Эдвард Эверетт Хейл. Церковь и мир

ЦЕРКОВЬ И МИР
Эдвард Эверетт Хейл (1892)
Hale E.E. Winter Sermons. Boston,1892. P.3-17

От редакции. Эдвард Хейл (1822-1909) - американский писатель, один из создателей научной фантастики ("Кирпичная луна", 1870), конгрегационалистский богослов, к сожалению, был склонен к неоарианству. Публикуя образец его гомилетики, мы не только обращаем внимание на не чуждое истинной Церкви стремление к одухотворению и освящению всей, а не только церковной жизни - то, что и является христианским корнем прорыва в науке, технике и социальной справедливости. Мы также полагаем, что Хейл часто говорил о вещах, которые сегодня часто забывают из-за подозрения - иногда обоснованного - в безблагодатном законничестве. Последнее является проблемой всех неевангельских воззрений в христианстве, и не только западном. Поэтому во избежание опасной несбалансированности мы должны подчеркнуть, что о долге следует говорить и перед тем, и после того, как проповедано Евангелие о Личности и деле Христа (что и есть разделение Закона и Евангелия по Лютеру). С другой стороны, если речь идет о том, чтобы напитать мир жизнью Божьей, то это абсолютная правда, только она реализуема на базе полноценного учения о Троице и Богочеловечестве, а никак не неоарианства.

Итак идите, научите все народы
Мтф.28.19

Пять недель назад таким же утром в мое последнее воскресенье в Англии я присоединился к службе официальной англиканской церкви. Это было в величественном и прекрасном Кентерберийском соборе, который построен на месте первой англосаксонской кафедры, и в нем архиепископ и примас Англии принимает свой титул. Служба в соборе велась достойно и с чувством, и это было действительно поклонение, которое не всегда соблюдается в храмах Англии. К моей большой радости д-р Фримантл, один из каноников Кентербери, взошел на кафедру, когда мы пришли на проповедь. Вы часто слышали, как я говорил о нем здесь как о лучше, на мой взгляд, проповеднике  в нынешней Англии. Я думаю, что мало кто из ее умных служителей удивится такой оценке. Он прочел текст, который я привожу сейчас, по Исправленной версии - что стоит отметить, ибо, хотя она англиканская, я не часто слышу ее в этой церкви. Продолжив, он без предисловия перешел к обсуждению, широкому и даже радикальному, обязанностей Церкви в наши дни, которые он находит столь же общепринятыми и возвышенными, сколь и не связанными со стандартами какого-либо узкого богословия.
Я не буду повторять его проповедь, хотя, поступи я так сейчас, это принесло бы большую пользу всем нам. Темой всей серии его проповедей, которую он начинал, были непосредственные обязанности Церкви Христовой в наши дни. Он не говорил о достижении душ Евангелием. Он не сказал, что должен принести Евангелие язычникам. Он не сказал, что его дело - воздать подобающую честь тому, что произошло в Палестине при Тиберии. Он не сказал, что его цель - укрепить ту или иную организацию, ее служителей и дела, и он даже не намекнул на то, что больше половины кафедр христианского мира готовы заявить о функциях Церкви именно в таких расхожих выражениях. Нет, он спокойно и молчаливо прошел мимо всех этих банальных условностей. Дело Церкви, сказал он - сделать духовной повседневную жизнь нашего времени*.
Это заявление восхищает своей простотой. Оно достаточно широко, чтобы оно работало. Вы можете сказать, что оно больше нужно в Англии, чем здесь; возможно, оно важнее для той половины ее населения, что принадлежит к Церкви Англии, чем для другой половины, которую относят к нонконформистам. О таких подробностях он ничего не сказал. Он просто применил свой общий принцип к конкретным предметам, дело, которое он держал в руках, к конкретным вещам. Так вот, здесь нет никого, кому эта мысль покажется радикальной или незнакомой. Церковь Христова существует для одухотворения повседневной жизни во всякое время. Любой из нас мог бы сказать что-нибудь в этом роде, если бы я спросил, почему Церковь существует или зачем она должна быть сохранена.
