Цыганский костер

       
Как в одной песне поется:
                …Костер давно погас , а ты все  слушаешь,
                Ночное облако скрыло луну.
                Я расскажу тебе, как жил с цыганами,
                И как ушел от них и почему.

       Все началось банально, просто. Встретил бывшую мою знакомую цыганку по табору. Еще тогда, хотя и был малым, всего три года, хорошо ее запомнил по ее голым ножкам и животу которым он крутила  и трясла титьками танцуя цыганский танец как он говорил учили цыганок танцевать «Танец живота» а не титек.
 И  конечно с тех пор как услышу мелодию «Ручеечек» так она вспоминалась, и меня всего трясло от желания танцевать этот танец, а не русскую «Барыню», или украинский «Гопак» хотя я и украинец. Но то, что  у меня было заложено в детстве находясь на лечении моих ног, после того как чуть не утонул при ледоходе на Днестре реке детства и юности до Армии. До сегоднешнего дня манит и зовет Бассарабская природа и земля. Больше всего   цыганское раздолье... А при виде цыган сердце бьется как тогда.
       Вот и сегодня по происшедшее пятьдесят лет, записал на ноутбук цыганские песни и при слушании  их, вспоминания посыпались на меня, как из рога изобилия. П  Одно из моих  воспоминаний, самое трагическое, было о нашей встрече в Одессе. Оно при помрачении  моего ума приело к трагедии. Мне захотелось встретить похожу. На  мою Мариэлу. И я встретил:            
      - Милая уедем  туда, где чистый воздух, где привольно, где нет границ.  Ты вольная птица, я Бессарабец. родившийся в отрогах Карпат.  И мне не чужд свежий вольный ветер, и  только там куда я тебя зову. Можно дышать свежим дыханием воды бескрайней, как вселенная. У причала ждет нас, мой небольшой катер морской, и команда из трех человек и мы с тобой только там будем вдвоем и кроме команды, никого. Соглашайся. Прошу тебя Мариуцэ, любовь моя (в своем бреду той Мариуцэ, я и эту называл так же).
Ее грудь тяжело вздымалась от волнения этих слов. Какую цыганку, вольную дочь просторов не взволнует такое предложение.  И я надеялся, что она клюнет на мое предложение.  Она все еще колебалась. Мы знакомы только три дня. Катание на машине, все же не какая-то  Калина-Лада, а мерс 600-й! Сводил все три вечера в ресторан, заказывал по ее желанию цыганские песни, хотя один звук таких песен, разрывали мою душу, когда я вспоминал мою Мариуцэ! И она клюнула. Я рассчитался за обслуживание, и мы спустились к мерсу. Сели, заехали за ее паспортом. У нее я узнал заграничный у нее. Я послал на всякий случай на нее запрос об открытии шенгелевской визы, друг обещал сделать, зная мою щедрость. Она как увидела мой катер, аж, захлопала ладошки, от восхищения. Я что-то лопотал о лошадиных силах в моторе, о его скорости  крейсерской. Но, она была захвачена красотой катера. Всеже я его купил у арабского шейха, а это не хрен собачий. Мы сошли с пристани на катер, команда приветствовала меня и тут же из гостиницы, где я снимал комнату, привезли мои вещи и снятые со счета доллары. Подав команде вперед, мы уселись на корме, один из команды принес напитки спиртные и овощи, а катер рвался из гавани в море на простор. Позади, осталась Одесса-мать, и ее родственники. Мы наслаждались свежем ветерком, овеющему наши лица. Хорошо сиделось под тентом-навесом в мягких креслах . с вином большой выдержки, не буду же угощать такую прелесть цыганскую, дрянью. Грудь моя вздымалась в такт ее груди. А мысли мои витали вокруг ее манящей груди, и ее соблазняющего телом. А она как бы, дразня меня, поводила грудью, раскидывая руки в стороны, и потягиваясь так, что соски ее маленький груди кажется, вот-вот выпадут из лифчика стягивающий ее. Я ждал своего и умел ждать. Знал женщину, какая бы она была недотрога, можно соблазнить роскошью, ухаживание умелым, нечаянным прикосновением к ней, и выполнять ее женские капризы. Как говорят сейчас и русские официанты: за ваши деньги любой каприз. Мне, это правда, в любом уголке земли то, что и привел сейчас, на любую женщину влияет как красная тряпка на быка. За мою не долгую жизнь холостяка, всеже 45 лет, и это было в грозовые девяностые!!! С не устойчевой властью, а хаосом. Воспользовавшись этим я, как и многие предприимчивые разбогател. Имел  свои магазины и   многое что приносило деньги.
