Двоеверец Командор Глава 4

Родилась Мария, как и её предки, в этом городе. В пусть не слишком большом, но уютном доме, с фонтаном во дворе и окруженным высокой каменной оградой. Который ещё его прадеду строила  специально из Константинополя привезённая  бригада, применяя для отделки привезенный с собой мрамор. Младшенькую в обеспеченной семье обожали и обучали, ни в чём при этом любимице не отказывая. Возможности для того имелись, ибо обладавшая солидной репутацией семья  являлась наследственной хранительницей купеческого общака Капитанства Готии (самих готов слегка "потеснившего"). То есть местного филиала Банка Генуи.
 
Серьёзное и разностороннее обучение, вплоть до фехтования, прошли братья девочки - продолжатели и основные наследники фамильного бизнеса. Но и от любознательной и умной сестрёнки знания не скрывались, разумеется, после доходчивого объяснения того, что далее утечь информация не должна. И уже к четырём годам способная девочка не только умела читать и писать  как по латыни, так и на родном языке, но и бойко щёлкала костяшками счётов и вела запись "итальянской бухгалтерии" в гроссбухе, с удовольствием помогая в трудах отцу. Не говоря о знании таких "мелочей" как то, что за веками стабильный (3,5 гр. золота) дукат следовало требовать 1,5 византийских имперпия 1315 года выпуска и уже 3 имперпия 15 карат крайнего - 1452 года. И каких серебренных акче за дукат отдать 40, а каких 50. С медью было ещё сложней. Не лёгок хлеб банкира, но зато с маслом и икрой (пока жив).
 
Правда, не продолжительно счастливым детство оказалось. Вначале, из не очень далёкой Кафы партнёры отца привезли целую арбу, заставленную небольшими, но увесистыми сундучками, и потом отец под покровом темноты перетаскивал в тайне  доверенное и не успевшее эвакуировать имущество в схрон. А через день ворвались янычары совместно с недавними добрыми соседями татарами, да устроили грабёж и резню. Шанс отбиться имелся, но жившие в городе так же армяне и греки  от сопротивления отказались, и их захватчики истреблять не стали.
Увидев в окошко, как скоро проткнули стрелы защищавших двор сыновей и мужа, мама попыталась вывести девочку по идущему за ограду из подвала подземному ходу. Но в нём услышала турецкую речь на выходе  и еле успела запихнуть ребёнка в замаскированную дверь, на прощание  повелев сидеть, где окажется, не менее суток, что бы не происходило наверху, а выходить через запасной люк, замаскированный в будке здоровенного волкодава. Сама же мать, дав последний завет: «Выжить любой ценой!",  осталась задерживать  рвущихся к вершине пищевой цепочки  преследователей и взвела арбалет.
 
Враги, ни потайной основной, ни запасной вход в секретное хранилище так и не нашли, но в открытых помещениях подземелья находились так же запасы провизии и вина, причём хорошего. По заветам Порока - убивает правоверного уже первая капля алкоголя, но кто мешает стряхнуть её на землю и вволю расслабиться? Тем более, когда Аллах спит. Вот перед рассветом, когда все захватчики перепились и храпели, из собачьей будки девочка, не в силах больше терпеть, и выползла никем не замеченная. Хоть в сейфовой комнате и кресало с масленой лампой имелись, а также вентиляция, но для долгого пребывания даже штрафной изолятор лучше был приспособлен - в нём хоть параша и нары имелись. Да в кормушку пайку регулярно просовывали.
 
Убитые родители и братья свалены были у стены ограды, ограбленные до исподнего. За стеной находился большой фамильный сад, где в сторожке проживала семья рабов-славян, а в хозяйственных постройках при их жилище имелись ишак и арба. Рабы в драку не лезли - это была не их война, при новых хозяевах им не становилось хуже, но и лучше тоже. Раб у католиков и у мусульман раб, голову ему включать не надо. Потому передала девочка как бы приказ новых хозяев помочь ей похоронить своих родителей. И бывшие её слуги, поверив вранью, безропотно запрягли повозку и, загрузив в неё трупы и шанцевый инструмент, погребли усопших на загородном кладбище без покаяния. Девочка же и за этот грех поклялась отомстить.
 
