыханного достали из воды и откачали! А здесь, думаю, пришла расплата за того вожака стаи, которого я хладнокровно убил в новогодний день. Сейчас съедят меня хищные звери, только кости одни останутся. Глянул я тогда скорбно на небо и сквозь пелену своих слез увидел, как луна, найдя в облачности очередной островок синего неба, выплывает во всей красе. Она озарила благодатным светом божественное творение вокруг и осветила всю мою греховную, нераскаянную суть. Вся жизнь моя в один миг промелькнула перед глазами. Глядя на луну, я от безысходности завыл. Этот вой был моим прощанием с жизнью. 

Неожиданно в ответ я услышал протяжный вой волков. Опустив голову вниз, я увидел, как четыре волка сидят на задних лапах с поднятой к небу головой и воют. Я оторопел, мурашки пробежали по телу. Протяжный вой хищников поднимался вверх мимо меня и эхом улетал в небо через мое уже помутневшее сознание. И тут вдруг меня озарило! Я глубоко вдохнул морозный воздух и вновь что есть мочи завыл, но уже вместе с волками. Так продолжалось несколько раз. В этом протяжном вое четырех волков я услышал прощение меня за их родственника. Через тополиные ветви взгляды наши встретились. С высоты при свете луны я увидел голодных, осиротевших молодых волков не старше одного года, со впалыми боками. Наверное, после отстрела охотниками вожака и их матери они долго метались по заснеженной степи в поисках пищи и долго не находили ее. Скот в хозяйствах весь перевели, падеж на скотомогильники не выбрасывают, поэтому им под толщей снега трудно найти что-то съедобное. Диких копытных в наших краях истребили браконьеры. Да и без вожака трудно молодым неопытным волкам добыть кабана, тем более лося. А косулю в степи они просто не догонят.

Если молодые волки завыли вместе со мной, значит, они от голода и безысходности услышали в моем скорбном вое вой вожака. У них появилась надежда на спасение. Перекрестившись, неторопливо, но уверенно я стал спускаться с дерева. Боясь упасть и спугнуть смирившихся волков, я аккуратно переступал ногами с одного сука на другой и опустился на снег. Скрип снега в тишине немного напугал волков, и они, поджав хвосты, попятились назад. На расстоянии нескольких шагов наши взгляды вновь встретились, и мы во мраке тополей долго смотрели друг на друга. Что делать дальше, я пока не знал и продолжал смотреть на них, напряженно думая.

И когда они поочередно стали отводить свой взгляд в сторону, я понял, что мне надо делать. Медленно набирая грудью воздух, я вновь завыл. Волки сели на задние лапы и, подняв голову вверх, снова стали так же протяжно выть вместе со мной. У меня больше не оставалось сомнения в том, что они от помутившего их сознание голода принимают меня за своего вожака и спасителя их жизни. Я спокойно встал на рядом лежавшие лыжи. Искать в снегу телефон и брать лыжные палки в руки я не стал, чтобы не спугнуть зверей. Уверенным шагом я вышел из лесополосы, направляясь в сторону деревни. Слабость и неуверенность я проявлять не имел права. Любая оплошность может лишить меня жизни. Глядя боковым зрением на своих подопечных, я увидел, как они дружно поднялись с места и двинулись за мной, поверив в свое спасение. Волки бежали по лыжной колее след в след. Дойдя до угла двух лесополос, я повернул в березовые посадки, и мы двинулись в сторону деревни. Вдруг я услышал лязг клыков за спиной и, испугавшись, резко повернулся. Один из волков вцепился зубами в шею своему сородичу, который, очевидно, хотел обогнать его. Для чего он хотел обогнать, что было у него на уме, можно только предполагать…

Я шел и думал о том, как хорошо, что когда-то в молодости, после убежавших от меня волков, я ходил на засидку и научился по-волчьи подвывать.

Мы уже подходили по заснеженным картофельным огородам к деревне, как вдруг нам навстречу выбежали с лаем две дворняжки. Эти злые собачонки ни днем, ни ночью не пропускали прохожих без лая. Волки тут же метнулись им навстречу. На моих глазах бедные собачки за секунды были растерзаны на куски, а разъяренные волки вновь вернулись ко мне. Ну и натерпелся же я страху!.. А еще я подумал, что если бы в этот момент вышел по нужде хозяин дома и увидел, как я хожу по ночам с волками, потом неведомо каких легенд про себя наслушался бы от людей. После всего пережитого за эту ночь ноги мои не хотели двигать лыжи. Голова соображать стала хуже. До моего домика оставалось совсем немного – несколько сот метров. Надо пройти через плотину спящего прудка, а там рукой подать до калитки.  Этот путь под зорким наблюдением четырех голодных волков мне показался вечностью. Но я старался держаться изо всех сил, чтобы не показать свою слабость, зная, чем все это может для меня закончиться. Я очень хорошо знал, что волки уничтожают слабых. Это понимание пока меня и спасало.   

