Куда зовет собачий лай

Это было, когда батюшко Семен служил уже в небольшом селе Жучно. От Соловейкина-то оно  недалече. И вот прилучилось, что отец Соловейкинской Егор куда-то там убыл по делам церковным по благословению вышестоящего начальства. И потому отцу Семену, как ближайшему по расстоянию представителю духовенства, довелось прослужить в Соловейкинском храме заместо настоятеля. День-то праздничный, понимаешь...

И вот, накануне служил отче всенощную, а после всенощной местный хор во главе со старостой Марфой Титовной спевки, так сказать, проводил. А батюшко задержался в алтаре, немного прибраться-управиться, да молитвы, может почитать надо ему было. Вот, попели тетеньки да бабушки-хористки что-то там из богослужебных текстов. А потом вдруг зарядили репетировать песни совершенно иного содержания. Это потом отче выяснил, что певчие эти не только в церкви поют, но и периодически участвуют в каком-то культурном концерте самодеятельности. Ну, и стали они голосить эти самые иные песнопения. На темы, к примеру, как одна баба у подруги мужика увела, а другая хотела прельстить соседа на всякие там открыто не поощряемые отношения. Повторяют, и повторяют хористки про мужиков-то, штоб слаженно у них было исполнение. А для отца Семена очень даже необычно все это было, и, конечно, не понравилось ему, да только приход-то не его. Настоятель здешний видимо, в курсе подобных спевок, раз так уверенно они проводятся. Достал отче гаджет, и записал потихоньку всю эту музыку. Так, без всякой цели. Больно заунывно выводили бабули про мужиков-то. С протяжечкой.

Прошло несколько времени. Служа в Жученском приходе, отец Семен жил в Соловейкине, в  том же доме, как и раньше, по соседству то есть с Панюшкой-Сайгоном, о чем мы не раз упоминали в свое время. И вот прилучилось, что с другой стороны батюшкиного участка купил себе дом Панюшкин племянник. Любитель большой всяких собак, и вообще, псов. А конкретнее, таких небольших, которых в народе зовут "Кутя" или "Гуля".  Обычно хочется их пожимкать, да только зубки они имеют вострые… Вот.
Ну что? Завел это он у дома наподобие вольера открытого и запускал туда на целый день  этих самых "кутигульных" собак штуки четыре. А псы эти, несмотря на свои скромные размеры, лаять на всю округу ох как горазды. Как сказал новый сосед, лаянье постоянное у них в породу входило. Потому как порода ихняя называлась что-то вроде шпиц померанской.

И вот, началось… В течение всего светового дня без всяких видимых причин, а тем более на всякое движение в окружающей среде следовали все языковые формы собачьего языка: и гавканья, и тявканья, и визги и даже временами подвывы. Чуть отец Семен на участке своем пошевелится или прохожий пройдет даже вдалеке, сейчас же следует бурная реакция в четыре глотки. А уж если кошка или собака мимо пробегает, тут уж о дальнейшем умолчим лучше. Терпел отче, конечно, старался не обращать внимания. Но все-таки и его терпение было не безграничным. Ругаться с соседом отец Семен не хотел, однако, размышлял о том, как бы поугомонить беспокойных псинков. И вот, просматривал как-то батюшко файлы на диктофоне, и нашел записи спевок местного церковного хора. Те самые, где про мужиков уведенных бабули с протяжечкой голосили.  Ну, и для забавы сбросил отче файлы с диктофона на плеер, и в разгар собачьего тявканья поставил их на прослушивание свету белому. Достойно оценив  заунывные мотивы, все померанские собаки стали сначала подвывать, а вскоре и вполне себе натурально выть. Только не так, как волки, к примеру,  запрокинув рыло в небеса, с месяцем светлым монологи свои ведут. А сидя и завывая перед собой, то есть, как говорят в народе, "к покойнику".  Интересно то, что после выключения записи собачки успокаивались довольно надолго. Как надоест отцу Семену визг и постоянное подлаивание, он и включит на несколько минут хоровые произведения про уведенных мужиков. Всего лишь пара песен, переходящих в заунывный вой, и вскоре наступает благодатная вполне себе тишина.
 
Через пару "сеансов" вой соседских псов по нескольку раз на день быстро и дружно стал подхватываться всеми собаками в округе. И заметили сельчане, что воют собаки в той части села, где живет отец Семен. И потому поползли слухи, что раз собаки вокруг поповского дома по-покойницки воют, значит-де поп скоро помрет. Эти слухи еще невольно подогревала Панюшка-Сайгон, которая говорила, что поскольку порода племянниковых собак есть шпиц померанской, дак это точно кто-то помрет. Да  по простоте души возьми и брякни отцу Семену: "Чево-де, батюшко, собаки-то вокруг воют, не помрешь ли ты в скором времени?" А отче и отвечает: "Мне-то чего? Собаки ведь не мои воют. А вот у кого воют, тот-де как раз и имеет вполне большие шансы в ящик сыграть. Я-то здесь при чем? Молиться людям надо, вот и будут живы да здоровы". В шутку сказал батюшко, конечно. Понятно, что Панюшкин язык разнес эту информацию по селу в такой форме, в какой сама Панюшка ее поняла…

И приметил вскоре отец Семен, что прихожан в храме значительно прибавилось. С удивлением увидел он, что на службах стали появляться его соседи, дотоле в храм почти не заходившие. И дошло до батюшки, что это Панюшкин язык сослужил такую службу добрую и вполне себе миссионерскую. Потому отнесся отче к прихожанам новым с особенным вниманием и добротой. А люди с радостью открыли для себя храм Божий и со временем стали ревностными прихожанами, потому что по движению их сердец навстречу Богу открыл им Бог путь спасительный.