После чего, как бы оплатила рабам их труд золотом, но попросила их как бы удочерить себя - легализуясь в изменившемся мире в иной ипостаси, называясь отныне Марийка.  Бывшие соседи вокруг были либо вырезаны, либо порабощены и уже угнаны, так что никто и не обратил внимания на пополнение в семье прислуги в доме бывшего банкира. Как никто не пытается сосчитать деревья в лесу или траву в поле ...  и до чужого говорящего скота также дела нет никому.
 
Заговорила девочка на "родном" - славянском наречии очень быстро, как и на хозяйском, то есть турецком, убираясь вместе с "мамой" в своём родимом доме. Причём очень старательно и это оказалось замечено - малявку забрали прислуживать новой хозяйке, и та её переименовала в Марьям. Когда же не требовалось смиренно исполнять прихоти госпожи, то помогала опять "маме" убирать или кухарить. Так дни стали перетекать в месяцы, а месяцы в годы, приёмные родители также ушли в мир иной, и незаметно ребёнок вырос в красивую девушку, не обратить на которую внимание было нельзя. Пришлось ей ещё одну функцию для хозяина начать исполнять, приведшую к росту живота. Наложнице сей факт изменял статус.
Мусульманин (даже не султан) может иметь не трёх жён, а  четырёх, да наложниц ещё, сколько прокормить способен. Марьям же только второй стала у уважаемого мухтара Керчи -... , да и то "по залёту". Ну, очень тот избегал "ненужных" трат. Характерами были они очень различны, может потому, что их судьбы складывались абсолютно противоположно. Он родился в столь нищей горной албанской семье, что наесться вдоволь смог только её покинув. К его счастью очень рано, примерно в том возрасте, когда Марьям познала голод - за него даже османский чиновник родителям золотой вручил, первый в жизни той. Мусульманская семья, куда распределила мальчика власть, в достатке пребывала и в еде себе не отказывала, только психологическая травма нищенства у него не пропадала долго. С год находили по дому его нычки с засохшими лепёшками, позднее, замененные мелкими монетками, что получал на Рамадан и никогда не тратил на сладости или другие детские глупости, тем более с кем-либо делился.
 
Затем, произошел перевод на сытное янычарское котловое довольствие. Периодически оплачиваемое кровью кого-то из однокашников, хотя все уверены были, что беда случится не с ним. Или то, что ему повезёт грабануть у неверных столько, что этого хватит на бакшиш "кому надо", и переведут того из боевиков-смертников на хлебное место хоть какого-нибудь чинуши, где бакшиш уже ему подносить станут, гарем можно будет завести, а главное - не убьют. Только каким бы хорошим лучником... не являлся, уцелевшие бойцы кошели с убитых врагов срезали и делиться не желали. Так что смиритесь, янычары со своей сытой, но короткой жизнью, после которой и будут всем гурии, аж 40 штук на рыло.
 
Но арнаут красив был, запала на кудри его русые и глаза серые  единственная дочь состоятельного родителя со связями. Так же, как и Марию, обожавший некогда её батюшка, очень свою дщерь любивший и на всё готовый ради неё. А бакшиш и вовсе мог удачным помещением капитала оказаться, если для будущего зятя "правильное" распределение выхлопотать. Османская империя готовилась прирасти Крымом обстоятельно и должности распределяла ещё в Стамбуле. Отец невесты себе смог достать аж в портовом Кафе (Феодосии) место таможенного откупщика, будущему же зятю купить хватило денег только в угасающей, но не далёкой от него Керчи, зато в должности мухтара (главы поселения). Тем более что "разведка доложила точно", где сходу можно хапнуть жирный куш, покрывавший все расходы.
Хоть и выведен уже был из корпуса янычаров, но на штурм Керчи лично пошёл  и в первых рядах на сей раз, дабы нужный дом наверняка ему достался. Да ещё и ветерана-пенсионера подстраховывать уговорил, суля в том доме кров и стол. К тому же  сам лучником был изрядным и хозяина дома с двумя сыновьями издали расстрелять смог, а отураку (отставнику) болт из хозяйкиного арбалета достался, но не смертельный, до того, как сама она стрелу в спину получила. Только никаких ценностей в том доме обнаружить не смогли, даже ковры и одежды оказались вывезены, не говоря уже о деньгах. Не мудрено - до азиатского берега меньше ферсаха всего, на любой скорлупке можно было перевезти, а куда - с мёртвых не спросить. По этой же причине нынче сажал тёртый тесть своего зятя "на проход", кто знает, как жизнь повернётся в дальнейшем, может и самим придётся вывозить заработанное непосильным трудом.
 
