Блаженство

—  Где ты вообще эту турбазу откопал? Никогда о такой не слышала. «Блаженство»... Какое может быть блаженство на затерянном острове? И рекламы о ней нигде практически нет. Зачем вообще я на это подписалась?— Нина с раздражением отщёлкнула толстыми натруженными пальцами окурок за борт лодки. Маленький белый цилиндрик весело запрыгал в серых мутных волнах неприветливой сентябрьской Волги.
— Нинок устала, Нинок ворчит,—  Макс дурашливо взъерошил её короткие, жёсткие, как проволока, волосы,— Выходные на природе — лучшая награда для нас, трудяг. Заново родимся после такого отдыха! И время хорошее выбрали. Дети в школу пошли, так что народу будет немного.
Видавшая виды утлая лодчонка неожиданно юрко нырнула в заросшую камышами протоку. Нина ахнула от изумления, невольно залюбовавшись пейзажем завораживающей красоты. Узкая серебристая лента протоки затейливо петляла между огромных вековых деревьев, склонившихся над безмятежной водной гладью. Вдоль берегов растянулись бесконечные гирлянды жёлтых кувшинок с  изумрудными листьями. Над ними беспечно парили стрекозы, трепеща радужными крылышками. Промозглый ветер, дувший на фарватере, сменился здесь полным штилем. Нина слабо улыбнулась уголками губ. Быть может, отдых окажется не так уж плох...
— Я знал, что тебе понравится!— Макс зачерпнул широкой ладонью прозрачной воды за низким бортом лодки и игриво плеснул Нине за шиворот.
Нина тоненько взвизгнула и рассмеялась задорно, как в детстве...
— Приехали!— подал голос лодочник, молчавший всю дорогу.
Они причалили к старой покосившейся деревянной пристани, спрятавшейся в густых камышовых зарослях. Над камышами возвышался рыжий песчаный пригорок с редкой пожухлой растительностью. На самом верху ютилась грубо сколоченная из растрескавшихся досок избушка с надписью «Бар».
— Нам точно сюда?— округлила глаза Нина, — Это же Припять какая-то!
— Турбаза длительное время пустовала, наверное, с времён развала Советского Союза, — ухмыльнулся лодочник,— её выкупили только в этом году, ещё не успели привести всё как следует в порядок. Не волнуйтесь, пляж в другой стороне и он без камышей.
— А мы и не волнуемся, да, Нин?— Макс протянул ей руку, чтобы помочь выбраться из лодки.
Нина проигнорировала его и выбралась на берег сама. Настроение снова начало портиться.
Хмурый бородатый администратор, похожий на лесника, вручил им ключи от домика.
— Туалет на улице, вон там, — коротко бросил он и заторопился прочь.
На территории турбазы царило запустение. Кругом торчали заросли репейника  высотой чуть ли не в человеческий рост. Из-за них пугливо глядели маленькими пыльными оконцами покрытые облупленной жёлтой краской немногочисленные домики на подгнивших поленцах-сваях. В беседке под дырявой крышей из замшелого шифера висело здоровенное осиное гнездо. Рядом одиноко торчали из островка уцелевшего асфальта гнутые ржавые качели.
Домик, в котором Максу и Нине предстояло провести выходные, внутри был  в таком же ужасном состоянии. Обшарпанные стены и пол, занавески с грязными пятнами. Над железной кроватью с панцирной сеткой на пожелтевших обоях великолепно себя чувствовал застарелый плесневый грибок. На стене висело маленькое почерневшее зеркальце, в которое можно было увидеть буквально один глаз. И паутина, кругом паутина с пауками. Настоящее паучье царство.
— Урррррррр! Трттттт!—раздалось из угла. Это ожил горбатый холодильник «ЗиЛ».
— «Блаженство», говоришь? Так называется эта дыра?— зашипела Нина, надвигаясь на Макса грозной штормовой волной, — Я хочу уехать отсюда! Немедленно!
— Милая, ты преувеличиваешь. Здесь очень тихо и уютно. К тому же, лодка приедет только завтра утром, если ты так хочешь домой. Но обещаю, к тому времени ты изменишь мнение об этом месте,— Макс был на удивление спокоен и, казалось, не замечал разрухи вокруг,— давай лучше шашлык пожарим.
—Жарь сам,— буркнула Нина, — я пойду пляж поищу.
Пляж располагался в живописной бухточке и действительно оказался чистым. Здесь было мелководье и на удивление тёплая для сентября вода. Нина долго лежала в воде на спине, почти не двигаясь, и смотрела на лениво плывущие по ослепительно-голубому небу облака. Накупавшись всласть, до мурашек, Нина ещё немного повалялась на мягком прибрежном песочке. До неё донёсся упоительный аромат жареного мяса. Голодная после купания Нина торопливо обернулась полотенцем и поспешила на запах. Решив сократить дорогу, она пошла не по тропинке, а напрямую к домику, через заросли акации.
