Сумерки

     «…моё сердце занято, я никогда не изменю своему парню…

      …я не вижу в этом необходимости, вся моя душевная и телесная жизнь связана с ним, пробовать ненужные блюда не моё, не хочу, не смогу, не буду…

      …почему он волнует меня?..

      …я прихожу к нему, иногда замечаю, что он стар, лицо его в морщинах от излишеств любви??? А иногда с удивлением вижу: он помолодел, хотя и думаю, что я просто хочу этого! Я хочу, чтобы он превратился из старой развалины в молодого человека, который будет соперником моему молодому человеку...

      …я разумная девушка, не питаю иллюзий, я думаю, что это просто человеческое, или правильнее животное в человеке, - вкусить адамово яблоко… учёные это называют полигамией…

      …разве мы не должны сохранить в себе человеческое «подавляя свое искушение», «не прелюбодействуя в мыслях, в душе, и не вкушая этот грех в миру»…

      …я люблю этого человека…

      …возможно, эту любовь моралисты назвали бы другим словом…

      …нет!!! …отброшу разум, закрою глаза, прислушаюсь к сердцу…

      …ты слышишь?! …неровный стук колокола прикосновения со мной - это моё сердце стучит!!!
   …а не могу утверждать, что моё сердце стучит по тебе…

      …моё сердце в смятении, я боюсь признаться себе, что твоё прикосновение разрезает моё тело, как колокол провинциальной церквушки разряжает воздух в неумелых руках юного звонаря…

      …ты слышишь, Мастер? …давай договоримся, мы только Писатель и Муза - Мастер и Маргарита…

      …я не верю тебе, ты однажды говорил мне: «…последовательность: Любовница, Муза, Девочка, Хранительница Очага - не нарушить ни Мастеру, ни Маргарите»…

      …я не хочу слышать твои слова «…Муза идёт вслед за Любовницей, и никому не нарушить её…»

   Я читал записку взрослой Маргариты с недоумением. Поразительная женская логика, женщинам иногда отказывает разум, когда речь идёт о ЛЮБВИ, о ЧУВСТВАХ, о СОСТРАДАНИИ. Честно говоря, это меня приводит в отчаяние и к мысли об обречённости, хотя существует известная банальная истина: характер есть судьба. Ах, вот в чём дело?..

   …Она работала фельдшером скорой помощи. Провинциальное село, названное именем «всесоюзного старосты», имеет небольшую, похожую на земскую больницу конца девятнадцатого века, лечебницу. Эта больница лечит жителей окрестных деревень. И в дождь, и в слякоть внедорожник скорой помощи выезжает к больным.

      Я возмущался ею. Почему она не была осторожной, ведь мир полон, как раньше говорили, «злыми людьми». А потом понял. Вызов скорой в дальнюю деревню, они подъезжают к дому, где проживает опустившийся алкоголик или бывший зэк, который умирает от суррогатной водки. Он неадекватен, оскорбляет доктора, от него можно ожидать любой подлости, он нервозен, оскорбляется от неосторожных слов врача, его возмущают «неумелые» руки врача. И что же, она должна была развернуться и уехать, оставив умирать человека, который уже превратился в животное?

      Я иногда думаю о священниках. Кто обращается к ним больше всего? Боюсь, что чаще неудачники, точнее, сброд. Это могут быть бывшие уголовники, психически больные со своими маниями. Мы читаем в газетах о зверском убийстве священника и строим догадки - почему? Нам представляется это дикостью.

      Она вышла на пенсию, переехала в родную деревню, держала неплохое хозяйство и продолжала врачевать. В её деревне не было медицинского пункта. Её дочь однажды возмущалась: «Зимой поздно ночью только вышли из бани, а она ещё мокрая ищет какие-то лекарства, я у неё спрашиваю: «Что ты делаешь? Волосы мокрые, а ты уже сто раз вышла во двор». Мама оправдывалась, что одной сельчанке стало плохо, она ищет для неё лекарства».

      Где-то год назад она провела курс лечения на капельнице своей убийце. На похоронах директор школы в деревне недоумевала, почему она приблизила к себе изгоев деревни.

      Мы жалеем бродячих животных, подкармливаем их у своего дома, потому что в каждом человеке есть потребность милосердия к ближнему. Это нормальное чувство, на то мы и люди. Но однажды мы можем оказаться жертвой своего подопечного из-за нашего минутного невнимания. Экзюпери, говоря «мы в ответе за тех, кого приручили», прав и не прав, так как если ты однажды помог «слабому», то должен понять, что он считает тебя своим покровителем. Если однажды ты окажешься небрежным (не было времени, не было настроения, не хотелось), то «слабый» бросится на тебя или на любого другого прохожего в глотку за свои обманутые ожидания…

      Так, не нужно ли нам проявлять своё чувство милосердия в специально отведённых местах, например денежная или любая другая помощь приютам бродячих животных?

      Кроме потребности милосердия к животным, у нас есть и потребность милосердия к неудачникам, бродягам. Нам их попросту жалко. Мы иногда около своей работы или своего дома даём им деньги или кредитуем их. Мы так приручаем их. Эти существа знают, где твой дом, где твой офис, и они уверены, что мы приручили их и мы в ответе за них. И если однажды мы проявим невнимание, откажем им в подаянии, потребуем по наивности вернуть выданную ссуду, можем не уловить секунды, когда наше горло будет схвачено цепкими руками того, кого мы приручили. Они считают, что имеют право мстить вообразившему богом покровителю за обманутые ожидания, возможно, это инстинкт выживания.

      Так, не нужно ли нам проявлять своё нормальное чувство милосердия к неудачникам в специально отведённых местах? Для этого и существуют фонды помощи малоимущим, приюты для бездомных, церковь.

      Её дочь мне рассказала одну притчу:
      «Пришёл путник в некое селение. Дозор села спросил у него: «Зачем ты пришёл к нам? Что привело тебя?». Он ответил: «Я хочу поселиться у вас». Дозор спросил: «Какие люди живут в вашей деревне?». Путник ответил: «Злобные, завистливые, злые».

      Дозор напутствовал прохожему: «Проходи мимо нашего селения. И у нас живут злобные, завистливые, злые».

      Спустя время дозор снова увидел путника, идущего к ним. Он опять спросил: «Какие люди живут в твоём селении?». Путник ответил: «В моём селении проживают самые умные, самые добрые, самые милосердные люди». Дозор недоумевал: «Так что же ты идёшь к нам?». Он ответил: «Я хочу увидеть мир. Так ли он добр, каким я видел его?».

      Дозор открыл ворота в деревню для путника».

      Мы иногда, действительно, пытаемся понять несчастных: неудачников, уголовников, бродяг, забывая о том, что их философия сужена до формулы «умри ты сегодня, а завтра - я», неосторожно подпускаем их в своё пространство, которое можно назвать нашей аурой, по наивности становимся богом или священником для них. Но хватит ли в нас мудрости и хладнокровия не дать им вторгнуться в наше пространство?

      Она погибла мученической смертью. Эти несчастные ударили её топором и оставили умирать на морозе, а весной подбросили к её дому. В селе говорят, что она не только их лечила, но и кредитовала. Очевидно, ещё она стала для них товаркой, которая пыталась посочувствовать им в их бедах, жизненных передрягах, так как жители села не общались с этой семьёй.

      Господи, я не знаю, какое завершение моему пути ты готовишь. Прошу тебя дать мне силы принять неизбежное для меня с достоинством.
      Говорят, судьба человека заключена в его характере, но я этому не очень-то верю, так как этого знать не дано нам... 