Я перепробовал многих женщин земли. То по цвету кожи, по цвету волос, по национальности и наконец, добрался до того, чего искал и к чему заработал миллионы и тратил их на розыск того, что заслуживает моего ухаживания и траты денег. Мерс 600-й, катер, жизнь разгульная и все на то. Чтобы разыскать похожую, на мою бывшую Мариуцэ. Но не будем спешить. Все в свое время. Марица захотела искупаться в морской волне. Пожалуйста, мы застопорили двигатели, катер заколыхался на волнах и мы запрыгнули в море, убедившись на отсутствие акул.Млой ум пломутнел мне эта Марица показадась моей Мариэлой. С этого момеета все и началось…
      Поплавав, мы вернулись на палубу, и стали друг друга обтирать полотенцами, которыми обтирали шейха и его наложниц. Которых, он брал в море, сказал я ей. Она не поверила, но я принес, не поленился документы на покупку у шейха и набор фотографий наших совместных возлияний, купаний, и с его наложницами во всех и всяких. В чем она  убедилась. И посмотрела на меня своими внимательными глазами. Я спокойно смотрел на нее и разыгрывал смущение нашкодившего ребенка великовозрастного. Впервые мы поцеловались, и инициатором поцелуев  была она, Марица. Все! Дождь пошел, любил я выражаться, а иностранки не понимали, причем здесь дождь? Это была моя поговорка, когда все шло по-моему. Выпив изрядно вина, и нацеловавшись, мы оказались в кровати. Я свое взял, по крови на простыне понял. И решил. Хватит. Пора ее в море. И  тогда правда восторжествует, и я отомщу за поруганное мое сердце. За отказ мне барону румынскому, отказ какой-то задрипанной цыганке отказать мне. Я ей обещал золотые горы, а она меня променяла на какого-то воришку. Уехала с ним в Москву. Подождать не могла, каких-то несколько лет. Я взял ее на руки, и понес на палубу. Она видимо поняла по моему лицу, что-то случиться сейчас непоправимое, забилась у меня в руках, закричала на палубе но, я донес ее корме и… бросил ее в море. В ту минуту у меня ничего, в сердце не дрогнуло. Но когда я ощутил в сердце спокойствие, и увидел внедалеке плавник акулы. Мое сердце дрогнуло и я, вскрикнув, бросился в море. Команда закричала и я услышал выстрелы карабинов, когда уже к ней подплыл, и схватив за ее раскинувшие волосы по воде. Схватил их, и потащил к катеру. Когда подплыл к трапу, и потянув ее за собою, почувствовал, что-то не то. Что-то легка она стала. И вытащив ее, увидел только половину ее тела. Акула перекусила ее пополам раненная смертельно, ибо акула билась в воде, а вокруг нее плавала другая половина Мариуцэ. Видит бог, я хотел ее спасти, когда моя месть затихла в моей груди. Но, пути Господни не исповедимы. Вы скажете, а при чем эта Мариуца, а не та? Та  сгинула в тюрьме со своим вором, так мне говорили, я и верил. Ушла от моего возмездия. Но моя душа требовала возмездия. Кто виноват,  что эта Мариуца, появилась не в том месте и не в то время…

Второе,   которого я никак не ожидал
       2001 год. Бельцы. Рынок. Цыганки танцующие «Ручеечек», и в центре она моя Мариэлка, которую я знал еще в  том1967 году. Еще красивее, чем тогда цыганочка с голым пупком. Я узнал  ее, как и она меня.
                В цыганский табор попал мальчишкою,
                В цыганку гордую влюбился я.
                Но я не знал тогда про жизнь цыганскую,
                Любви цыганской не знал тогда.
        И это была правда, как поется в этой песне. Что тогда я мог знать? Будучи малым в три года? Мы, не смотря на кругом, ходившим народ по рынку, бросились друг к другу с криком:  -  Мариэла! – Николуцэ! Прилипли и целовались, как могут встретиться два влюбленных сердца.
 А-ах! О-о! Ай, Николуцэ не смотри на меня так! Голова кружится! Ай нанэ-нэ Ай да-да» Тари, та-та-ри! Никогда никого не любила так! Как тебя люблю Николуцэ, и она вскочила, и пританцовывая пела:
                Ты душа моя – косолапая
                Что болишь ты меня
                Кровью караешь
                Кровью караешь в пыль дорожнюю
                Не случилось бы  со мной невозможное
                Без любви мне жить…  Только мучиться
                Так вот та у нас с тобой получается.