Я цитирую заявление д-ра Фримантла не потому, что оно ново, а потому, что мы должны принять его, я бы сказал, как самоочевидную истину, заявление, не нуждающееся в доказательствах, как слово, с которым согласятся практически все. И это утверждение, звучащее из уст такого человека в таком месте, может открыть наше зимнее плавание, которое мы начинаем с этим утренним служением. Это не то, о чем говорят унитарии. Это не наступление легкой кавалерии диссентеров. Это утверждение, которое делает медлительная и консервативная Англия в соборе своего предстоятеля. Церковь Божия существует, чтобы каждый день наполнять Духом всю жизнь всякого времени. И это, несомненно, то, что имел в виду Спаситель людей и о чем Он просил, когда посылал Своих учеников на великое дело. Это то, о чем Он говорил, повелев идти и научить все народы. 
По нашу сторону океана у нас есть преимущество в обсуждении тех обязанностей, которые не всегда соблюдают в Кентербери. Наше практическое определение Церкви шире, чем у них. Так попытались мыслить англичане, перешедшие океан, ибо они сочли, что сила Церкви принадлежит всему ее народу, тогда как правительство Англии решила, что она принадлежит духовенству. Мы настаивали на этом целые века, и здесь по этому принципу живут все, кроме католиков и их подражателей. И у нас нет намерения определять или закладывать иной фундамент.
И все же мы должны постичь долг, который есть у каждого мужчины, женщины и ребенка в этом зале - долг духовно возвышать жизнь общества. Сегодня мы снова встречаемся здесь для чего-то большего, чем выяснить, как мы будем служить здесь этой зимой или как я и мои помощники будут заниматься делами благотворительности и гостеприимства. Наша задача сегодня - узнать,  как каждый из нас в отдельности и все мы вместе сможем продвигать дело Церкви. Мы рождены для этой задачи, и мы не можем ее оставить. Каждый час мы можем видеть, что это то, что должно быть сделано. Все, что происходит в нашем обществе, показывает необходимость его поднятия к жизни более высокой, жизни духовной. Кто это может сделать? Церковь? Но Церковь - это мы с вами. И, значит, вопрос, который мы подняли, касается очень практического дела и моего и вашего. И ответ на него не за горами. Он не на небесах, чтобы взлететь за ним; он не в глубинах, в которые мы должны погрузиться. Он в самом вопросе.
1. Прежде всего, скажу об идее долга**. Что я должен делать, каковы те обязанности, которые наложило на меня слово Господа? Можно спорить о деталях, но само слово "долг" должно пронизывать нас подобно электрическому удару. И это не поэтическое выражение, ибо то, что оно значит, показали в своей повседневной жизни мужчины и женщины, знавшие, что они должны делать. Это чувство, которое превращает города и страны из ада в преддверие небес.
Так вот, это значит, что как люди мы должны жить не тем, что нам хочется или нравится, не удовольствиями и развлечениями, не поиском денег или изящными искусствами. Нет, мы должны исполнить долг, который возложен на нас. И когда мы даем людям знать, что такое долг, мы поднимаем наше общество из трущоб вселенной на его место в Царстве  небес. Мы одухотворяем мир, в котором мы живем.
Привезите индейца из его вигвама на прибрежную равнину и покажите ему наши чудеса. Возможно, дикарь удивится звону наших колоколов - но это не самое большое чудо.  Великое чудо высокой цивилизации, что творит множество меньших чудес - это верное послушание, которое отдает всю нашу жизнь на службу закону. Когда наши часы бьют семь утра по бостонскому времени, в тот же миг отходит множество поездов, открывается множество замков и дверей, многие мужчины и женщины приходят  на те  места, где они нужны, и начинаются обязанности сотен тысяч жизней. И как это отличается от легкости жизни  дикаря, в которой он делает то, что ему нравится, в тот момент, когда он думает об этом, или уходит куда-то один, если ему что-то не по нраву!