   
   Предисловие

      В эту пятницу смог от дыма горящих марийских лесов закрыл полностью город, и я с удовольствием принял предложение жены поехать в деревню, где отдыхала моя двенадцатилетняя дочь.
      Я ехал довольный, думая, как хорошо, что у дочери есть в деревне бабушка, и она не дышит задымленным воздухом. Полгорода ходит в масках, но я не уверен, что это им помогает.
      Неожиданно, подъезжая в деревню, я увидел густой туман и мой водитель прокомментировал: «Это горят порецкие леса». Господи, нет спасения от этих пожаров, не зря, наверное, Лужков улетел за чистым воздухом в Европу, пока его «матом» не вернул премьер.
      Увидел как наяву в этом дыму на небе очень похожего на диктатора «банановой страны» Шойгу. Слишком уж он крутой! Из своего опыта я знаю, что если ответственное лицо не боится ни Бога, ни черта, ни начальника, ни своего народа, значит, он никогда не будет справляться со своей работой. Чтобы глава МЧС решил свои задачи достаточно динамично, а не по-колхозному, он должен хотя бы бояться своего непосредственного начальника, то есть премьера.
      К моему удивлению, увидев меня, дочь ринулась ко мне и бросилась на шею. Это для меня сюрприз. Уже чуть больше года она игнорирует папу, как ненужный элемент семейной жизни, или дочь стеснялась показывать нежность, так как считает себя взрослой. Мы переглянулись с женой. Я поймал ее удивленный взгляд не без родительской ревности, значит, наша дочь стала непредсказуемой не только для меня, но и для мамы.
      - Даша только и делает, что читает книгу, мне не помогает. Я ее попросила картошку перебрать, она сказала, что грязную работу не будет делать, - пожаловалась бабушка. Мне было трудно сдержаться от улыбки. До одиннадцати лет мама и бабушка заставляли читать книги, а дочь с упорством отлынивала от чтения и, наконец-то, когда стала книгочеем, бабушке это не нравится.
      - Даша, бабушке нужно помогать. Если ты будешь чередовать чтение с работой на земле, это будет, наоборот, интересно. Свои «Сумерки» ты, наверное, давно прочитала, а сейчас что ты читаешь?
      - Она второй раз, как дурочка, перечитывает эту книгу, - ответила за Дашу бабушка.
      - Моя учительница русского языка говорила мне, что книгу обязательно нужно перечитывать, так как в первый раз какие-то детали можно упустить, - поддержал я дочь.
      Даша ухаживала за гостями, то есть за нами. Ужин был великолепный. При разговоре я понял, что она помогает бабушке и по хозяйству, и на огороде, просто бабушка хочет, чтобы внучка участвовала более активно и без пререканий. Как я понял из разговора, прежде чем сделать что-то, Даша обсуждает предстоящее с бабушкой, правильнее, спорит с ней.

      Спустя время я собрался в обратный путь, сославшись на неотложные дела. Хозяйка категорически не хотела меня отпускать. Ее довод был достаточно убедителен: «Воды нигде нет, а я все равно нашла и затопила баню для любимого зятя».
      Даша готова была броситься в поддержку бабушки, но, к моему удивлению, она сначала переглянулась со своей мамой (с мамой мы заранее договорились, что они не будут уговаривать меня остаться), и по мимике поняв, что мама запрещает ей это делать, Даша остановилась, для порядка чуть вздохнула. Вот это да, бабушке удалось за пару недель воспитать в моей дочери послушную дипломатичную девочку.
      Но… перед тем, как сел папа в машину, она бросилась ко мне на шею и долго не отпускала. Значит, действительно соскучилась…

   День рождения

      Он почувствовал запах цветочного мыла, будто август каким-то неизведанным способом исчез и вернулся май с оглушающим цветением сирени. Затем к нему прикоснулся тот предмет, издающий запах весны. Павел проснулся. Дома никого не было, он даже не стал смотреть на подарок. Конечно, он так и знал, опять что-нибудь перешитое от старых рубашек старших братьев.
      В избу вошла мама. Павел сначала хотел сделать вид, будто он все еще спит, потом передумал и воскликнул:
      - Мама, я когда-нибудь получу новую рубашку, хотя бы на День рождения?
      Мама не отреагировала на упрек сына, подошла к нему, взяла рубашку:
      - Ты посмотри, видишь, тут погоны и пояс на рубашке. Это офицерская рубашка.
      Павел поморщился, ему стало обидно, что мама все еще думает, что он такой же маленький, семилетний, ничего не соображающий и будет, как тогда, в первом классе, ходить в костюме, перешитом из старых брюк отца, с гордостью, как дурак, думая, что это китель, так как пуговицы доставали до шеи.
      И вообще Паша не виноват, что родители настрогали целых девять детей и у них не хватает денег даже купить нормальные подарки.
      - Вчера твой папа в Канаше купил… - мама показала на одеколон. Это был настоящий одеколон «Саша» с профилем настоящего мужчины. Паша был уверен, что этот настоящий мужчина никогда не будет носить обноски.
      Конечно, выходной мальчику из-за Дня рождения родители не стали делать. Он пропустил мимо уха обещание мамы, что папа освободит его от обязанности пасти колхозных коров пораньше.
      - Военная выправка есть, - улыбнулся ему папа. Он готовил к отъезду свою любимую лошадь по имени Алатырь, чтобы через несколько минут папа с сыном отправлялись на луга недалеко от реки Цивиль.
      Паше было приятно, он пытался скрыть улыбку от папы, но непроизвольное самодовольство не отпускало его. Все-таки родители постарались. А то, что ему и сегодня придется пасти коров, ну что тут поделаешь, неизбежность. Его тезка Павка Корчагин больной, но все равно вел людей, чтобы делать узкоколейку, и этим спас город от холода. Правда, у Корчагина была Тоня Туманова… но и у Павла Евлампьева есть своя Тоня Туманова по имени Маргарита.
      Вчера вечером Маргарита спросила у него:
      - Ты будешь моим Мастером?
      Павел искренне засмеялся, он вспомнил прошлое лето, когда он работал подсобником на строительстве фермы, которая называлась красиво «Комплекс». У них был на работе мастер по строительству, сутулый, суетливый, постоянно моргающий, по кличке «Тырмалла». Тырмалла - это по-чувашски «надо вставать». Только сядешь отдохнуть, откуда ни возьмись, появляется мастер «Тырмалла» и никому не глядя в глаза, суетливо и бестолково ходит вокруг ребят и мычит: «Тырмалла, тырмалла, тырмалла».
      Павел рассказал Маргарите о мастере, она обиделась, спросила недоуменно:
      - Так ты не читал «Мастер и Маргариту»?
      - Что это?
      - Ты слышал о Булгакове? Кстати, кто твой любимый писатель?
      - Николай Островский.
      Девочка стала загадочной, она с минуту испытывающе смотрела на мальчика и побежала в дом к своей бабушке, сказав на прощание:
      - Никуда не уходи, я скоро…