                Я люблю тебя – нам не  свидеться
                Без тебя мне жизнь не жизнь опротивиться               
               
                Без любви мне жить,  только мучиться.
                Так зачем же нам с тобой в жизни мучиться.
                Ты душа моя – косолапая
                Что болишь ты меня
                Кровью караешь
                Кровью караешь в пыль дорожнюю
                Не случилось бы  со мной невозможное
                Без любви мне жить…  Только мучиться
                Так вот та у нас с тобой получается.
                Я люблю тебя – нам не  свидеться
                Без тебя мне жизнь не жизнь опротивиться               
               
                Без любви мне жить,  только мучиться.
                Так зачем же нам с тобой в жизни мучиться.
У меня и ее подруг как и у нее  слезы стояли в глазах, слушая эту песню. Тут она и ее подруги встрепенулись снова запели:
                Ты душа моя косолапая
                Что болеешь ты у меня,
                Кровью капаешь?
                Кровью капаешь в пыль дорожнюю,
                Не случилось бы со мной невозможное.
                Без любви мне жить, только мучиться,
                Так вот так  у нас с тобой получается.
                Я люблю тебя – нам не  свидится
                Без тебя мне жизнь не жизнь опротивиться.
                Ты душа косолапая
                Что болеешь ты у меня,
                Кровью караешь?
                Кровью караешь в пыль дорожную,
                Не случилось бы со мной невозможное.
                Без любви мне жить, только мучиться.
                Так вот так у нас с тобою получается.
                Без любви мне не жить, только мучится,
                Так вот так у нас с тобою получается.
               
Мы не признавались тогда малым, в своих чувствах. А сейчас при встрече наши сердца   бросились друг к другу, и так и застыли в поцелуях. Пока мамка не оторвала нас и не отругала нас. Надо было им зарабатывать деньги на табор. Я им отдал все заработанные, и получивший за калым в  Молдове, с братом средним. К этому моему поступку он отнесся с пониманием. А вот его жена ела его поедом: «Вот так Вася надо любить любимую». Мне же она жена брата ничего не сказала, понимая меня. Только  тогда я им, цыганскому табору, купил вина и закуски, они повели меня на окраину Бельц города в табор. Когда узнали кто и откуда я, и чей сын, оказывается они,  особенно старые знали моего отца и деда, помнили. Приняли вначале настороженно, Только при  моей выдачи закупленное мною, приняли в свой круг как гостя.
       Я рассказал, откуда приехал, как оказался в бригаде, в которой работал мой средний брат, и меня привлек к калыму получившим в Бельцах, вдали от моих родных мест и моей  Сибири. Цыгане старики вспоминали меня малого в таборе, а я вспомнил о их баро Николуцэ цыганском бароне. В честь и его, меня назвали по-молдавски и по-цыгански - Николуцэ, хотя  и записали по-украински – Мыкола, что по-русски значит - Николай. Меня цыгане приняли в круг, пока я с молодыми, как и сам годами разговаривал, (да и остальные мужчины слушали, о чем я говорил молодым), делился о своей жизни в Сибири. О людях сибирских.
       Вскоре меня забрали цыганки, когда отпустили мужчины и разрешили мне пообщаться с ними. Пока я разговаривал с ними, меня окружили цыганки. Этим воспользовалась – Мариэла. Мы украдкой целовались и тискались. Этим тисканием мы разговаривали, обменивались своими желаниями. Даже пожатием руками мы обменивались     своими чувствовами. Она  мне шепнула:
       - Николуцэ поговори,  чтоб нам мамка или баро разрешил встречаться.(Тот раз он разъединил нас).
 Я уже говорила с ним, он же мой крестный. Он мне разрешил. Теперь тебе надо   оказать внимание на баро. Поговорить с ним, мы уже взрослые и можем своей жизнью расплорядится не нарушая законы. Она  только с ее разрешения может переступить черту благоразумия. Этим и подарками     я баро успокоил. Разрешение получил. Я так и сделал. Он определил мне гостевую кибитку под сон и отдых. Вечерами мы ходили на речку купались, миловались. Она     меня целовала, а я  ее руки, пальцы, она мне ноги мыла в речке и тут же их целовала. Так заигрывая друг с другом, однажды она мне отдалась. Это что-то было необъяснимо. В книгах читал, в жизни женщин было не мало, но, такого  ни разу не испытывал, как с ней. Мы как вроде  десятки лет скинули. Как вроде вернулись в годы нашей юности. Те же жаркие поцелуи, объятия, тот же секс, только намного жарче. Казалось, я подзабыл те объятия? Не могу сказать. С юношеской пылкостью,  испытывал те же чувства. Как затмение на меня надвинулось. Подзабыл жену,   девочек, моих доченек. Все вылетело из головы. Теперь вот, по происшествие много лет вспоминая, думаю, неужели это со мной было? Встречи под Луной? Жаркие поцелуи при звездах? И река, ее воды были свидетелями наших встреч? Трава    запомнила     наши, необыкновенные соития? Написал эти воспоминания, и жар обволок всего. Даже в бане небыло так жарко, как при этих   воспоминаниях. Это надо почувствовать всем сердцем, всей душою. Поверьте мне…
     Часто мне слышатся слова песни в ее исполнение, тогда при Луне:
                Сэр мэ джасо по деревням,
                По большим хаткам.