Вот путешествие по океану, в этом маленьком мирке корабля, отошедшего от берега; чудо этого корабля - единство всех частей и согласие дела сотен людей, которые ведут его в порт назначения. Полураздетый кочегар четыре часа катит уголь от бункера к топке; кончая смену, он знает, что придет другой, что примет его обязанности на следующие четыре часа. Возможно, эти мужчины не знают имен друг друга, они почти не кивают друг другу, когда передают тачку с рук на руки; но каждый из них знает, что выполняет свой долг и что этот долг будет выполнен. Вот шахтеры, несущие уголь, в который Бог тысячелетия назад вложил огонь солнца, впитанного древними растениями, и вот  вдумчивый, умелый капитан, бодрствующий среди ночи, пока я сплю в своей койке, ибо он уверен в каждой квадратной миле Божьего мира, по которой плывет корабль. Вот чувство долга в глубине сердец сотен людей, и этот долг исполнен. Те или другие мотивы могут смешиваться вместе, но закон и послушание этому закону, долг и решимость исполнять долг и все, что он означает, держат этих людей каждого на своем месте, и каждое место соединено с другим, как детали. В результате корабль движется вперед, и в определенный день и назначенный момент прибывает в порт по расписанию, ибо все обязанности были выполнены.
Так хорошо ли усвоен нами моральный урок ценности долга, послушание его суровому голосу. Этот моральный урок один и тот же, когда свой долг исполняет шахтер, кочегар или капитан - а также мы с вами. И поскольку сейчас, на пороге зимы, мы заговорили, что дела Христа - придать духовную жизнь нашему обществу, мы должны помнить, что наше место в этом деле - обычное, нелицемерное, от сердца и с радостью исполнение любых наших повседневных обязанностей. Быть на своем месте точно в срок, чтобы исполнить свое дело, быть при этом в хорошем настроении, а не в плохом, говорить то, что мы должны сказать, ласково, а не резко - вот что покажет реальность нашего долга мужчинам и женщинам, а также ангелам и бесам. Вот наше первое дело в Евангелии, которое дано нам.
2. Второе дело похоже на первое. Мы должны исполнять свои обязанности - в детской и в классе, у топки кочегара или в рубке капитана - делать это в любви ко всему остальному. Это не механическая работа, как качание маятника часов и движение шестерней. Нет; это мое собственное добровольное решение, мысль, что я буду жить не для себя, но для тех, кого Бог дал мне. То есть я действую как Бог, а не как вещь. И кто бы ни был подавлен или встревожен тем, что его место в этой великой иерархии так скромно, или, что еще хуже, потому что он не нашел свое место, должен помнить об этом, будучи в том месте, где он  должен что-то сказать или сделать, или на пути куда-то, где он должен быть, в любви к тем, что вокруг него также исполняет свой долг.   И тогда он творит настоящее апостольское чудо. В этой любви к братьям он открывает глаза слепым и уши глухим, он будит мертвых от сна и заставляет их ходить как дети Бога живого. Бедная мать-эмигрантка, которую я видел на пароходе, сидит скорчившись, чтобы защитить малыша от ветра, и снимает шаль со своей головы, чтобы намотать ее на ребенка; она не всегда может уложить его спать и сделать его жизнь счастливой или комфортной, но в своем самопожертвовании, в безразличии к своей участи или личным желаниям она исполняет свою часть общего дела. Ее светильник на подсвечнике, и все мужчины и женщины, которые видят это, вполне могут пожелать, чтобы и их свет светился перед другими. То есть, в духе любви, даже если лишь кто-то один только пытается помочь тем, кто под рукой, и не видит, что ему удается достичь, в духе любви он поднимает весь мир и делает его, как я сказал, частью Царства Небесного***.
Итак, это наш второй урок от апостолов: братство. Мы не должны довольствоваться тяжелым исполнением того, что должно быть сделано, как если бы мы принесли царство, когда у нас накоплена сотню центов, чтобы заработать доллар, или шесть унций, чтобы сделать фунт. Это Царство Небесное, к которому мы стремимся поднять Бостон, в котором мы живем - не просто хорошо отлаженная машина;  это не набор осей, кривошипов, шестеренок и измерительных приборов. Это Царство, живущее Божьей жизнью; оно сильно Божьей силой, потому что живет Его жизнью. И если это есть, нам сказано, что любовь есть там, где Бог, и без нее Он не приходит. Ибо это правда об этой маленькой части Его Царства, как и всей Вселенной: "любовь - это небо, а небо - это любовь".