   Драка на берегу реки Цивиль

      Павел то и дело умоляюще стал смотреть на папу - главного ковбоя фермы имени Павла Евлампьева. Стояла жара, коровы были ленивы, движения их были вялыми, только иногда они вдруг останавливались и хором с отчаянием мычали в сторону фермы, где их ожидала прохлада кирпичных строений, а ненавязчивые приставания насекомых и тупая нескончаемая жара…
      - Ну, иди, Паш, искупайся, - отец исподлобья посмотрел на сына и улыбнулся. Павел отдал кнут папе и кинулся к реке. Народу было туча. И, конечно, банда Ванюша. Как же без неё! Родители у них богатые и никто их не заставляет работать в колхозе.
      Первым он бросил на засохшую траву свою засаленную стариковскую рубашку с длинным рукавом, школьные брюки едва успел приспустить до колен, и он увидел её… На трапе для полоскания белья стояла она: длинные русые распущенные волосы, тонкие черты лица, коротенькое платье в оранжевый горошек и тоненькие шлёпки на ногах. Павел стоял в неудобной позе, уставился на девочку с полураскрытым ртом и почему-то не мог даже шевельнуться. Неожиданно девочка увидела своего зрителя и громко засмеялась. Она не могла остановиться, это был истеричный смех.
      Паша засмущался, он даже обозлился на эту девочку.
      «Дура», - пробормотал он и зашагал к реке.
      Нырнул, и мигом прошла обида на незнакомую девочку. Сейчас опасность для него существовала только с одной стороны - от Ванюши. Ванюш вчера вечером ему дал срок один день на обдумывание - будет он в команде или нет.
      Ванюш ожидал с двумя шестёрками Пашу из воды.
      - Ну?? - недоверчиво спросил он у Павла.
      - Нет...
      - Ехидный, - процедил Ванюш и толкнул его в воду. Паше ничего не оставалось, как поплыть на середину реки. Когда он возвращался, его уже никто не ожидал на берегу. Оглянувшись настороженно, он увидел Ванюша, развлекающего ту девочку в оранжевом горошке.
      «Хоть есть польза от этой дуры городской», - пробормотал, как старичок, Паша.
      Здесь уж ловить было ему нечего. За крапивой выжал мокрые трусы, оделся и вдруг услышал резкое «отстань» от той городской. Ванюш по сельской привычке схватил девочку и хотел бросить её в воду. Деревенским девочкам нравилось, когда их одетых бросали в воду, они с наслаждением визжали, нарочито протестуя, хотя каждый мальчик знал - это бабам нравится, но городской почему-то не понравилось. Она увернулась от Ванюши, с каким-то диким отчаянием в глазах побежала в сторону Паши. Она резко схватила его за плечи и как рысь сковала движения мальчика и мелко дрожала…
      Паша не понимал, ну что такого случилось, нырнула бы в воду, ничего бы с ней не произошло.
      К Паше с девочкой с ухмылкой и злобой подошёл Ванюш с сопровождением своих шестёрок.
      - Ты чё, ехидный, в лоб хочешь? Ну-ка отойди!
      Паша стоял, смотрел на своего неприятеля, он не успел ещё испугаться, девочка свои клещи разжала и отбежала к своим подругам.
      Удар в лицо Паша даже не почувствовал, было только ощущение, что ток эхом передался в мозг. Шестёрка Пушкин схватил сзади Пашу за шею, так как он был невысокий, потянул его вниз, дыхания не хватило, и Паша инстинктивно локтём ударил в солнечное сплетение Пушкина. Пальцы его разжались, но Павел в ответ получил в подбородок от хозяина Пушкина.

   Разочарование

      Сумерки. Воздух наполнен озоном. Деревья, особенно листья, черны, они загадочны, они таинственны, но чем-то пугают мальчика. Он шагал домой от Улах - так назывался летний лагерь колхозных коров. Там же, кроме огороженных пастбищ, впритык к реке находились щитовой домик для пастухов и более-менее приличный домик из сруба для отдыха и приема молока для доярок.

      Мальчик шагал и понял, что же спугнуло его в далеком чернеющем лесу. Он вспомнил, что там находилось кладбище. Чтобы унять дрожь, он убыстрил шаг и постарался в своем воображении нарисовать сцену в том месте, где он сейчас шагал: идет незнакомая городская девушка в белом платье, ухоженные волосы уложены в пучок, в руках она держит свои белые туфельки на высоких каблуках. Вдруг к ней стали приставать три злодея: Ванюш, Пушкин и Пятнарик. Они дергали ее за руку, в которой она держала туфельки, и хотели отобрать их у нее. Когда девочка уже была в отчаянии, появился мальчик в черных туфлях, белой рубашке и в черном пиджаке. Его зовут Павел. Лицо его умыто настоящим цветочным мылом и пахнет загадочным запахом, волосы причесаны, как у Олега Кошевого, аккуратно. Он подбегает и уверенно говорит: «Не трогайте ее! Она моя девушка!» Пушкин, насупив, ринулся, как баран, в сторону Паши, но его остановил Ванюш испуганным голосом: «Оставь его, оставь его, с этим парнем лучше не связываться!» И эти трое убежали в темноту. Паша подошел к городской девочке, взял ее туфельки, как и нужно поступать джентльмену, и нежно глядя в глаза, спрасил: «С вами все в порядке, миледи? Не сделали эти негодяи с вами плохое?» Девочка от волнения упала в обморок, но Павел удержал ее и держал столько, пока она не пришла в чувство. Она медленно раскрыла веки, увидела своего спасителя и от полноты чувств вскрикнула: «Ой!». «Не бойтесь, эти негодяи больше не прикоснутся к вам, вы под моей защитой». Она доверчиво прикоснулась к его широкой груди, и он почувствовал дрожь обожания.

      - Эй, Паш, будешь с нами играть в догонялки?
      Паша сам не заметил, как он уже подходил к своему дому. Сумерки уже сгустились, а цветения сирени только освещали черные окна его дома. Мама с братьями и сестрами, очевидно, уже легли спать, а папа остался в Улахе.

      Паша обернулся на окликающий голос. Стояла группа ребят, и среди них - она, городская девочка. Павел поразился: она была одета в белое платье, не было только туфелек в ее руках, она была в белоснежных босоножках без каблуков.
      Он не ответил, завороженно стоял и смотрел в одну точку, ослепляющую своей белизной.

      Как в тумане, Паша снова услышал громкий голос из толпы: «Рита, ты вадишь!». Ребята в мгновение разбежались в разные стороны, остался только контур белого платья. Павел с трудом в темноте увидел ее лицо. Оказывается, он не успел на речке разглядеть ее черты. Она стояла, будто не знала, что ей делать, Павлу показалось, что она была готова заплакать, мальчику было жаль девочку. Он не знал, что могло обидеть девочку.
      Неожиданно, как тогда на берегу Цивиля, она бросилась на него, остановилась, уставилась на него, будто хотела понять, кто же перед ней стоит. Затем так же импульсивно она схватила его за рукав и дернула к себе: «Теперь ты вадишь!»

      Девочка еще с минуту стояла перед мальчиком, затем ухмыльнулась и побежала. Свет ее платья мелькал по пустынной улице, и Паша ринулся за ней. Девочка оглянулась и прибавила скорость. Мальчика поразило, что он, неплохой бегун, не может догнать ее. Она будто играла с ним: то убавляла скорость, то прибавляла, делала кружки, будто дразнила его. Паша рассердился и побежал за ней всерьез, он ничего уже не видел, попадал в небольшие канавы, и его башмак гулким эхом отзывался в ночи. Он догонит ее, что бы это ему не стоило, он забыл про усталость.

      Мальчику удалось догнать девочку только на окраине деревни. Он толкнул девочку и просопил, отдышавшись: «Теперь ты вадишь!».
      Она обернулась, надула губки, как маленькая девочка, и проворчала: «Ты - маньяк, я тебя боюсь!»

      Мальчик почувствовал безумную усталость. Оказывается, ему надоело пасти этих глупых коров, вставать в четыре с половиной утра и приходить в щитовой дом усталый, чуть ли не до девяти вечера слышать глупое сюсюканье доярок: «Ой, Паша, как ты возмужал, настоящий мужик!», «Невеста-то уж есть у тебя, Паш?», «Ах, такими губами только и целовать девушек!»
      Наверное, от усталости у Паши навернулись слезы на глазах, и он почувствовал слабые толчки начала рыдания и чтобы не опозориться перед этой «дурой», он побежал в сторону деревни…

   Отец

      Его остановил оглушающий дурманящий запах отцветающей сирени. Он встал, как вкопанный, у калитки своего дома, уставился на пышный куст сирени.
      - Ты ему дала! Почему мне не даёшь? Чем я хуже него? - услышал сдерживаемый гнев парня из Илеш, который считался самым сильным в деревне.
      - Ему дала, а тебе не дам, - спокойно ответила ему соседская девушка Ира, что Павел удивился: эта истеричная выпускница его школы, бывший председатель дружины способна на сдержанные слова. Внезапно до Паши донеслись звуки бича, созывающие коров к водопою, и яростные слова первого парня из деревни: «Сука».
      - Сука, но не твоя сука.
      И снова звук гневного бича. Девушка заплакала. Павел шагнул к ним, он сознавал, что от него толку нет, он не мог спасти девушку. Мальчик понимал, что достаточно этому парню из Илеш замахнуться и он полетит на три метра.

      Под нервное стучание чьих-то кирзовых сапогов Павел шёл, представлял себе своего любимого героя Павку Корчагина, идущего на неравный бой.
      - Оставь девушку! - задыхающийся голос отца Паши заставил взорваться парня из Илеш.
      - Ты куда лезешь не в своё дело? Иди на х… , паси своих коров!
      - Не можешь соблазнить девушку, отстань от неё!
      - По-ошёл ты…
      - Ну, пойдём, у каждого мужчины бывают сбои. Ты думаешь, у меня такого не было, не раз, знаешь…
      Папа взял высокого парня за плечо, увёл его, что-то объяснял ему, но звуки были приглушёнными и Павел не мог разобрать, о чём они говорили.