                Дорэ саса баловас,
                Чай дорэй  дэкхам.
                Ай да куда, куда чай,
                Драда куда най.
                Ай да куда, куда чай,
                Драда  куда чай.
Ее задорный смех и перевод мне  непутевому не цыгану, гаджо:
                Как пойду я по деревне
                По большим хаткам.
                Возьму сала -
                Пусть детки наедятся.
                Ай да куда, куда чай,
                Драда куда чай.
                Ай да куда, куда чай,
                Драда куда чай.
                Да ты девчонка не ломайся,
                Как скажу два слова – собирайся.
                Ай да в шатре рогожном,
                Ай да девушка разбедовая.
     Видимо пришло время рассказать вас о той большой любви, что с нами случилась и нашей разлуки.
     Все началось с гармошки.
 Мой отец купил с рук гармошку и принесши ее домой (была полночь. Он пришел со свадьбы с соседнего села).
     - Вставай сынок. Смотри что тато тебе принес? – Зная своего отца,  просто так он  меня не разбудит. Я  соскочил с печки, где я с братом спал, увидел чудо: - ГАРМОШКУ!
Взял ее в руки , отец показывал как ее держать! Тут же он начал сомною разучивать «Яблочко», мелодию танца. Он показывал как,  где, и в какой последовательности нажимать кнопки, чтоб звучала мелодия. Мелодию я знал. Какое мое было восхищение тем, что из под моих пальцев на гармошке звучала мелодия. Так до утра, до школы я не уснул. После школы продолжал учиться играть. Сначала на правой клавиатуре, потом на левой, басовой, как тогда от отца я узнал. Потом сводить вместе правую и левую клавиатуру, чтоб мелодия звучала, так как по-радио. С тех пор и понеслось. Что день, неделя, месяц то новая мелодия. Затем  игра на танцах, на вечеринках. Потом на концертах клуба села, сел района, в районном ДК. Потом пошла игра на крестинах, на поводах в Армию парней и потом на  свадьбах. Шли годы. Я уже не 10летний, когда отец вручил гармошку в руки, а 13 летний.
    Однажды отец из района привез баян. Я быстро переучился. Возникло желание продать гармошку и купить новый баян. С разрешения отца, привязав гармошку на багажник мотовелика, что мне смонтировал отец, залив в бачок бензин и взяв в запас , поехал в соседнюю Окницу-село Молдовы. Отец нарисовал маршрут к цыганскому табору. Вскоре, преодолев 19 км, подъехал к символическим воротам, из жердей, цыганского табора. Нам навстречу высыпали вездесущие мальчишки цыганята, каким я  сам был в  1-3 года на лечение ног у них. Только  тогда они располагались на берегу Днестра реки. А сейчас как баро мне рассказывал, им предоставили землю в личное пользование    десять гектаров, на строительство села цыганского на краю Окницы, райцентра Молдовы. В цен ре этого оазиса  стояли кибитки в огромном круге.В центре круга из кибиток горел огромной костер. На нем цыганки в огромном котле, такой я видел в бане соседа, под горячую воду. Варили мясо на суп. Для всего  табора. Был какой – то цыганский праздник, и я попал на него. Меня посадили    возле баро, как гостя. Все же я был деда внук, который им предоставлял под табор на лето пашню свою, скосив люцерну возле ручей его, впадающей в речку между селами нашего края района, а та в Днестр. Только то, что дал им дед мой, я для них был гость, и как баро крестник. А  то гаджо, как они звали инородных. Для них никто, только как тот, которого можно обмануть, по их цыганским законам. Если б я был взрослым парубком, меня угостили бы трубкой с табаком и вином. А меня еще малого, просто посадили рядом, дав молодого вина, а по нашему свежего только что отжатого сока виноградного. Выпив кружку вина и под крики:
    - Ай, это не гаджо, это настоящий цыган! -  Я попросил трубку, мне дали. Я затянулся, и… поперхнулся. Меня кто-то из сидящих взрослых цыган похлопав во плечу сказал:
    - Ай, жа, молодец! Женись! Примем в табор! Да баро? Баро насмешку не принял, отправив меня к ожидавшим с нетерпением молодых, моих лет цыган. Появились гитары, и зазвучала их коронная песня цыган молодых:
                Сэр мэ джасо по деревням,
                По большим хаткам.