Действительно потребовалось. Хоть скопить изрядно зять с тестем успели, экономя, на чём только возможно - оба оказались османскими Гобсеками. Впрочем, паталогическая жадность является заболеванием как врождённым, так и приобретённым, и поражает независимо от национальности. Но имеются социальные недуги и пострашней. Как и распространённый, к примеру, паразитизм, охватывающий как индивидуально, так и социальные слои, а порой целые народы. Но есть заболевания и более "интересные", чаще в разной степени поражающие женщин, хотя и мужиков захватывающие. Янычар, женившийся на носатой дочери богатея, не отличается от летёхи, изображающего пылкого влюблённого перед генеральской дочерью. Для Гали Брежневой всегда найдётся свой Юра Чурбанов, исповедующий принцип "Стерпится - слюбится", а "примадонны" всегда скажут "Года идут, а Филя не молодеет". Но "понаехавшую", "залетевшую" за прописку, никто и не осуди. Напротив, скажут - повезло шустрой. И по медицинской классификации её душевную чревоточинку приравняют максимум к насморку.
 
Мария же  трупным ядом к убийцам всей своей семьи  ещё с малых лет наполнилась до краёв. Но это не остановило её сразу же после похорон качественно сменить старому янычару повязку на ране, нанесенной её матерью. Лозунг "Всегда быть в маске, судьба моя" подошёл бы позднее ей, принимая ислам, если бы услышала знаменитую арию Георга Отса. В привратницкую, к отставнику стала она заносить ежеутренне горячую ещё лепёшку прямо из тандыра и кувшинчик ещё теплого козьего молока утренней дойки  до того, как погонит рогатых на пастбище. Если хочешь проникнуть в сердце мужика любого возраста (особенно старика) - через желудок кратчайший путь, изыски не обязательны, главное - внимание и постоянство. К мнению же покровительствовавшего ребёнку, бывшего наставника самого мухтара, прислушивались.
Не слишком- то дорого обходились ей эти "бакшишики", свою лепёшку сторож получил бы всё равно, но есть, поднесённую с почтением, гораздо приятнее. Хотя и в тратах порой имелась необходимость, особенно после того, как хозяйка пожелала взять её в прислуги, а жадный хозяин тратиться на раба, её нынешние обязанности замещающего, поскупился. Пришлось самой покупать паренька, вернее сделал это привратник, но на тот дукат, что девочка якобы нашла, вскапывая огород. И так подстроила хитро, что старик на торг как бы сам идти пожелал, ведь и ему надобно начинать готовить себе на замену маленького янычарчика. Владение оружием - есть искусство, коему обучаться с младых ногтей следует.
 
Среди множества несчастных мальчиков выбирал старый воин наиболее годного, как лошадь выбирают. Смотря зубы, щупая мускулы, а главное - заглядывая в глаза, в них злость обязана была гореть, из смирившегося  бойца не вырастить. Пусть пока малец походил на крепыша из Саласпилса, это не беда - мясо нарастёт, ярость же пробудить,  в рабах побывавшего, намного сложней. Подходящий зверёныш нашёлся, битый-перебитый, истощённый до предела, но духом не сломленный. И теперь уже две горячие лепёшки с молоком стала на заре заносить в привратницкую Мария, зная, что даже собака кормящую руку не укусит. Но, чтобы других кусала, а не тявкала только, ещё зубы у щенка вырастить следует.
 