Мы с вами, если хотим быть апостолами этой абсолютной религии, должны каждый день исполнять долг, который возлагается на нас, с точностью, с которой звезды движутся по своим орбитам. И мы не должны делать это просто как движущиеся звезды, которые мертвы и не имеют сознания; нет,  мы должны сделать это как те, кто любит друг друга, и кто живет и двигается и находятся под бесконечной империей столь прекрасной любви.
3. Все это надо сказать, боюсь, потому, что, во-первых, даже литература в ее обычных голосах, и, увы, кафедра в ее наиболее частом использовании просто молчит об этом; во-вторых, потому, что человеческий ум склонен говорить о высоком и низком в той же манере, в каком люди говорят о сильном и слабом. Появляется ересь, которая обескураживает Доркас, которая работает со своей иглой, потому что он восхваляет некоего Аарона Берра, у которого есть острый, могучий интеллект. Приходит ересь, которая заставляет меня роптать, потому что я ничего не могу, кроме как принести на рынок партию дров, когда я прочитал о власти и мощи такого человека, как Уиттир, который написал песни для народа. Но я не должен позволять ни себе, ни вам увлечься этой ересью, ибо это просто голос плоти и дьявола. Истина бесконечна, как показал Господь Иисус, и каждый Его апостол показал, что каждый из нас,  желающих войти в Божественную жизнь, может творить Божественные и бесконечные чудеса с полной силой живого Бога. В этих чудесах нет ни великого, ни малого; нет долгого и нет короткого, нет ни высокого, ни низкого. Мы трудимся, потому что мы дети Божьи, и потому, что как таковые мы полны Его творческой силы. "Отец Мой творит до сих пор, и Я творю". Это слова Христа, и это аксиома. Настоящий Бог посылает меня к тому или иному делу любви. Кто я такой, что я должен называть это дело профанным или нечистым? Настоящий Бог дал мне силу для сегодняшних усилий. Кто я, чтобы ныть по ночам, потому что не знаю, что за усилие я прилагаю или как оно движет вперед бесконечные труды Его детей? У меня есть служение и в нем совершенная свобода. Мы с вами сегодня работаем вместе, и начали потому, что уверены, что у нас все получится. 
Практически говоря, миссия, на которую мы посланы, и которую наш текст выражает в словах, которые были важны, когда они были произнесены, настолько абсолютно бесконечна, что она придает величие любому долгу, и расширяет всю жизнь до предела. Поскольку я апостол Бога, я возвышен над чужой подлостью и тревогой, я даже возвышен над страхом неудачи. Я могу отбросить все это презрение к моему особому положению справа и слева , ибо я лишь прославляю эту работу славой любви к моему ближнему и исполняю свое дело в духе абсолютной верности настоящему закону. В таком стремлении, как это, и в таком предприятии нет никакого страха, что я буду удовлетворен вульгарными вкусами или животными аппетитами. Таким образом, если я выполняю эту бесконечную работу в духе совершенной любви, я не могу отравить это тело тем или иным стимулятором или наркотиком; я не могу унизить эту руку тем или иным мошенничеством или подделкой; я не могу заключить это тело в ту или иную тюрьму.