                Дорэ саса баловас,
                Чай дорэй  дэкхам.
                Ай да куда, куда чай,
                Драда куда най.
                Ай да куда, куда чай,
                Драда  куда чай.
   И для меня особенно,  по их понятию, не цыгану:
                Как пойду я по деревне
                По большим хаткам.
                Возьму сала -
                Пусть детки наедятся.
                Ай да куда, куда чай,
                Драда куда чай.
                Ай да куда, куда чай,
                Драда куда чай.
                Да ты девчонка не ломайся,
                Как скажу два слова – собирайся.
                Ай да в шатре рогожном,
                Ай да девушка разбедовая.
Исполняя последние слова        и пританцовывая в цыганском ритме и цыганскими                выходами как мы украинцы говорили о таких движених танцующих. Они внезапно упали на колени, и музыка и песня… замолчали. И только раздавался шум какой-то как бы продолжение мелодии песни - намыст, этих навешанных на шеях бляшек, монет разных достоинств и стран. В такт колыхавшихся грудей, плеч, рук, взлетающих над головами, в разные сторона тела,  света, земли. Разлетающихся волос на голове у тех, у кого рано было заплести косы. Их  застывших как маски лица, говорящих об обладательницах этих тел, мужественных цыганок, умеющих за себя постоять. Эта завораживающая сцена навсегда врезалась  мне в память.
А они продолжали петь и танцевать. Только она Мариэла, заметила мое состояние, и подсев ко мне, стала пристально на меня глядеть, и разговаривать со мной. Тогда как бы мимолетно, меня посетила мысль: «Как же они цыганки, быстрее наших девушек зреют»! Но, она у молодого, посетила и ушла, не задерживаясь. А жаль. Многого бы избежал в своей жизни!!
Мы продолжали веселиться. Цыганята моих лет пели, танцевали. А мы с Мариэлой предавались этим чувством. Чувством любви нас посетившей.
Занятым  своими чувствами, мы не заметили как за нами наблюдал с неодобрением мой крестный баро. Вскоре я засобирался домой, получив за проданную его цыганами гармошки на рынке села. Распрощавшись, баро подал мне  баул, бесаги, с подарками деду и с заверением что и в этому году, он приедет говорить с ним об аренде места под табор. Теперь я знаю. Для них мы гаджо, любой национальности кроме цыган, никто. И нас  можно обманывать. А тогда я безнадежно влюбленный считал их родными из-за своей любимой девушки. Как же я заблуждался!
 А Мариэла поднялась и мне пода руку стала петь и танцевать, признаваясь мне в любви цыганской. Не знал я, что это песня разлуки и прощание девушки, завещанная по их цыганским законам другому. Если яже в этом случае, не  вызову претендента за нее на дуэль, не на жизнь а на смерть. По их закону жить может только тот, кто заявил на нее. С остальными претендентами на ее любовь, должен драться за обладание своей любимой.Молодежь меня провожала до границы их владений. Там  они со  мною распрощались и Митро мой друг по детству приходивший меня навещать все время их приезда к нам в село, мне сказал, пока все пели и танцевали:
    - Смотри Николуцэ, она сосватана цыганом. Будь осторожен.- Цыгане ушли, напевая, Мариэла осталась меня провожать до околицы села Окница.
     Мы присели на бугорок и прижались, ласкаясь, по забыв обо всем. Пока не начала смеркаться. Только тогда мы спохватились, и я уехал, напевая, что мне запомнилось:
                Ай, данну, дану, данай! Дра да ну данай!
                Ай, дану, дану, данай! Дра да ну данай!-2 р.
А я дома, в сибири, снова оказался. В своем доме-интернате «Лесная дача»! Тут  мой дом. Мои друзья!  Иван Михайлович, и Михаил  и два Василии , и Димка на коляске каждое утро встречающий, И Николай Николаевич не разговаривающий со мною. И Люба старшая отделения отвлекающая меня от этой писанины, предупреждая о сдаче в стирку своего белья и о смене постельного. И  многое, многое, без которого, эта жизнь была бы скучна…
        И  видел я сон.