      Он был благодарен папе, нет, не за ту сцену, которая произошла несколько минут назад, он был благодарен за то, что папа ради него приехал в деревню, чтобы его сыну не пришлось таскаться до Улах целых три километра лишние полчаса.
      Братья уже спали, мама кухарничали у большой печи, оттуда пахло жжёным картофелем.
      - Мам, а папа тоже приехал, а почему он не распряг лошадь?
      - Я знаю, Паша. Садись за стол, покормлю тебя.

      Павел часто зевал за столом, сонно отвечал маме, а потом улёгся на пол рядом с братьями и заснул, как ангел…

      ... «Паш, ты спишь?», - полусонный, он услышал отца. Он хотел ответить, но потом передумал, точнее дрём унёс его снова к запаху сирени. Мальчик видел сон: Маргарита шагала по берегу Цивиля. Было ослепляющее светло, как перед грозой, на небе огромнейшее солнце спускало свои лучи подобно блёсткам, река сверкала, как зеркало, точнее, как разбитое зеркало…

      «Я плохая, Саша…», - мамины слова шли, будто из глубины реки. Отец со смехом ответил ей: «Зато я хороший, противоположности притягиваются». «Ты слишком самоуверен, лучший колхозный пастух». «Ты не права, дорогая, не пастух, а ковбой». «Я удивляюсь, как мой папа, председатель, выдал за пастуха свою любимую дочь». «Конечно, он знал, что я буду лучшим в своём деле».

      Рита почему-то была одета в чёрную школьную форму, её золотые серёжки соревновались с солнцем, она обернулась к нему, открыла широко глаза и прошептала: «Я не могу… Я не могу здесь…».

      «Я не могу… Я не могу здесь… Дети могут проснуться», - мамин шепот шёл издалека, он был приглушённо густым, как запах отцветающей сирени в саду у дома…

   Ранние сумерки

      Сначала он увидел: почва потемнела, листья сахарной свеклы стали чернеть и впитывать влагу; откуда она бралась, было не понятно. Павел распрямил спину, потянулся, оглядел вокруг. К его удивлению пространство наполнилось лиловым туманом, а солнце исчезало на дюнах около деревни Виспюрт. Голоса, ещё минуту назад гулко звучащие, исчезли. Народ, как в замедленных кадрах фильма, размеренно копошился на грядках. И Павел понял, что наступают сумерки…

      - Ну, хватит!
      - Наработались сегодня от души!
      - Пора и честь знать!!
      - Пошли, ребята!!!
      В разнобой кричали со всех сторон, но никто не покидал свой участок. Так всегда бывает в колхозе: начало работы вялое, никому в лишний раз не хочется наклоняться к грядкам, а когда уже наступают сумерки и пора уходить домой, появляется такое чувство, которое можно назвать вдохновением. Второе дыхание и восторг от самого процесса работы «на миру» не давали остановиться, будто все находились на заводском конвейере. Возможно, это обычное крестьянское кокетство - уж я-то первым не пойду с поля, как лодырь какой-нибудь.

      А всё началось для мальчика в девять часов утра. Он проснулся, увидел часы-ходики напротив своей кровати и счастливо поразился, что уже девять утра, а его никто не будил по обычаю лета в пять часов, чтобы выгнать его пасти коров. Но чуда нет в этом мире. Не успел мальчик даже зевнуть, входная дверь приоткрылась, вошла мама и бодро затараторила: «Ну, Паша, мы тебя сегодня не отправили с папой пасти коров. Он сейчас один там. Старший брат приедет к обеду из Новочебоксарска. Он обещался помочь папе».

      - Спасибо, мама.

      Но нет чуда на свете.

      Мама жизнерадостно добавила замечательные слова: «Давай сегодня для отдыха будем прореживать свеклу на колхозной меже». Павел давно знал известную мудрость своей мамы: она почему-то серьёзно считала, что когда меняешь род и вид работы, - это и есть отдых.

      - Спасибо, мамочка, - сыронизировал мальчик. Мама по своей привычке пропустила мимо ушей укольчик мальчика.

      Почему так получается, что те вещи, которые происходят с нами в детстве и которые казались нам занудными, навязчивыми, глупыми и бестолковыми, во взрослой жизни вспоминаются как счастье. И когда хочешь во взрослой жизни вернуться в состояние счастья, ты приезжаешь в свою деревню и заставляешь себя вспомнить былое. Но почему-то чаще всего ты видишь запустение родной деревни, высокие засохшие кустарники сорняков и к тебе возвращается синдром «когда деревья были большими», то есть, как и в детстве, ты хочешь… Ты стремишься в Большой Город, так как ты уверен, что все события происходят в Городе.

      Маргарита была серьезной. Деревенские девушки обычно прореживают свеклу небрежно, бросают погибшую ботву в кучу, не переживают, когда ранят плод. Рита делала все старательно. Это даже заметила мама Павла. «Смотри, Паша, как работает городская», - вполголоса обратилась к сыну и громко спросила у тёти девочки:
      - Смотри-ка, Людка, ну и помощница у тебя, старательная.
      - Да, Раиса, она у нас отличница, не стесняется грязной работы, другая бы сказала, не хочу грязной работы. Я уже перестала дома убираться, всё делает Рита.

      Маргарита зарделась, от Паши не удалось скрыть смущения, которое отразилось на её прекрасном лице и очень шло ей. От смущения она стала ещё аккуратнее работать мотыгой.

      Вдруг её тётя с возмущением заголосила: «Ну, эта Наташка! Как она может при Паше. Парнишка-то уже большой».
      Эта одноклассница на противоположном участке слегка прикрывшись курткой, сидела на корточке и писала сосредоточенно на грядку. Собственно, ничего тут удивительного, сама же тётя Людка за смену не один раз проделывала подобное, а что взять от этой крупнотелой мымры, которая повторяла все поступки деревенских баб. Но почему-то мама у Павла взбесилась и громко начала отчитывать Наташу, что ей скоро замуж, лесопосадка недалеко, уж молодая, сбегала бы.

      Паше вдруг стало стыдно перед Маргаритой. Если бы эти глупые бабы пропустили поступок этой Наташки, никакого скандала и не было.

      Мальчик боялся смотреть в сторону Маргариты. Он так и проработал до ранних сумерек, «не поднимая взгляд» в пространство.

   Предательство

      - Папа, этим летом мне исполнится тринадцать лет, через год - четырнадцать… Получу паспорт.
      - Зачем тебе паспорт?
      - Не знаю…

      Глупая история. Дочь навязалась на выходные к папе, а в субботу и они вместе отправились на вокал. Уже два года Даша ходит в Дом детского творчества на Президентском бульваре, в этом году она добилась, чтобы с ней занимались индивидуально, так как она хочет быть солисткой. Закон подлости существует не только для детей, а больше всего он необходим взрослым. Проезжая залив наш водитель Господин Сарахов увидел двух девушек, идущих на морозе с открытой головой. Господин Сарахов не отказался от выразительной реплики:
      - Вначале открытая голова на морозе, а в старости - склероз и лысина.
      Мне очень понравился такой воспитательный процесс, всё-таки есть опасения, что дочь подрастёт и будет ходить без шапки. И я поддержал его.
      - Открытая голова - это мигрень, постоянные головные боли во взрослой жизни. Не думаем мы о взрослой жизни, пока молодые.
      - Ну да, молодёжь глупа, максимализм их вреден.
      Мы, два взрослых, выразительно посмотрели на двенадцатилетнюю дочку, мол, крутость не в том, чтобы на морозе ходить без шапки.

      Около Дома творчества открыли развлекательный центр «Каскад», и как мне удалось там посеять свою шапку, уму непостижимо. Возможно, в одном из отделов, где я заказывал латте. Ну не глупо ли было, дожидаясь окончания занятий, отправляться в это сомнительное заведение.
      Дочь позвонила и сказала мне, что занятия закончились раньше времени и они с Господином Сараховым ждут его. Моралист с непокрытой головой шагал к машине Господина Сарахова, суетливо стал объяснять, что он потерял шапку, как ему удалось, сам не знает. Я убедился, почему моралисты несчастны и не удовлетворены жизнью, так как следствием морали является стыд. Мне было стыдно, что я так глупо лоханулся.