Однажды позвольте мне ощутить чувство апостольства, чтобы увидеть, что я послан по тому же делу, по которому Иисус Христос был послан, чтобы Он и Его Отец послали меня в мир, как Его Отец послал Его в мир, и я буду изо дня в день настаивать на том, чтобы жить жизнью высшей, чем жизнь плоти, и смотреть дальше, чем может смотреть человек, который лишь открывает окно и довольствуется видом улицы. Я буду настаивать на том, чтобы смотреть за пределы этой земли на бесконечные горизонты. Я буду настаивать в моей мастерской на том, чтобы проследить, что я делаю, до бесконечных результатов и найти бесконечную цель, с которой Бог направил меня на это усилие. Я не буду читать или учиться без взгляда вперед, хотя неясно, какое будущее должно наступить из-за таких слов, которые написаны на этой странице. В самом деле, я не уйду и не вернусь к своим повседневным обязанностям, не спросив, по крайней мере, о том, как этот долг должен выполняться в ХХ веке и в последующие столетия, как люди должны подниматься на крыльях , как орлы, бежать, не уставая, и ходить, не утомляясь. И я буду истинным апостолом этого Евангелия, хотя бы я был сапожником на верстаке или грузчиком угля на пристани, если, когда вторник следует за понедельником, я исполняю эту работу  с большим чувством своего достоинства и своего результата. Просто моя повседневная жизнь должна быть большей по своей цели, чем жизнь предыдущего дня. если я преданно приму предписание великого апостольства.
4. Это критическая и драматическая сцена, когда на горе в Галилее Иисус отправляет этих одиннадцать учеников, удивленных и ошеломленных, с поручением, которое охватывает весь мир. Была ли это гора Блаженств? Была ли это гора Преображения? Неудивительно, что художники воспроизводят это. Неудивительно, что в истории мы пытаемся показать, как повиновались Ему одиннадцать: Фома в далекой Индии; Андрей в замерзшей Скифии; Петр, распятый в Риме. Но сцена завтрашнего утра столь же важна, и ангельскому глазу может быть столь же драматична, как то, что мы делаем сегодня. Сидящие здесь мужчины и женщины могут быть настоящими апостолами. Многие думают, что у них есть миссия; другие думают только о славе и товарах или, возможно, чем завтра закончится их рабочий день и чего они добьются своими ежедневными делами. Эти  последние должны быть вычеркнуты из нашего списка - они не апостолы. Но здесь наверняка больше десятка других, которые знают, что они посланы, и знают, для чего. Посланные буквально и есть апостолы. И этот город, в который они посланы, через них должен становиться частью Царства Небесного. Поскольку они посланы, эти люди в Бостоне стали учениками евангельской Радостной вести. Кто-то из них может петь ее мелодии, кто-то может рассказать его историю, кто-то  может повторить Божьи слова..Но, если бы таких людей не было, не было бы ни одного среди нас здесь,  можем выполнять обязанности рядом с другими, как это делал и Сам Сын Божий. Он делал это с нежностью и совершенной любовью, как Мать Мария исполняла Свое дело, держа Его на коленях. Он и сегодня исполняет этот долг любви вместе с теми, кто сейчас живет в семье небес. Поэтому пусть тот, кто завтра приступит к своему делу, пребывает, как и Он, в делах своего Отца, и тогда он будет апостолом****.

* Ср. у русского мыслителя: "Верный же исход в том, чтобы приять мир вследствие приятия Христа и на этом построить христианскую культуру...; чтобы, исходя из духа Христова - благословить, осмыслить и творчески преобразить мир; не осудить его внешнеестественный строй и закон, и не обессилить его душевную мощь, но одолеть все это, преобразить и прекрасно оформить - любовию, волею и мыслью, трудом, творчеством и вдохновением" (Ильин И.А. Основы христианской культуры. Мюнхен,1990. С.33)
** Ср. у Канта: Долг! Ты возвышенное, великое слово, в тебе нет ничего приятного, что льстило бы людям, ты требуешь подчинения, хотя, чтобы побудить волю, и не угрожаешь тем, что внушало бы естественное отвращение в душе и пугало бы; ты только устанавливаешь закон, который сам собой проникает в душу и даже против воли может снискать уважение к себе (хотя и не всегда исполнение); перед тобой замолкают все склонности, хотя бы они тебе втайне и противодействовали" (Критика практического разума).