Преодолевая остаток пути, я думал о том, что мне делать дальше. Чем закончить свою столь опасную ночную прогулку? В первую очередь, конечно, я должен накормить голодных зверей обрезками мяса, которое было куплено и заморожено на всю зиму для бродячих кошек.  А потом ситуация покажет, что делать дальше.

Заранее достав ключи из кармана, я подошел к своей изгороди, оставил лыжи на снегу и открыл калитку. Не закрыв ее за собой, я смело направился к входной двери домика. Поглядывая боковым зрением, я увидел, что волки в недоумении засуетились перед калиткой, но вбегать не решались. Я быстро сунул ключ в замочную скважину и осторожно, без скрипа открыл дверь. Пакет с мясом лежал в сенях около двери на полу. Взяв его в руки, я поспешил к хищникам, которые нервно метались перед калиткой. 

Несколько кусков мяса я бросил на тропинку. Волки жадно набросились на него, целиком проглатывая окровавленное мясо. Из-за того, что одному, самому слабому, не досталось, я стал бросать поочередно каждому по куску. Волки ловили их на лету. Глядя на них, я радовался, что хоть чем-то смог отблагодарить их за то, что в очередной раз остался жив…

Мясо в пакете заканчивалось, но я видел, что этого зверям мало. Пришлось вернулся в домик и взять из морозильной камеры все, что у меня осталось. Теперь волки пастью ловить мясо не стали. Они взглядом провожали его до снега, а потом жадно грызли. 

А я задумался о том, что мне с ними делать дальше. Решил поселить их в сарае на соломе, которую я припас для мульчирования клубники. Пусть живут до весны. Ну, потрачу я половину пенсии на корм для них, не умру же я от этого. Зато им не дам умереть с голоду. И совесть моя будет чиста перед тем вожаком, которого убил на охоте. А когда снег растает, пусть себе потом гуляют в степи в поисках пищи. Так я и порешил. Потом даже немного размечтался.  Думаю, буду с ними поздними вечерами, чтоб люди не видели, ходить на прогулку по полям, чтобы им в сарае не скучать сутками. Да и мне веселей.

Тем временем волки догрызли каждый свой кусок и дружно встали на ноги: они ждали еще мяса. Но оно закончилось. В холодильнике осталось лишь немного рыбы.

Самый крупный волк, который бежал за мной следом, приблизился ко мне и осторожно стал лизать мои жирные после мяса ладони. Этот жест я расценил, как знак благодарности за спасение от голода. Мне захотелось погладить его по голове, но он, оскалив клыки, не дал мне этого сделать. 

Мой голос и резкие движения рук их пугали. Я не знал, как зазвать их жестами и словами через калитку на свою территорию. Волки осторожничали и забегать во двор за сетчатую изгородь не хотели. У меня появилась идея зазвать их своим воем, в который они поверили.  Я неспешно обошел домик и у двери сарая протяжно завыл.  В ответ я услышал такой вой, что он накрыл спящую деревню эхом, да так, что мне самому стало жутко. Я представил состояние проснувшихся жителей, и мне за них стало страшнее, чем за себя.  Но волки забегать за сетку не собирались. Я немного расстроился из-за их неповиновения, но для волка нет ничего важнее свободы. Тут я оказался бессилен.

Было уже далеко за полночь. Я сильно продрог на морозе за ночь и не мог больше оставаться на морозе, поэтому решил, что утром еще раз попытаюсь зазвать их и поселить в сарае, если, конечно, не убегут, а сам поеду на рынок за мясом. 

Хоть я и понял, что волки не терпят нежностей, но на прощанье мне захотелось их погладить и потрепать шерсть на загривке. Однако они мне не позволили этого сделать. Немного разочарованный недоверием, я с грустью попрощался со своими четвероногими друзьями. 

Неохотно уходя от стаи, я вошел на свою территорию и закрыл калитку. Пронзительный лязг засова раздался в тишине ночи, и я понял, что допустил необдуманную, роковую оплошность. Глаза у волков при свете луны яростно засверкали. Шерсть на шее поднялась дыбом, и они бросились в мою сторону. Махом перескочив через невысокую изгородь, стая тут же настигла меня у входной двери домика.  Самый сильный из них набросился первым и свалил меня с ног. Мертвой хваткой вонзил он свои острые клыки в мое горло!..

 
И тут я проснулся… Где-то совсем рядом мышки шуршали сухим сеном и тихонько попискивали.  Луна во всей своей красе опускалась в барский сад на покой. Морозец подкрался уже к моим ногам. Я встал с мягкого душистого клевера и поспешил домой, по пути приходя в себя после страшного сна. 

               
 
   Фото из свободного доступа интернета.