Продираясь через кусты, Нина споткнулась и больно ушибла ногу о какую-то железную трубу, лежащую на земле. Труба заканчивалась полуистлевшей вывеской, гласившей «База отдыха «Паутинка»». Чертыхнувшись, Нина перешагнула трубу и продолжила путь, который вывел её в итоге не к их домику, а к необычайно красивой перголе, как с обложки глянцевого журнала. Пожалев, что оставила смартфон в домике и не получится сейчас сфотографироваться на фоне перголы, Нина уселась на резную скамью покурить.
— Жирные консервы...Тссс!— услышала она за спиной невнятное бормотание и оглянулась.
Странного вида молодые мужчина с женщиной виновато переминались с ноги на ногу. Оба чрезвычайно худые, старомодно одетые. Огромные глаза на их измождённых лицах горели лихорадочным огнём. У женщины на руках был спящий младенец, издали напоминающий безжизненный бледно-синюшный трупик.
— Какие консервы, ребята? Вы о чём?— нахмурилась Нина.
— Жуть как красиво здесь, говорю. При чём тут консервы?— мужчина едва заметно ткнул женщину в бок локтём. Однако ребёнок тотчас проснулся от этого движения и открыл глаза, такие же большие, как у его родителей. Вперив немигающий, совсем недетский взгляд в Нину, он тихонько завыл.
— Да ты проголодался! Тссс..тсссс! Сейчас,— женщина вытащила из допотопной болоньевой сумки бутылочку с содержимым неприятного гнойного цвета и сунула малышу. Тот с удовлетворением зачмокал.
— Новая кашка, Хайнц. Смесь злаков и фруктов. Жутковато выглядит, но сынок её очень любит,— нервно хихикнула она.
— Вы здесь отдыхаете?— ошарашенная Нина попыталась поддержать беседу.
— Да, уже неделю. Правда, из красот здесь только эта беседка. Надеемся, на следующий год здесь всё починят и будет прекрасным каждый уголок.
— Вот ты где, Нинок! А я тебя везде ищу, — откуда ни возьмись, возник улыбающийся Макс,— ты познакомилась с нашими соседями? Пойдёмте есть шашлыки, пока не остыли!
— В другой раз, мы не голодны, спасибо. Скоро стемнеет, нам пора укладывать сынишку— чудное семейство тут же ретировалось.
— Ты видел? Странно, я не заметила сразу эту перголу.
— Милая, ты увидишь здесь ещё много удивительных вещей. Но завтра, всё завтра...
Шашлык показался Нине сухим и пережаренным. Есть расхотелось вообще. К тому же от пережитого за день у неё сильно разболелась голова. Как назло, она забыла дома обезболивающие таблетки.
— Голова болит? Может, винца?— Макс заботливо достал из недр «ЗиЛа» запотевшую бутылку «Массандры».
— Наливай,— устало махнула рукой Нина.
Уже совсем стемнело. Невесть откуда в домик слетелось на свет безумное количество насекомых: комаров, бабочек, каких-то жуков и всяких непонятных летающих и ползающих тварей. Включить фумигатор не получилось, потому что розетки в домике были старого образца, непригодные для современных устройств. В довершение ко всему, у Нины полностью разрядился смартфон.
— Ну вот, завтра не пофотографируюсь,— вздохнула она, допивая вино.
Внезапно на Нину навалилась такая вселенская усталость и упадок сил, что захотелось срочно прилечь. Не было сил даже встать со стула.  Глаза её слипались. С твёрдым намерением покинуть с утра злополучную турбазу, она кое-как взгромоздилась на скрипучую кровать и тут же уснула.
Ночью Нину разбудила громкая музыка. Голова всё так же раскалывалась.
— Макс,— еле слышно позвала она в темноте.
Но никто ей не ответил. В домике было пусто.
Нина оделась и вышла его искать. Кругом была темень. И лишь та самая пергола была ярко освещена. Оттуда доносились весёлые песни и смех. Нина подошла ближе и увидела много людей. Их соседи были там. И Макс тоже.
Заметив Нину, компания замолчала. Музыка стихла.
— Макс, мне что-то нехорошо,— прошептала Нина.
— Идём к нам, милая. Ты уже готова,— Макс взял ее за руку.
В глазах у Нины потемнело, ноги стали ватными. Она увидела паучьи жвалы, торчащие из его рта. Он склонился над её рукой, словно хотел поцеловать. Нина сделала попытку отдёрнуть руку, но не было сил. Остальные тоже потянулись к Нине. Последнее, что она почувствовала, были многочисленные ожоги от их укусов...
  Она лежала без движения и чувствовала, как все её внутренности  растворяются, становятся жидкими. Сердце давно перестало биться. Странно, но это было совсем не больно. Наоборот, Нина испытывала безмерное блаженство. Обжигающий сок, впрыснутый в неё Максом и его друзьями, достиг лёгких. Скоро не надо будет дышать. Волна эйфории захлестнула Нину.
Она ощущала, как перерождается в иное существо, более совершенное. Охотницу, свободную от законов рабского общества, от навязших на зубах стереотипов, морали...от болезней и старения. Когда Макс выпьет её всю до последней капли, она останется здесь навсегда. Полуразложившимся языком Нина пощупала проклюнувшиеся на верхней челюсти маленькие жвальца. Вдалеке послышалось тарахтение лодочного мотора. На остров привезли свежие живые консервы...