Арбуз-карета из ночного парка

    За окном со скоростью света проносились деревья, столбы, холмы, лавандовые поля, крошечные дома с черепичными крышами. Я сидела в купе поезда, стараясь справиться с дрожью, которая сотрясала все мое тело. Соседей у меня не было, и, признаться, я понятия не имела, почему оказалась здесь совершенно одна. Минуты четыре назад я была крепостной девкой в царской Элозии, которую господин Калиновски, управляющий поместья Корфов, отправил в лес по грибы. Я четко помню, как повязывала на свою белобрысую голову косынку, брала из кладовки, пропахшей плесенью, плетеную корзину. В чаще леса я нашла красивую полянку с васильками, неподалеку от которой как раз располагалась роща, полная боровиков. Вот только собрать их я не успела. На меня напал разъяренный медведь и разорвал на куски.
    Часть туловища несчастной Агаты лежала под тоненькой осиной, конечности были разбросаны там и сям, внутренности, вывалившись наружу, валялись на зеленой траве, беспощадно приминая беззащитные алые цветочки с тоненькими стебельками. Я еще чувствовала привкус собственной крови на губах, ощущала отголоски бешеной боли, которые пронзали мое тело, когда зверь рвал меня на части. И вот теперь, умерев, я снова оказалась в другом теле и пробуду в нем до тех пор, пока моя судьба не решить извлечь меня из оного вновь. Каждый раз, проживая небольшой отрезок времени в очередном вместилище, я, если можно так выразиться, приобретаю колоссальный опыт для того, чтобы, повысив квалификацию своей души, отправиться затем в параллельное измерение, где передо мной будут поставлены новые задачи уже более высокого уровня. Возможно, через тысячу лет по земным меркам я смогу заполучить желанный пост верховного божества, и тогда в моих руках будет сосредоточена власть над небольшой горсткой людей на этой планете.
    Несколько раз я покидала свое временное пристанище вследствие его кончины, естественной или насильственной, но чаще всего мне приходилось, просуществовав некий, угодный року временной промежуток в том или ином теле, покидать его в самый неподходящий момент и, путешествуя по лабиринтам Кроноса, повелителя часов и искривляющегося простравства, стремиться на встречу к новым «сосудам», в которые мне будет дозволено вселиться. Как правило, все свои биографии я знала хорошо. Знала, но не помнила.
    Кем я только ни была! И несравненной балериной Мией Песецкой, и помощницей знаменитого на весь мир пекаря, и даже Сальвадором Дали. В теле гениального художника я прожила ровно три дня и, покинув его, переместилась во Францию 1886-го года, где обнаружила себя в теле маркизы-отравительницы, Луизы-Марии Дюбуа. Стражники пришли за серийной убийцей ночью, когда она пыталась отравить своего второго мужа, дабы, получив в наследство его нехилое состояние, сделаться развеселой вдовой и сполна насладиться свободой в обьятиях молодого любовничка в неаполитанской деревушке. Месяц спустя был вынесен приговор, и в июне следующего года я была казнена. Мне отрубили голову.
    Самый сильный страх мне довелось испытать, будучи пятилетним мальчиком, который, убежав без спросу в парк, заблудился там и стал жертвой маньяка-педофила. Маленький Карлитос хотел посмотреть на карету в виде арбуза, он наивно полагал, что в нем обитают сказочные гномы. Увы, реальность оказалось несколько иной: внутри зловещей кареты в форме гигантского зеленого шара его ожидали ржавые стены, стойкий запах кошачьей мочи и страшный мужик, сидящий на скамейке с сигаретой во рту. Увидев стоящего в дверном проеме пухленького мальчика, похожего на ангела, он отбросил в угол тлеющий окурок, недобро усмехаясь, стянул с себя ремень и схватив в охапку слабо сопротивляющегося малыша, швырнул его на грязный пол. Насколько я знаю, этого морального урода так и не поймали; и по сей день он продолжает свою охоту на маленьких детей, и только матушке-судьбе известно, когда его зверствам придет конец.
    Быть мертвой мне не в новинку, да и умирать я тоже привыкла. Только вот в первом случае ты не испытываешь ничего, кроме легкости, поминая, что дух покинул бренную оболочку. Осознаешь, что ты - ничто, просто бесплотная, невесомая тень без будущего и прошлого. Понимаешь, что все рано или поздно канет в Лету, подернувшись дымкой тумана, что клубится над кровавой рекой по имени Стикс. Времени как такового для нас не существует, ибо оно - явление весьма относительное. События двадцать первого века перемежаются со средневековой Иудалией, где все еще устраивают гонения на ведьм, оттого я обязана быть готова к чему угодно, и только оказаться в одном теле больше одного раза мне не дано, ибо сидящая в клеснице Фортуна никогда не укажет на одно и то же место дважды.