      Мы с дочкой динамично шагали в Мега Молл. Я упустил один момент: мороз после оттепели - это гололёд. На ступеньках перед входом Даша поскользнулась и упала, мне не удалось помочь ей, правильнее, мы так динамично шагали с ней и на середине ступенек, похожих на трап, сначала я чуть не поскользнулся, следом, разумеется, дочь. Я удерживал её, но так как была опасность, что мы оба провалимся вниз головой, то я не мог предотвратить паданье дочери.
      Потом мне показалось, что Даша поняла, что папа фактически «бросил» её в этом эпизоде. Она была права. Раньше я думал, что события происходят быстрее мыслей человека, а теперь я понял, что мысль быстрее.

      Папа чуть споткнулся и для дочери - это инстинктивный сигнал, что здесь можно упасть, и, разумеется, она упала. Я мог её удержать, я мог её обнять, но в этом случае была опасность, что мы вместе провалимся вниз по ступенькам. Мой расчёт говорил, что дочь мягко упадёт, папа, чтобы не поскользнуться вместе с ней, удержится на несколько ступенек и выбрав меньшее зло, они выкарабкаются из этой беды.
      А дочь это поняла. Она поняла, что папа пожертвовал ею.
      И когда он вернулся к машине с новой шапкой, он нашёл невозмутимого Господина Сарахова и зарёванную дочь в истерике.
      - Ты понимаешь, папа, ты - эгоист, а вдруг я умерла бы. Тебе шапка важнее твоей дочери.
      - Извини, Дашуленька. Просто папа хотел успеть до закрытия супермаркета.
      - Ты только о себе думаешь, папа. Кроме себя тебя никто не интересует. Лучше уж нищего папу, чем тебя. Нищий папа хоть будет любить свою дочь.
      - Папа тебя любит, девочка, ну прекрати, неприлично даже при Господине Сарахове.
      Господин Сарахов не поддержал меня, он так же невозмутимо бросил реплику: «Я понимаю так: это вопрос родителя и дочери».
      - Папа, как ты можешь быть таким?
      Я из переднего сиденья пытался дотронуться до ладони дочери, успокоить её, а она отталкивала меня.

      Мы попрощались с Господином Сараховым, пожелали ему доброй ночи, так как машин было много у дома, мы вынуждены были остановиться где-нибудь за сто метров от подъезда. Дочь держала расстояние от папы, нервно скрипела сухим снегом, демонстративно шагала с открытой головой, я пытался суетливо обратить на это, но неприступная леди высокомерно не без раздражения игнорировала плебса.
      С оскорблённым видом и с чувством, что она это заслуживает, открыла ноутбук и потерялась в виртуальной сети, которая является постоянным упрёком папе. Когда я осторожно пытался немножко отвлечь её от ноутбука, она спокойно отвечала: «Завтра я уеду и ты никогда меня не увидишь».
      Но жизнь продолжается, спустя несколько часов она вошла в мою комнату: «Папа, я пришла мириться с тобой». «Хорошо, девочка. Давай приготовим что-нибудь вкусное». «Нет, закажем пиццу, пусть принесут нам».

      Антон Чехов - знаток женщин, однажды заявил: «Молодая женщина быстро не прощает». И я убедился в этом.

      Примерно в двенадцать часов ночи мы с дочкой выстирали её вещи. Она поднесла ко мне почти к носу свои влажные чёрные колготки и заявила и как восточная царица, для которой месть - это есть холодное блюдо: «Папочка, у меня нет других колготок здесь. Если до утра они не высохнут, мне придётся идти в мокрых».

      Она задала мне неразрешимую задачу. Можно было оставить на батарее, авось, высохнут, но опасность существовала в том, что если нет, то Даша, чтобы показать свою крутизну, напялит мокрые колготки.
      Я справился с задачей. До часу ночи гладил, затем колготки перемотал на полотенцосушитель, в час тридцать я вернулся в ванную, убедился, что никакого результата батареи не дают, взял фен для волос и полчаса посушил. Я поступал так в Париже. На Новый год в Париже было сыро, батареи всегда были холодные в номере, я не помнб, был ли в номере полотенцосушитель, но если бы я не пользовался феном, то всегда ходил в сыром или грязном белье, как ходят французики-аборигены.
      Затем я снова намотал колготки и отправился спать, я был уверен, что справлюсь. В семь часов утра отправился в ванную, колготки были почти сухие, мне оставалось только прибавить утреннего тепла от фена.
      Приготовил завтрак, стоял с задумчивостью, как же эту корову разбудить сейчас, легла-то только в двенадцать, и услышал сонный голос: «Привет, папочка». Я взял колготки, протянул их.
      - Дашуленька, папа справился с задачей.
      - Спасибо… Папа, этим летом мне исполнится тринадцать лет, через год - четырнадцать… Получу паспорт.
      - Зачем тебе паспорт?
      - Не знаю…
      - Оставайся маленькой, ты всё успеешь.

      Косой снег мягкими хлопьями падал на взрослого и девочку. За сутки они тысячу раз помирились, и тысячу раз у них возникало отчуждение. Девочка молча усаживалась с помощью папы в машину Господина Сарахова. Я в шутку попросил Господина Сарахова:
      - А вот эти целлофановые пакетики передайте мамаше этой принцессы.
      Я забыл объяснить читателю, что девочка приехала к папе навсегда. Собственно, я был рад, что дочь в очередной раз поняла, что все имеют свои достоинства и недостатки, возможно, что недостатков больше, чем достоинств.

   Наташка

      Всегда надеешься на чудо. Думаешь, вот сегодня, вот сейчас ты не увидишь своего противника, а вдруг он приболел, или у него какие-то дела, или ему просто не захотелось прийти туда, где развлекается молодёжь села.
      Но нет чуда в этом мире. Об этом даже знают детсадовцы выпускных групп. Паша побледнел, ноги его налились тяжёлым свинцом, а из груди будто что-то вырвалось наружу. Он увидел его. Около ребят, играющих в глубине зала в настольный теннис, ему жизнерадостно оскалился Ванюш. Он подозвал своего шестёрку, показал на Павла, а сам превратился из зрителя в мирного пешехода, размеренно шагающего к выходу, как старая коза на водопой впереди жаждущих овечек.
      Паша оглянулся, удивился новому дизайну клуба, глаза привлёк огромнейший стенд, на котором были изображены актёры и сцены из фильмов. Он увидел его портрет, главного героя фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих». Мальчику стало стыдно за свою трусливость. Тот парень из фильма не побоялся один пойти против всех!
      Паша кивнул головой Пушкину, зашагал рядом с ним к выходу.
      На улице было спокойно, зелёная листва деревьев тихо переговаривалась между собой, только изредка тишину нарушали другие звуки лета: животный мир всё не успокаивался после тяжёлого дня и оживлённо переговаривался друг с другом, а возможно, так и должно быть, животные не должны отличаться от людей и деревьев, они тоже на своём языке, очевидно, должны обсуждать пройденный день; и звонкий хохот задиристых девчушек доносился, как будто стая гусей, предчувствуя июльскую грозу и дружно ободряя друг друга, выходит из речки. Мальчик вспомнил сенокос: после долгого изнурительного дня ребята собирались вечером посидеть, поговорить, а голоса деревенских девчонок неугомонно раздавались со всех сторон, каждая хотела, чтобы послушали её. Павел взглянул на звёздное небо, нашёл Большую Медведицу, и это придало ему уверенности в себе, как герою «Свой среди чужих, чужой среди своих».
      «Я не боюсь их!», - повторял он про себя, а в это время Пушкин подкрадывался к нему сзади, готовый схватить за шею, он, наверное, больше ничего не умел.
      - Стукнем пару раз, и дело с концом. Пятнарик, крикни Ванюшу, - возбуждённо приказал Пушкин.
      Ванюш солидно подошёл к ним, ничего нового он не сделал:
      - Ехидный, борзой что ли слишком?
      Неожиданно к ним подбежала Наташка:
      - Ребята, прекратите! Пошли, Пашка, в клуб.
      Брат Наташки самый сильный парень в деревне. Он уже давно работает в Канаше, и когда ребята из соседнего села приезжают в нашу деревню с разборками, ищут Шпоньку. Такое было прозвище у брата.
      - Потом поговорим! Ехидный!
      Ванюшу не понравилось, что его прервали, но побоялся наехать на Наташку.
      В клубе их ожидало разочарование. Крупная девочка Наташка уже, наверное, год дружила со взрослым, студентом первого курса Цивильского сельхозтехникума. Митя ходил по улицам деревни отмытым, в чёрном костюме с белой рубашкой и лиловым галстуком. Он был кумиром бабушек, они ставили Митю в пример чумазым ребятишкам: «Вот он какой серьёзный! Видишь?».
      Митя с Маргаритой кружились в медленном танце, они о чём-то разговаривали, слишком приближаясь друг к другу, им было интересно вдвоём, они счастливо улыбались. У Наташки лицо исказилось: она заметила мило танцующих, стала некрасивой. Импульсивно потянула Пашу за собой: «Пошли!».
      Начали они неловко, танцевали не в такт, Паша несколько раз попадал своим каблуком в её ноги, и она больно натыкалась на него острыми коленками.
      Мелодия и глубокий голос певца, оттенявшие разноголосье клуба, заколдовали их:

      «Когда на ветках листья распускаются…
      Мальчишки безответственно влюбляются…
      Девчонки…
      Такая уж любовь…
      Такая уж любовь…
      Хотя сюжет не нов…».

      Будто впервые он увидел свою одноклассницу. Раньше ему казалось, что она некрасивая, злая, глупая девочка. Мальчик заметил красивые лукавые глаза Наташки, красивый овал лица, распущенные светлые волосы. Пышные губы её притягивали его, и почему-то он был уверен, что Наташка незаметно для него превратилась в принцессу из сказки.
      Они растворились в пространстве, их уже не волновал окружающий мир. Они не замечали ни зрителей, ни танцующих.
      - Паша, - зашептала девочка, - я хочу, чтобы ты меня проводил.
      - Ты не хочешь ещё потанцевать? - мальчику очень не хотелось возвращаться в реальность.
      - Я хочу танцевать… Но я устала.
      К своему удивлению Паша первым взял ладонь девочки и медленно повёл её к выходу, было ощущение, что они герои нового фильма и их снимают в кино. В кадре только Пашка и Наташка, а всё остальное - случайность.
      Мальчик не стыдился, что он при всех идёт с девочкой, держа её за ладонь. Её ладонь была холодной. Менялось настроение, менялись ощущения, и её ладонь становилась то чуть тёплой, затем, как раскалённый металл, пока влажная ладонь не извещала Павлу о том, что девочка всё-таки смущалась…
      Мир будто бы сошёл с ума. Движение во времени и пространстве были очень-очень медленными, но само событие происходило безумно быстро.
      Прошёл миг, мальчик и девочка уже стояли у калитки Наташкиного дома. Когда это и как произошло, они не поняли. Паша не стал удерживать невесту по деревенской привычке: «Ну ещё минуту, ну ещё немного, прошу тебя». У Наташи горели глаза, пылали щёки. Паша бы не удивился, если бы девочка подумала, что и у парня горят глаза, пылают щёки…
      - До свидания, Паша, - будто из другой планеты донеслись её звуки. - Спасибо, что проводил.
      - До свидания, Наташа.
      Ощущение, что во всей Галактике только они - он и Наташа - не покидало мальчика. Паша впервые поцеловал девочку, хотя уже через месяц он понял, что это не было поцелуем. Быстрое прикосновение плотно сжатых губ мальчика и девочки поцелуем не называют. Хотя почему бы и не назвать?..

   Дневник Маргариты

      11 июля 1983 года, с. Шибылги Канашского района Чувашской АССР
      22 часа 35 минут

      «Я - дура!.. Дура, дура, дура…
      Ну зачем?.. Зачем я позвала этого Митю танцевать? Кто меня дёрнул? Сама виновата. Захотела, чтобы он приревновал меня и наконец-то сделал первый шаг…
      И на что я напоролась? Попытка не удалась. Теперь ещё Наташка появилась, возомнила из себя королеву. И что они так смотрели друг на друга? Он её пошёл провожать, взял её за руку… Неужели они поцеловались? Ну и что. Сделаю вид, что мне всё равно, не хочет - как хочет.
      И что я в нём только нашла? Ничем не примечательный, ну нет, он не такой, как все, он - другой. А как смотрит на меня… Стесняется… Вроде я ему нравлюсь, девчонки подшучивают над нами, а он всё боится меня, избегает. Ах, Паша, ну что с тобой? Почему ты такой неуверенный? А, может, ты боишься своих чувств? Нет, боишься, что скажут другие. Нет, боишься отказа. Никто не хочет быть отвергнутым. Не знаю, что делать дальше. Постараюсь его забыть! Будь что будет!».

   Ромео и Джульетта

      Сугробы, чёрный асфальт. Снег затвердел и стал грязным. Солнце припекало, будто хотело обжечь, но сырой ветер освежал лицо. Это март? Нет. До марта ещё три дня.
      Я помню: в тот год зимой тоже выпало много снега. Мы делали окопы у ограды. Снег был мокрым, может, правильнее, влажным, хотя я не знаю, чем отличается «мокрый» от «влажного». Окопы у нас получались высокими, так как снег хорошо ложился в правильные прямоугольные формы, точно так же, как сейчас из-за обильных осадков дворники должны превращать пешеходные дороги в окопы моего детства.
      Вся семья была в сборе - моя двенадцатилетняя дочь Даша, её брат Саша и мама - тётя Лиля. Даша читала новую книгу, сходу подключила меня в свою игру.
      - Папа, я Джульетта, а ты - Ромео, - сунула мне в нос книгу Уильяма Шекспира.
      - Дашуленька хочет быть актрисой, - прокомментировала мама. В уме я сразу же подумал: она будет учиться в Питере, у меня там знакомых через Литсовет хоть задницей ешь.
      Дочь обратилась по адресу. Считаю себя неплохим актёром, впрочем, как и все нормальные мужчины, уверенные, что всего лишь обстоятельства помешали им стать великими актёрами.
      Я не читал в жизни ни одного произведения Шекспира. Снова хочется пофилософствовать. Знаю о Шекспире и его произведениях через поздних комментаторов, точнее, через легенды, прошедшие века. Вот, к примеру, трагедия «Ромео и Джульетта». Сюжет все знают: два дурика влюбляются, родители, разумеется, против столь раннего б…дства, но так как Италия - это южное солнце, сырость от Средиземного моря и страсти-мордасти, то два недоноска ничего лучшего не находят, как создать головную боль себе и бедным предкам.
      Дочь стала декламировать реплику Джульетты. Оказывается, этой малявке не нравится имя Ромео.
      - Даша, а что ей не нравится в имени Ромео?
      - Папа, Ромео спрятался, ты тоже спрячься и слушай, что говорит Джульетта.
      Удивительно, мальчик по имени Ромео и сам не очень симпатичен Джульетте.
      - Папа, теперь ты.
      Балдёж… Я завидовал своей дочери, какой у неё креативный папа. С чувством, с выражением стал подавать реплику Ромео. Я наслаждался собою. Сколько же во мне неистраченного творческого потенциала! Как я пронзительно декламирую!
      Всё равно меня поразило, что у Шекспира есть и такие персонажи, как кормилица Джульетты, и это совершенно неадекватная девчонка наезжает не только на своего Ромео, но и на свою кормилицу, ну что тут скажешь - подросток.
      Абсолютно нелогично моя дочурка отказалась от своего партнёра - великого актёра Павла Евлампьева. Она по наивности утверждала, что якобы её папа не понимает образ Ромео. Когда я попросил: «Ну дай хотя бы роль кормилицы, видишь, папа увлёкся Шекспиром», она вежливо, но непреклонно отказала и усадив папу и маму на кровать Саши, стала в лицах читать «Ромео и Джульетту» нашего Уильяма Шекспира.
      Кстати, моя старшая дочь почему-то тоже отказывалась от актёрских талантов папы. Лену мой читатель знает меньше. Она живёт в другом городе. Когда она ходила в садик, любила, чтобы папа читал ей сказки. Помню, приходил с работы, дочь брала тяжёлую книгу и убедительно восклицала: «Папа, почитай!». И когда я отмахивался, она начинала плясать и петь песню: «Пааапа, пааачитай, пааачитай! Пааапа, пааачитай, пааачитай…»
      Я спрашивал у неё: «С чувством?». И песня продолжалась: «Неееет!».
      «С чувством» - я имел в виду с выражением декламировать сказку в лицах. Что взять с детей? В искусстве они не понимают ничего))) Нет пророка в своей Отчизне.