      Вечер. Солнце садилось за  горы. Они, эти горы в последний раз, в этот кончающий день осветились, и все померкло. Наступила, как всегда в этих местах, ночь. Птицы замолчали, только ночные птицы совы, да летучие мыши, летали в полной темноте ночи.
      Меня потянуло в горы, именно сейчас, ночью в эти прохладные горы. Почему и что за блажь? Не знаю. Потянуло, и все…
      Я шел в полной темноте, ощущая под ногами гальку и, дорожку каменную, охлаждающую подошву ног. Только  иногда, наступив босыми ногами на гальку, этот   камушек, становилось больно. Но эта боль была приятна. Она была из голоногого детства. А мне были приятны эти ощущения.  Долго шел, толи час, толи два, не знаю, время для меня остановилось.  И вдруг, я покатился с горы. Тело катилось по галькам, по траве, по кустикам , нигде не останавливаясь   споткнувшись, полетел. Боли, не ощущал, нет. Было, какое-то не понятное ощущение. Как будто я летел в небе, в космос. Полетел, и опустился на траву в перемежку с песком из камней, окружавших эти горы. Понял, я    приземлился. Отключился. А может, уснул, не знаю.
     Проснулся от бившего утреннего луча солнца. Они,  своими лучами ласкало меня, приблудшего сына гор, покинувши и много лет назад. И возвратившегося к ним, хотя бы во сне. Но, возвратился, как  много раз, возвращался к ним, вспоминая их.
     Встал, осмотрелся. Вокруг стены гор, с уступами, как террасы. Покричал, надеясь на обитавших здесь народ называемые Верховинцами, этим коленом гуцул.   Никто не отозвался, сколько не кричал. «Ладно. Хватит кричать. Хотел в горы попасть? Пользуйся моментом, ползи, вспомни   свои юношеские дни. Ползи». И он, поплевав на руки окинул предполагаемый путь, пополз, усмехнувшись чему-то. 
     Направился к предполагаемому пути с россыпью песка, по  нему пошел, скользя в верх у выступу от которого начинается небольшая терраска с тропинкой, по которой видимо  спускались к озерцу   звери, с которого напился. В это озерцо стекал по   выступам ручеек. Пошел в сторону от ручья по тропинке шедшая к следующему выступу. За него    возьмусь левой рукой и, вступив на выступ правой ногой, переступая по маленькому выступу, как терраске пойду  влево от ручейка.
     Так переступая и хватаясь руками, он продвинулся по горной тропе, которая его вывела в небольшой кустарник. Среди него росла сосна. Залез на нее, и поближе к верхушке остановившись, оглянулся. Вправо виднелась дорога. «По ней и доберусь до первого попавшего села» - подумал я. Что дальше произошло, не знаю.  Потому что проснулся.
 .только тогда вспомнилось, что сквозь шипение змеи слышал голос ее: «Если не проснешься, останешься здесь. Тут хорошо и женщину встретишь, с которой закончишь свою жизнь-нь-ш-с-с-с». «Надо ввернуться в этот сон» - подумал я.

Умывшись и помолившись, поел принесшей манной каши работницей интерната, обслуживающей наше отделение в этой неделе, в этот карантин. Решил,-  «Понедельник, никаких мероприятий в интернате не предвидится. Надо восстановить          симку, испортившуюся. А мои друзья, звонившие мне, знают этот номер. Можно этот сделать и завтра, если возвернусь со сна, что задумался    войти в него». С этими мыслями и сделал то. Что задумал. Раньше это получалось, может и на этот раз получиться?

Прилег и… уснул. Понял, что этот сон как увидел все то же ущелье в которое упал в предыдущем сне. На этот раз было темновато от заслонивших солнце хмарами ( облаками). Прямо на выступе на меня смотрела длинная змея с девичьей головой.
      Глаза в очках без ресниц и с головой, без волос головой, с узкими плечами смотрела на меня.
     - Это ты со мной в том, предыдущем сне говорила? – спросил ее.
Она как царица в сказках, что общаясь с быдлом так относилась на меня посмотрела, как бы сморгнула очами из под очек, и, отвернулась. Не отвечая мне.
     - Эй, ты! Хамка! Меня оторвала от моих рассказов, что б вот так вести себя со мною? – спросил ее.