    Умирать, скажу без преувеличений, жутко неприятно. Это далеко не те чувства, к которым можно быстро привыкнуть. Я смирилась и даже научилась предпринимать те или иные шаги, чтобы избежать этих отвратительных ощущений. Помнится, захватив сознание лондонской воровки, я успешно избежала смерти в самый последний момент. Если мне не изменяет память, Мэй Свенсон едва не стала жертвой легендарного Джека Потрошителя, наводившего ужас на жителей соединенного королевства. А вот коль мое очередное тело мне не приходилось по вкусу, я, не тратя времени на ожидание нового перемещения в межпространственный водоворот, предпочитала кончать жизнь самоубийством, тем самым ускоряя приближение следующего этапа моего длинного пути по этому бесконечному лабиринту. Например, пробуждение в теле шведской проститутки мне не особо импонировало, и я без промедления бросилась под поезд, благо, на дворе стоял 1979-й год и электрички в Стокгольме имели место быть.
    Возможно, это прозвучит странно, но и у меня, призрака, лишенного осязаемой оболочки, имеются свои предпочтения, своя мораль, свои принципы. И мне категорически не хочется пребывать в гнилых телах падших женщин. Я могу стать убийцей, аферисткой, подобно Оресту наброситься с ножом на собственную мать, но только не шлюхой. Девушки с района красных фонарей - не моя стихия.
    Итак, кем же я являюсь на данный момент? Хороший вопрос. На двери моего купе тускло поблескивает глянцевый квадрат зеркала. Ожидая чего угодно, я встала перед ним, предварительно зажмурившись. Как только я открою глаза и посмотрю на свое отражение, то незамедлительно стану тем, кем должна стать, и буду обязана совершать поступки, которые прошепчет мне мое подсознание.
    Все, что мне известно о себе настоящей, это то, что я - представительница прекрасного пола. Моя прозрачная, неуловимая в трехмерном мироздании субстанция именно женского рода, и то, что я могу оказаться теле мужчины, сущности моей не меняет. Итак, как только я посмотрюсь в это зеркало и считаю с пульсирующего сознания человека свою новую биографию, мое истинное «я» забудется до следующего акта так называемой реинкарнации. Кажется, самым первым моим «клиентом» стал паренек, который впоследствии превратился в жесточайшгего маньяка по кличке «Змееносец», чьи руки в крови по самый локоть.
    Времени осталось немного. Я чувствовала это явствненно. Еще минута, и мои веки раскроются против моей воли. Раз-два-три!..
    Я уставилась в зеркало. Моя new life замелькала пред моим мысленным взором как стая волнистых попугайчиков, вспугнутых уличной кошкой. Я - Данте Мартин, однорукий наемный убийца, известный в узких кругах под псевдонимом «Тюр». Правой руки я лишился в юности, в «Радужном свете», приюте для сирот. Джерри, сын директрисы этого гиблого места, отрубил мою кисть топором за то, что я посмел его ударить, когда он обозвал мою мать потаскухой. Разумеется, утраченной конечностью я оплатил все свои счета и в долгу не остался: Джерри Эдвардс лишившийся ног, влачил свое жалкое существование, сидя на шее своей престарелой матери, которая, если не ошибаюсь, и по сей день ведет дела в «Rainbow light».
    Нынешний мистер Мартин - молодой светловолосый мужчина привлекательной наружности, и его облик не портило даже наличие железной руки, облаченной в кожаную перчатку. Темно-синие глаза делали мое лицо похожим на лик херувима, - ангелы Боттичели меркли по сравнению с тем, что я видела, наблюдая за собственным отражением. Пухлые губы, ямочки на щеках, идеальной формы нос… Сколько любовниц мне предстоит сменить и какое количество человек погибнет от моей руки? Доживет ли прекрасный Данте до старости, или же погибнет во время одной из своих «операций»?..
    На данный момент мне двадцать семь лет, я родился в штате Вашингтон, в Сиэтле. Держу путь в Даллас. Мне поручили грохнуть президента США, Джона Фицджеральда Кеннеди. За убийство известного на весь мир политика мне обещали четыре миллиона долларов, и два куска я уже получил в качестве аванса, - эти деньги лежат в моем тайном счету одного из австрийскийх банков.
    Все уже готово: в моем саквояже лежит разобранная винтовка с оптическим прицелом. Люди, нанявшие меня, сообщили, что уже нашли того, кто станет так называемым «козлом отпущения». Что ж, мне искренне жаль бежнягу Освальда, но, что поделать, се ля ви. Жестокий мир делится на охотников и жертв, и кому-то придется стать игрушкой в чужих руках вне зависимости от того, хочет он того или нет.
    Сегодня двадцатое ноября, год, соответственно, 1963-й. Уже вечером я буду в знойном Техасе. Пригладив левой рукой чуть отогнувшийся лацкан серого в черную полоску смокинга, я вытянулся на подвесной полке, не потрудившись расстелить простынь. Что ж, послезавтра в Америке наступит очень траурный день. Жена Кеннеди, ставшая еще при жизни иконой стиля, будет не в восторге от того, что ее муж погибнет за два года до окончания своего первого президентского срока. Конечно, назвать Джона примерным семьянином нельзя, однако, думаю, Джеки по-своему любит его и будет очень горевать, когда станет вдовой.
    Повернувшись лицом к стене, я смежаю веки и незамедлительно проваливаюсь в бездонную пропасть. Видеть сны мне, к сожалению или к счастью, не дано. Впрочем, особо по этому поводу я не заморачиваюсь. Главное, что я способен спать, и меня не мучают ни совесть, ни кошмары.