Самое занятное то, что Иван (так звали пацана) через полторы недели, как обжился, привёл ещё одного товарища по несчастью. Безкоштовно и без последствий, ибо тот сбежал с отходящей галеры уже, будучи продан. От даром доставшегося раба (той же халявы) не отказываются, ещё одного едока поставили на котловое довольствие, а Ваня принялся биться на палках со спарринг-партнёром под приглядом опытного тренера. Который по привычке и на своего бывшего подопечного рявкнул, когда тот не по делу встрял. Мол, охраны много не бывает, а её годами готовят. Не уточнив, правда, чьей охраны и кто тут превратился в "руку кормящую".
Конечно, стать незаменимой хлопотно. Но в то же время, этот статус увеличивал шансы выжить – то, о чём просила девочку мама перед гибелью. С годами девушка хорошела и обещала стать красавицей. И она сдержала свое обещание, за исключением того, что переняла от отца слегка восточный разрез глаз, что ее не испортило - в семье бизнесмена чистота крови не была самоцелью.
Но к радости единственной жены рабовладельца, научившаяся скрывать сие мешковатым восточным одеянием и паранджой, а также не желанием лишний раз лезть на глаза. Это было ее искреннее желание не выходить из дома, но не было необходимостью включать сексуальные чары для нынешнего рабовладельца, убийцы, держаться на расстоянии, действуя через окружающую обстановку и стараясь угодить ему во всем. Достаточно было оставаться "заботливой внучкой" для сентиментального наставника, хозяина в старости, а для его жены - исполнительной и "надежной служанкой", готовой на все ради хозяйки.  Для мальчиков же, для того, чтобы стать её верными  нукерами, хватало сознания того, чьими усилиями избежали они продажи какому-нибудь извращенцу.
Но, играя в долгую, неизбежны изменения состава. Первым ушёл главный покровитель девушки – военный пенсионер, от старости и ран. Но замену в своей сторожке привратницкой он себе вырастить успел качественную - янычары умели готовить отличных бойцов. Таковыми и стали выросшие славянские юноши, но корпуса избежавшие. И по велению Марии, рядом с которой Мата Хари - подготовишка, обрезавшиеся даже. Хотя  фанатами ислама в душе не ставших, просто ни к чему иметь ещё и проблемы "беспартийных". Формально, с этого момента им единоверцы вольную дают, и труд оплачивают, чаще впрочем, символически. Но смотря какой, "прогулка" с обозом за солью  оказалась для молодых людей весьма доходной, позволившей уже самим выкупить себе жён.
 
Вскоре, и сам мухтар, с ненавязчивой подачи близкого окружения, оценив выгоду от эксплуатации квалифицированных невольников, зачастил на отделённый для этого "товара" сектор рынка. Используя служебное положение в личных целях, получалось ему купить приглянувшегося спеца практически "по себестоимости".
 
Так же понятия весьма относительного, как, например, в 21-м веке цена на газ. К примеру, у степных народов за возврат пленника отдавали в среднем 10 коней. Если за коня просили, как потом за раков, 3 рубля (так же в "у.е."), то получалось 30 руб., а если по 5 руб. (но больших!), то соответственно 50! Но бывали кони и по 500 рублей! Соответственно ...! И чем дальше на юг - тем говорящий скот выходил дороже, в Кафе уже вдвое выше, чем в Казани, но вдвое ниже, чем в Стамбуле. Хотя, повторюсь - стабильных цен не было.
 
Когда "любимая жена" сладенького пожелала и разъяснила простую истину, что легче свои колоды на лавандовых просторах горы Хронос поставить, то за рабом-пасечником местный "царь и бог" с месяц охотился и пару золотых за спеца не пожалел  и ученика к нему приставил. Даже мыловара, занесенного как-то бурями войн в сочетании с той же лавандой, очень выгодно получилось использовать. А вот слабосильных малолеток  и за 10 серебренных акче получалось сторговать, но сила и не требовалась сидящим за прялкой и станом, или плетущим сеть.
 
Сырец, что хлопок, что шёлк из метрополии, или шерсть от степняков  обходились в пределах разумного, а вот шустрые детские ручки, доставшиеся также в пределах разумного, трудились не хуже, чем за морем. До взимания НДС и запрета эксплуатации детского труда османские мытари ещё не додумались. Все выгоды букета из коррупции, рабовладения и феодализма использовать получилось полностью. Это не тупо бакшиш дожидаться, каждый сам кузнец своего счастья. Маленького или большого. У нормального феодала на заднем дворе обязано и квохтать, и мычать, и молотом стучать.

Продолжение http://proza.ru/2021/11/08/1802