      На берегу Цивиля стояла группа ребят, и Маргарита оживлённо объяснялась с ними. Паша намеревался проскользнуть незаметно и нырнуть в воду.
      Его целую неделю не было в деревне. Он пас коров, ночевал в щитовом доме, на лугах, где паслись колхозные коровы. Мальчик соскучился по воде. Его остановил голос Маргариты:
      - Павел, ты будешь Ромео?
      - Через чего это? - пробурчал мальчик.
      - Ох, Ромео, какой он Ромео?! - стал восклицать Ванюш. За неделю про своё любимое слово «ехидный», наверное, он уже забыл.
      Мальчику были ни к чему неприятности, ему не хотелось снова разборок с бандой Ванюша. Он, не останавливаясь, снял одежду и бросился в воду с намерением динамично убежать домой после.
      - Привет, Паша! - подошла Наташка, смотрела на него как на своего парня. - Ну, идём же к нам! Мы тебя ждём.
      Снова сюрприз. Ребята притихли и терпеливо ожидала приближения двоих. Даже Пушкин сегодня не паясничал.
      Маргарита снова взяла инициативу, как староста в классе, серьёзно стала выкрикивать роли:
      - Я буду Джульеттой; Пашка - Ромео, потому что он смуглый, похож на итальянского мальчика; Наташка - кормилицей. Кормилицы бывают толстыми и высокими.
      - Овца! Сама толстая! - Наташка, опустив голову, убежала.

   Бабник

      Жара, пот, будто из вредности, всё норовил собраться в каплю на кончике носа. Горячая пыль обжигала казалось уже давно нечувствительные от летнего хождения босиком пятки мальчика. Он старался находить ногами гладкий грунт проселочной дороги, а не собранную сухим ветром, похожую на песок кучу пыли. Внезапный ожог напоминал мальчику о том, что он снова был невнимателен.

      «Блииин, куда не пойдешь, везде наткнёшься на эту банду», - мальчик увидел троицу во главе Ванюша, бодро шагающую навстречу ему.

      Жара воспитала и этих дуриков. Пушкин широко улыбаясь оторвался от своей команды и запищал: «Паша, больше не будем враждовать. Мы тебе объявляем перемирие». Он, скорее всего, не сам придумал эти красивые слова, а услышал в кино. Мальчик пробурчал: «Хорошо». К ним подошёл Ванюш, по-взрослому поздоровался за руки с Пашкой: «Хочешь купаться? Идём с нами». Паша недоверчиво посмотрел себе под ноги, слишком всё хорошо складывалось для него, если с этой бандой будет мир, то он больше не будет, как ворона, оглядываться, боясь встречи с Ванюшом.

      Мальчик послушно поплёлся с ребятами, главарь даже оказал ему доверие: шёл рядом, держал ладонь на плече мальчика, дескать, этот парень под моим покровительством и если кто его обидит, будет иметь дело со мной.

      Берег реки был пустынным, только далеко-далеко, на противоположной стороне, бабушки полоскали бельё. Ребята долго купались, конечно, играли, но всё было чинно, как в Институте благородных девиц. Это было подозрительно, но мальчику очень хотелось верить, что война закончилась.

      Первым вышел из речки Пятнарик, он взял вещи ребят, громко крикнул: «Скоро девочки придут, они любят завязывать вещи в узелок». И это казалось логичным, но Паша не верил всему этому. Он, как кролик, шагающий обречённо в пасть удава, ничего не предпринимал. От долгого купания он уже замёрз, от холода кожа стала гусиной. Солнце куда-то ускакало, как это часто бывает летом, - только нырнёшь в воду, а оно и исчезло.

      Произошло то, что и должно было произойти. Ванюш с Пушкиным быстро подплыли к мальчику. Пушкин по своей привычке схватил за шею и потянул его, будто хотел утопить, словом, в секунду трусы мальчика оказались у Ванюша, и двое неприятелей гиканьем бросились не берег.

      Паша ринулся за своими вещами, и прямо на него из-за деревьев выскочила группа девочек, среди Наташка и Маргарита. Из разноголосья Пашка различал только радостный визг Маргариты и Наташки.
      - Бааабник, бааабник!!! Бабник купается без трусов!!!
      Он удивлённо смотрел в задиристые глаза девочек, недоумевал, что мог сделать им плохого. Мальчик трусливо, чуть замешкавшись, поплёлся к речке. Купаться ему уже не захотелось, а вариантов было не так уж много: или на тот берег к бабушкам поплыть, или остаться в воде, пока не смилостивятся его подружки - Наташка и Маргарита. Он был уверен, что такую мерзость даже Ванюш со своей бандой не мог придумать.

      …Девочки разделись и весело купались у стоящего истуканом в воде до пояса мальчика. Им было очень забавно, забавно было и Ванюшу, он время от времени показывал пальцем на голову купальщика и, ломаясь до пояса, громко хохотал, это слышалось больше как ор, а каждая девочка старалась толкнуть мальчика. Слишком долго всё это продолжалось, девочки устали, они, как стая гусей, косолапо вышли из воды (глинистый берег был скользким).

      Наступили сумерки, было прохладно, мальчик чуть подрагивал, он уже мысленно написал сценарий: уйдут ребята, сделает из веток одежду под Чингачкука и огородами добежит до дома.

      - Ты вправду говорил, что можешь охмурить любую девчонку, - у Наташки были глаза, полные слёз, Павел с удивлением увидел, что у девочки очень большие глаза, голубые, наполненные влагой.

      Мальчик не отвечал.

      - Ты вправду целовался с Риткой?

      Мальчик не отвечал.

      - На свои вещи! Больше не купайся без плавок, - Наташка принуждённо улыбнулась своему бывшему возлюбленному, повернулась медленно, как будто она уже не могла глядеть на этого плохого парня, и быстро зашагала в деревню. Павлу показалось, что Наташка с каждым днём всё больше отдаляется от повадок деревенских женщин, всё больше становится похожей на Маргариту.

      Над поверхностью воды уже собрался пар, предвещая вечерние сумерки. Огромнейшее солнце прикоснулось к поверхности реки вдалеке, в том месте, где ещё недавно стирали бельё женщины из соседней деревни.

      Мальчику не удавалось унять дрожь. Близкое солнце не согревало его, тело было склизким, как глинистый берег. Вечерний туман улёгся на невысокую траву, превращая её в водоросли; её змеевидное прикосновение было противно, и ему казалось, что именно это мешает справиться с дрожью.

      Павел оглянулся - не было ни души. Ему было безумно жаль себя, он злился на себя, что его так легко провела эта городская. Он представил её острое лицо, каштановые волосы, убранные в два хвостика, которые качались волной, когда она бежала. Мальчику снова, как наяву, вернулась та сцена: она неожиданно подбежал, пристально взглянула и… «а теперь ты вадишь».

   Взрослые игры
   
     «…моё сердце занято, я никогда не изменю своему парню…

      …я не вижу в этом необходимости, вся моя душевная и телесная жизнь связана с ним, пробовать ненужные блюда не моё, не хочу, не смогу, не буду…

      …почему он волнует меня?..

      …я прихожу к нему, иногда замечаю, что он стар, лицо его в морщинах от излишеств любви??? А иногда с удивлением вижу: он помолодел, хотя и думаю, что я просто хочу этого! Я хочу, чтобы он превратился из старой развалины в молодого человека, который будет соперником моему молодому человеку...