Она с царским величием, ответила мне:
     - Радуйся! Я тебя не вжалю. Ты  мне нравишься! «Ого!- подумал я. – Надо как то проучить ее. Но как? Если б это была девчонка. Раздел бы ее догола и оставил бы ее на постели». И тут мне в голове раздался тот голос, что  был во мне, при раздвоении личности. « А ты дурак,  хочешь  себе заработать врага? Валяй, а я посмотрю». «Смотри, смотри, а я сделаю так. Она меня вжалит, и я умру, и ты со мной. Как тебе такая перспектива?» А сам вспомнил, как он оказался во мне.
        …Ночью проснулся от какого-то шепота.
   - Вы что все время спите? Так жизнь свою проспите. Все хорошее проспите. Я машинально как бы отвечаю: «И плохое». И тут я в сам деле просыпаюсь. Что за черт? Откуда этот голос? И тут в  моей голове раздается:
    -  это я, невидимый из планеты Эхо, из созвездия Оранжевой Звезды, Сектор А345 46С.
   - Так ты во мне?
   - Нет в пиз… как вы говорите.
  - Я с ума сошел Или как?
   - Или как! Я тебе объясняю для не понятливых: «Я с планеты Эхо, по-вашему, из созвездия Оранжевой Звезды, сектор А345 46С. Я невидимый.
  - Как это?
   - До чего вы люди отсталый народ. Я разведчик, посланный людьми народа, умеющий отделятся от своего тела, и лететь по Вселенной. Потом припланетится на обитаемой планете, вселиться в одного из обитателей и разведывать, можно ли с вами, вести дружбу.  Выяснить, не агрессивные ли вы. Тогда мы посылаем экспедицию, состоящая из наших ученых. Но если учесть, что мы каждый второй из обитателей планеты Эхо с созвездия Оранжевой Звезды из созвездия Оранжевой Звезды, и устанавливают контакт. А пока ты выбран контактером.
  - Почему я?
  - Ты жизнь, по вашем меркам прожил, спокойный. Не агрессивный, значит можно с тобой контактировать.
  - Сума сойти можно, во мне инопланетянин. Кому скажи, скажут сумасшестный. Кто мне поверит? И много вас таких?
  - Нет, я первый. Я же тебе говорил: Я разведчик. Не видимый. Мою дело, я перебиваю: Слышал: ты разведчик. Разведываешь агрессивные ли мы! Расскажи о вас? А я послушаю. Мне надо удостовериться, что я не сошел с ума.
« Мы созданы Высшим Разумом Вселенной, по своему подобию, по вашему Богом. Развитие мы прошли от дикарей. После изгнания нашего предка Вадама и его жены сделанной из ребра Вадама и названной Высшим Аевой. Она соблазнила Вадама и Высший увидев, как они стали прикрыкрывать свои интимные вещи. Понял, они нарушили его закон, что он им дал, все в раю есть кроме как не есть плода запретного, т.е. не совокупляться. Но они любопытные решили испытать это чувство, их соблазнил гад. - Я подумал: «Все как у нас!» - Вот именно: и как у всех тех, кого создал Высший Разум Вселенной.
 Меня от воспоминаний оторвал голос шипящей змеи:
    -  Эй, возлюбленный! Это к тебе я обращаюсь. «Ого! Я уже возлюблены! Что дальше?» - ожидая, что она скажет. Она и с казала, как приказала:
     - Поднимись ко мне и поцелуй свою возлюбленную! -  Как? Ее целовать?  Я чуть не скопытился с ног, от такого предложения.
     - Не стой как столб, а  то им и станешь.
   Меня  разбудила Александра, сотрудница по отделению, передала приглашение нам  на именины к одной из воспитанниц Ларисы, нашей спортсменки. Стол был накрыт богато, Все то, что я решил не есть, из—за своей полноты. Так, как это день рождение, а в день именин, именинницу обижать не стоит, всего по немного покушать, в прямом смысле. Поздравляли, на память фотографировались.  Дарили подарки имениннице.
звучали песни и танцевали . Поблагодарив за приглашение, вернулся к своей змеи.
     Она там же лежала, где ее оставил.
    - Ну что? Целовать будешь?
    - Ты забыла огласить условия поцелуя.
    - Условия? Пожалуйста. – сказала змея. И…
Если поцелуешь? Смотря куда, получишь то, чтоб хотел.
     - Как это? -  уставился на нее. Требуя объяснение. Она, как в ничем не было, продолжила:
     - А что тут не понятно? В губы – девицу красу. В щечку - тещу. В шею – жену всюду за тобою ходить будет. В грудь – ревновать. В пупок – жену ласковую как на нее ляжешь. Ниже – гулящая. А в это самое, в ту, которую и хотел бы влюбиться. «Да-а-а»! Задала задачку». И тут меня теребит за штанину, мой домовой.