*** Ср. высказывание, составляющее аксиому солидаризма: "Альтруизм не обречен стать, как это думает Спенсер, своего рода приятным украшением нашей общественной жизни: он всегда будет ее основанием. Как бы мы могли, в самом деле, обойтись без него? Люди не могут жить вместе без взаимных соглашений и, следовательно, взаимных жертв, без того, чтобы не соединяться друг с другом сильным и продолжительным образом. Всякое общество - моральное общество. В некоторых отношениях эта особенность даже резче выражена в организованных обществах. Так как индивид — не самодостаточная единица, то он получает все необходимое ему от общества и в то же время работает для него. Так образуется весьма сильное чувство состояния зависимости, в котором находится индивид; он приучается оценивать себя согласно истинной ценности, т. е. рассматривать себя только как часть целого, как орган организма. Такие чувства в состоянии внушить не только те ежедневные жертвы, которые обеспечивают упорядоченное развитие повседневной социальной жизни, но при случае и акты полного и безраздельного самоотречения. Со своей стороны общество приучается смотреть на составляющих его членов не как на вещи, на которые оно имеет право, но как на сотрудников, без которых оно не может обойтись и по отношению к которым у него есть обязанности" (Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М.,1991. С.215)
**** Ср. у Лютера в "Свободе христианина": Мы не только свободнейшие из царей, но также и вечные священники, это еще превосходнее, чем быть царем, ибо как священники, мы достойны предстать пред Богом, чтобы молить о других и учить друг друга божественным истинам. В этом состоят обязанности священников, и они не могут быть поручены неверующему. Таким образом, Христос даровал нам возможность веровать в Него, чтобы мы могли быть не только Его братьями, сонаследниками и царями, подобными Ему, но также и подобными Ему священниками. Таким образом, мы можем смело войти в присутствие Божье в духе веры (Евр. 10, 19 и 22) и с восклицанием "Авва, Отче!" молиться друг за друга и делать все, что существует и предзнаменуется во внешних и видимых делах священников...    Вы спросите: "Если все, кто в церкви являются священниками, то чем же те, кого мы называем священниками, отличаются от мирян?" Я отвечаю вам: Это несправедливо, когда слова "священник", "церковник", "духовный" или "духовенство" применяются не ко всем христианам, а лишь к тем немногим, кто сейчас ошибочно и вредно называется "духовенством". Святое Писание не делает различий между ними, хотя оно и дает такие имена, как "служитель", "слуга", "управляющий" тем, кто теперь гордо называет себя папами, епископами и господами и кто должен, в соответствии со своими пастырскими обязанностями, служить другим и учить их вере Христовой и Свободе верующих.

Уильям Фримантл (1831-1916) - англиканский священник (с 1855), родом аристократ (сын барона Томаса Фримантла). Обучался в Итоне и Баллиоле, член Колледжа всех душ в Оксфорде, в 1857-1881 викарий Льюкнора, позже капеллан епископа Лондонского, с 1882  каноник Кентерберийского собора, с 1887 г. архидиакон Мейдстоуна, с 1895 декан Рипона, в 1902 избран членом Лондонского ботанического общества. Работы на данную тему: The Gospel of Secular Life. L.,1882; The World as the Subject of Redemption. L.,1885; Christian Ordinances and Social Progress. Boston - N.Y., 1901; Natural Christianity. L.,1911
Доркас (дочь Малвина) — персонаж рассказа Натаниэля Готорна «Похороны Роджера Малвина» (1832)
Аарон Берр (1756-1836) - американский государственный деятель, писатель, третий вице-президент США, внук Джонатана Эдвардса (мать - Эстер Берр, в девичестве Эдвардс, ее любопытный дневник 1754-1757 гг. опубликован в 1984) пресвитерианин (к сожалению, воспринял еретические просвещенческие идеи Джозефа Беллами; см. Parton J. The Life and Times of Aaron Burr. N.Y.,1858. P.51-54l Valeri M. Law and Providence in Joseph Bellamy's New England. N.Y.,1994.P.55-56).
Джон Гринлаф Уиттир (1807-1892) - американский поэт, гимнограф и редактор, квакер (собранные им гимны употребляются многими мелкими конфессиями).

Перевод и комментарий (С) Inquisitor Eisenhorn