      …я разумная девушка, не питаю иллюзий, я думаю, что это просто человеческое, или правильнее животное в человеке, - вкусить адамово яблоко… учёные это называют полигамией…

      …разве мы не должны сохранить в себе человеческое «подавляя свое искушение», «не прелюбодействуя в мыслях, в душе, и не вкушая этот грех в миру»…

      …я люблю этого человека…

      …возможно, эту любовь моралисты назвали бы другим словом…

      …нет!!! …отброшу разум, закрою глаза, прислушаюсь к сердцу…

      …ты слышишь?! …неровный стук колокола прикосновения со мной - это моё сердце стучит!!!
   …а не могу утверждать, что моё сердце стучит по тебе…

      …моё сердце в смятении, я боюсь признаться себе, что твоё прикосновение разрезает моё тело, как колокол провинциальной церквушки разряжает воздух в неумелых руках юного звонаря…

      …ты слышишь, Мастер? …давай договоримся, мы только Писатель и Муза - Мастер и Маргарита…

      …я не верю тебе, ты однажды говорил мне: «…последовательность: Любовница, Муза, Девочка, Хранительница Очага - не нарушить ни Мастеру, ни Маргарите»…

      …я не хочу слышать твои слова «…Муза идёт вслед за Любовницей, и никому не нарушить её…»

   Я читал записку взрослой Маргариты с недоумением. Поразительная женская логика, женщинам иногда отказывает разум, когда речь идёт о ЛЮБВИ, о ЧУВСТВАХ, о СОСТРАДАНИИ. Честно говоря, это меня приводит в отчаяние и приводит к мысли об обречённости, хотя существует известная банальная истина: характер есть судьба. Ах, вот в чём дело?..

   …Она работала фельдшером скорой помощи. Провинциальное село, названное именем «всесоюзного старосты», имеет небольшую, похожую на земскую больницу конца девятнадцатого века, лечебницу. Эта больница лечит жителей окрестных деревень. И в дождь, и в слякоть внедорожник скорой помощи выезжает к больным.

      Я возмущался ею. Почему она не была осторожной, ведь мир полон, как раньше говорили, «злыми людьми». А потом понял. Вызов скорой в дальнюю деревню, они подъезжают к дому, где проживает опустившийся алкоголик или бывший зэк, который умирает от суррогатной водки. Он неадекватен, оскорбляет доктора, от него можно ожидать любой подлости, он нервозен, оскорбляется от неосторожных слов врача, его возмущают «неумелые» руки врача. И что же, она должна была развернуться и уехать, оставив умирать человека, который уже превратился в животное?

      Я иногда думаю о священниках. Кто обращается к ним больше всего? Боюсь, что чаще неудачники, точнее, сброд. Это могут быть бывшие уголовники, психически больные со своими маниями. Мы читаем в газетах о зверском убийстве священника и строим догадки - почему? Нам представляется это дикостью.

      Она вышла на пенсию, переехала в родную деревню, держала неплохое хозяйство и продолжала врачевать. В её деревне не было медицинского пункта. Её дочь однажды возмущалась: «Зимой поздно ночью только вышли из бани, а она ещё мокрая ищет какие-то лекарства, я у неё спрашиваю: «Что ты делаешь? Волосы мокрые, а ты уже сто раз вышла во двор». Мама оправдывалась, что одной сельчанке стало плохо, она ищет для неё лекарства».

      Где-то год назад она провела курс лечения на капельнице своей убийце. На похоронах директор школы в деревне недоумевала, почему она приблизила к себе изгоев деревни.

      Мы жалеем бродячих животных, подкармливаем их у своего дома, потому что в каждом человеке есть потребность милосердия к ближнему. Это нормальное чувство, на то мы и люди. Но однажды мы можем оказаться жертвой своего подопечного из-за нашего минутного невнимания. Экзюпери, говоря «мы в ответе за тех, кого приручили», прав и не прав, так как если ты однажды помог «слабому», то должен понять, что он считает тебя своим покровителем. Если однажды ты окажешься небрежным (не было времени, не было настроения, не хотелось), то «слабый» бросится на тебя или на любого другого прохожего в глотку за свои обманутые ожидания…

      Так, не нужно ли нам проявлять своё чувство милосердия в специально отведённых местах, например денежная или любая другая помощь приютам бродячих животных?

      Кроме потребности милосердия к животным, у нас есть и потребность милосердия к неудачникам, бродягам. Нам их попросту жалко. Мы иногда около своей работы или своего дома даём им деньги или кредитуем их. Мы так приручаем их. Эти существа знают, где твой дом, где твой офис, и они уверены, что мы приручили их и мы в ответе за них. И если однажды мы проявим невнимание, откажем им в подаянии, потребуем по наивности вернуть выданную ссуду, можем не уловить секунды, когда наше горло будет схвачено цепкими руками того, кого мы приручили. Они считают, что имеют право мстить вообразившему богом покровителю за обманутые ожидания, возможно, это инстинкт выживания.

      Так, не нужно ли нам проявлять своё нормальное чувство милосердия к неудачникам в специально отведённых местах? Для этого и существуют фонды помощи малоимущим, приюты для бездомных, церковь.

      Её дочь мне рассказала одну притчу:
      «Пришёл путник в некое селение. Дозор села спросил у него: «Зачем ты пришёл к нам? Что привело тебя?». Он ответил: «Я хочу поселиться у вас». Дозор спросил: «Какие люди живут в вашей деревне?». Путник ответил: «Злобные, завистливые, злые».

      Дозор напутствовал прохожему: «Проходи мимо нашего селения. И у нас живут злобные, завистливые, злые».

      Спустя время дозор снова увидел путника, идущего к ним. Он опять спросил: «Какие люди живут в твоём селении?». Путник ответил: «В моём селении проживают самые умные, самые добрые, самые милосердные люди». Дозор недоумевал: «Так что же ты идёшь к нам?». Он ответил: «Я хочу увидеть мир. Так ли он добр, каким я видел его?».

      Дозор открыл ворота в деревню для путника».

      Мы иногда, действительно, пытаемся понять несчастных: неудачников, уголовников, бродяг, забывая о том, что их философия сужена до формулы «умри ты сегодня, а завтра - я», неосторожно подпускаем их в своё пространство, которое можно назвать нашей аурой, по наивности становимся богом или священником для них. Но хватит ли в нас мудрости и хладнокровия не дать им вторгнуться в наше пространство?

      Она погибла мученической смертью. Эти несчастные ударили её топором и оставили умирать на морозе, а весной подбросили к её дому. В селе говорят, что она не только их лечила, но и кредитовала. Очевидно, ещё она стала для них товаркой, которая пыталась посочувствовать им в их бедах, жизненных передрягах, так как жители села не общались с этой семьёй.

      Господи, я не знаю, какое завершение моему пути ты готовишь. Прошу тебя дать мне силы принять неизбежное для меня с достоинством.
      Говорят, судьба человека заключена в его характере, но я этому не очень-то верю, так как этого знать не дано нам... 

      …

   Эпилог

      Больше Маргарита не приезжала в деревню. Почему-то дети после двенадцати лет не любят и не хотят "на деревню к бабушке". Возможно, отрочество инстинктивно готовится к взрослой жизни и подсознательно уходит от патриархальности предков, то есть зов предков нарушает предчувствие свободы подростка.
      Желтый август сушил траву. Сухая трава царапала, кусала босые ноги мальчика. Осталось еще немного пути, и он - дома. Он успел… Мятая оранжевая открытка лежала на вершине кучи мусора, куда он выбросил еще ранним утром, когда младшая сестра стала громко орать: «Пааашке невеееста падариила аткрыытку!".
      Мальчик бережно поднял глянцевую открытку, разгладил ладонями. Он будто снова почувствовал карамельный запах девочки. Ее почерк был ровный, неестественно правильный, мальчик подумал, что он за тысячу лет не смог бы написать так красиво, если бы даже очень постарался.

      «С Днем рождения, Мастер!
      Твой друг, Маргарита».