 Опять, меня разбудили. Теперь на собрание. Встреча проживающих с дирекцией. Так и не пообедав, записывал это. Все думал, какую выбрать? Ладно, пойду на встречу, может, там найду подсказку – какую. Собрание прошло как всегда в последнее время у нас в интернате. Бурно и хаотично. С этим карантином и со всеми ограничениями люди как с ума  сошли. И так у них не так, и это не то. Никакие объяснения диктора и, даже позвавший на  собрание юриста, не помог директ- ору. Это ограничения оторвали основную муссу пенсионеров от общения с администрацией. Отсюда и неполадки в работе интерната.  Кто лучше знает, как живется, и какие неувязки случаются, в работе тех или иных отделов обслуживания дома-интерната, как знают сами проживающие? От усталости, не дождавшись ужина, свалился и.. уснул.
    Ущелье. Я, с голосом в голове,  и  змея.
     - Целовать будешь, или как?
     - Или как! Туда, куда хочу поцеловать, у тебя нет! В голове раздалось: «А ты оказывается извращенец». Я ему в голове: «Это ты извращенец. Ты о чем подумал?»     Он мне: «О женской вульве. Так. Кажется у вас называется  то, что манит вас людей мужчин» «Да, существо из созвездие Эхо, вы испорченные. Я думал о женской груди. Она кормит наших детей. Грудь - это символ человеческой второй половины человечества. Запомни это» «Запомнил» «Ладно. Не мешай». Смотрю на то, что мне видеться в форме змеи. Ибо то, что не змея в понимание  у нас в этом облике. Это нечисть, или в крайнем случае инопланетянка. Она на глазах, превращается в ту, о которой все это время думаю. И, раздается звон бубенчиков игра гитар, скрипок и песня:
                Ай, дана, дана, данай! Дра да ну данай,
                Ай, дану, дану, данай! Дра да ну данай!» 2 раза.
                Ай, да шатрица рогожитко.
                Андэ  шатрица чай бидытко.
                Ай, дана, дана, данай! Дра да ну данай,
                Ай, дану, дану, данай! Дра да ну данай!» 2 раза
Передо  мною моя Мариэла. Сорвался с места к ней, а мне в голове: «Не теряй голову безумец. Эт о создание из созвездии Змеи». Но, вид моей мечты меня, как с ума свел. Летел во всех парах, мне казалось. А ноги скользят и скользят по песку, это создавало иллюзию полета. Но, я этого не замечал, я – летел, летел, летел и вдруг, чувствую, меня кто-то тянет за брюки внизу. «Кто это меня тормозит» - думаю, а мне мой домовой  чуть не плачет: «Хозяин! Я тоже хочу это безумие видать». «Ну, и, смотри» - говорю, чтоб оторваться от него, - еще одного защитника, - мать его убери». А у меня в голове:  «Нет у меня мамы. – плача. - Мы домовые   мам не имеем. Мы разводимся почкованием». «Ну, блин. Тут любовь, а он  о почковании. Причем здесь почкование»? Смотрю, а цыганка поет, пританцовывая:
                Ай, дана, дана, данай! Дра да ну данай,
                Ай, дану, дану, данай! Дра да ну данай!» 2 раза.
                Эй, Ту тарнари, да не ломайся,
                С ыр пхэнава дуй лава, собирайся!
                Ай, дана, дана, данай! Дра да ну данай,
                Ай, дану, дану, данай! Дра да ну данай!» 2 раза.
                Ай! Да тарнори данай на задыяпэ
                Мэ пахэндём лаваро – скэдыяпэ.
                Ай, дана, дана, данай! Дра да ну данай,
                Ай, дану, дану, данай! Дра да ну данай!» 2 раза.
                Сыр мэ джява по деревне. По большим хаткам.
                Борэсава балавас, Чаворе та хан!
                Ай, дана, дана, данай! Дра да ну данай,
                Ай, дану, дану, данай! Дра да ну данай!» 2 раза.
     И так, пританцовывая, кружится, кружится, кружится и, закручиваясь, улетает. А я, остаюсь, на месте, просыпаюсь окончательно.
     Понял. Хватит мечтать. Пора возвертаться на место, в жизнь, в наш интернат.
     А потом встрепенулся, и чуть не закричал: Нет! Нельзя бросать мечты! Нельзя! Надо! Надо мечтать!
     Потому, что человек без мечты – он не человек, а существо! А я представитель человечества, живой! И  решил: Буду мечтать! А значит,  повествование о моих любимых цыганах, не заканчивается!