И Было Утро

И было утро. Нежаркое майское солнце ласковым светом заливало площадь и густо высаженные по периметру клёны и липы. Джон Гарднер терпеливо переминался с ноги на ногу в толпе напротив Белого Дома,  состоящей из трёх-четырёх сотен демонстрантов. В руках Джон держал небольшой белый плакат с аккуратно выведенными чёрной краской словами «Позор Трампо-нацистам! Прекратите издеваться над детьми иммигрантов!». Такие же или подобные плакаты, будто сделанные под копирку, находились у многих собравшихся. Несколько человек, видимо для разнообразия, держали плакаты иной тональности, провозглашающие недавно изобретённый лозунг: «Капитализм не работает!».

Время от времени стоящая в первом ряду «организатор коммьюнити», излишне полная молодая  женщина в ярко-розовой футболке и серых шортах, с необъятными рыхло-мясистыми предплечьями, энергично взмахивала рукой и начинала скандировать:

- Трамп и Барр нам не нужны!
  Вы - позор для всей страны!

Демонстранты охотно подхватывали, потрясая плакатами и вздымая над головой знак «V», составленный из двух пальцев, указательного и среднего. Поначалу Джон непроизвольно морщился от их криков. Он искренно считал Трампа фашистом, расистом и злейшим врагом Америки. И все же орать вместе с толпой он находил неприятным и вульгарным. Однако через какое-то время он все же попробовал присоединить свой голос к остальным и вскоре с удивлением обнаружил, что ему нравится выкрикивать незатейливый стишок в одном ритме со всеми. Он ощутил себя юным и сильным, способным на многое и единым с окружающими его людьми, которых он считал честными и неравнодушными к тому, что происходит в стране.

 - А кто такой этот Барр? - фальцетом спросила тощая девица в дорогих искусственно порванных выше колен синих джинсах, с двумя кольцами в носу.

 - Это его Генпрокурор. Такой же шовинист, как и сам Трамп, - ответил кто-то.

 - Хуже! - заявил совсем юный парень в голубой ти-шорт с чёрного цвета надписью на груди «Полицейские - свиньи». - Барр - цепная собака Трампа.

Здесь собрались в основном молодые или очень молодые, полные энтузиазма белые мужчины и женщины, но встречались и афроамериканцы, и латинос, а кое-где попадались мужчины с чёрной нестриженой бородой и женщины в хиджабе. Виднелось в толпе и несколько ермолок. Тут и там мелькали морщинистые загорелые лица маститых ветеранов протестных акций и наркотиков, знающих друг друга и эффект героина ещё со времён вьетнамской войны. Толпа не излучала угрозы, некоторые демонстранты улыбались, дружески переговаривались друг с другом, при этом, однако, не отводя взгляда от фасада Белого Дома, словно пытаясь разглядеть кого-то, может быть, и самого Трампа, сквозь продолговатые окна, наглухо закрытые портьерами. Шеренга невозмутимых полицейских  отделяла их от решётки забора, готовая вмешаться, если демонстрация перерастёт, как нередко и происходило, в буйство и насилие.
Женщина в розовой футболке опять взмахнула рукой, и демонстранты нестройно подхватили:

 - Трамп и Барр нам не нужны!
   Вы - позор для всей страны!

Теперь уже и Джон, кивая в такт слегка лысеющей головой, охотно выкрикивал вместе со всеми:

 - Трамп и Барр нам не нужны!
   Вы - позор для всей страны!

Стоящий рядом мужчина в белой рубашке, с недельной щетиной на одутловатом лице и обширными тазом и животом, одобрительно кивая, показал Джону выставленный кверху большой палец левой руки.

Майское солнце, полюбовавшись на белоснежный Монумент Джорджу Вашингтону и его четкое отражение в прямоугольнике окружённого туристами и зеваками водоёма, закрылось темной тучей. Соперничая своими криками с толпой, над площадью неспешным клином пролетела стая диких уток. Начался весенний дождь, и демонстранты гуськом потянулись к автобусам, припаркованном на Колониал Паркинг около Джи-стрит.

 - Поедешь с нами, дружище? - обратился к Джону мужчина в белой рубашке, держа под мышкой ненужный больше транспарант и вытирая со лба испарину. - Наш автобус сейчас  повезет всех желающих на ланч в Дайнер на 10-й Норд-Вест. За всё  платит организатор коммьюнити! Потом намечена ещё одна демонстрация, у Капитолия.

- Хотел бы, но не могу, - помотал головой Джон. - Я тут с друзьями на машине. Нужно успеть на работу.

- Окей, приятель. Увидимся в следующий раз.

- Возьмёшь мой плакат? Может, он ещё кому-нибудь пригодится.

- Нет проблем. Давай его сюда.

- Хорошего дня.

- И тебе тоже.

- Эй Джон! - послышался возглас сбоку. Майк и Фредди, его друзья по
Демократическому клубу и соседи по посёлку Вейкрофт-Вудлон, делали ему руками знак «Мы здесь».

                *  *  *
Джастин Гарднер, длинный, уже догнавший ростом отца подросток, совсем не глядя под ноги, ураганом скатился по лестнице со второго этажа, не отрываясь на бегу от экрана айфона.

- Эй, - сказала его мать, - тебе уже двенадцать. Гляди под ноги. Ты собрал свой чемодан?

- Черт возьми, собрал и забыл его в своей комнате! - Джастин развернулся на полной скорости и помчался вверх, по-прежнему не сводя глаз с экрана. Джон с женой переглянулись с улыбкой. Дочь крикнула из машины:

- Жду вас, я уже здесь и готова!

В свои десять лет Мэгги всегда оказывалась самым организованным членом семьи.

План был такой - проехать 23 мили по Даллес Эксесс Роуд и оставить машину на длительной парковке аэропорта Вашингтон Даллес, чтобы лететь на остров Парадайз  Багамского архипелага, где их ждал заказанный и оплаченный двухкомнатный номер с видом на море в гостинице Atlantis.

Дом семейства Гарднеров, с пятью спальнями и четырьмя ванными комнатами удобно располагался в шикарном районе Арлингтона, Вейкрофт-Вудлон. С учетом траффика, Джон рассчитывал достичь аэропорта за 40 минут.

- Пора ехать. Ты готов, дорогой? - спросила Сара, глядя в зеркало в прихожей и поправляя волосы.

- Да-да, милая. Только подпишу чек для этой организации, о которой я тебе вчера говорил - Наша Революция. Мне кажется, они действительно делают замечательную работу в борьбе с этой бандой Трампа. Им надо помочь.

- Чек на сколько?

- Тысячу долларов. Ты не против?

- Ну что ты, дорогой. Только давай быстрей, мы опаздываем.

- А ты оставила ключ для Фран? - поинтересовался Джон.

- Ну конечно, дорогой. Все как всегда. Остановила почту на две недели, отдала Джерри в отель, оставила ключ для Фран. Пошли!

Фран звали горничную, Франческу, молодую нелегальную иммигрантку из Гондураса, приходившую убирать и готовить три раза в неделю, а Джерри был трехлетний белый сенбернар, дружелюбный мохнатый красавец, любимец семьи. Ему предстояло ожидать хозяев в высококлассном собачьем отеле, где круглосуточно дежурил ветеринарный врач, псов держали в просторных помещениях, кормили в соответствии с пожеланиями клиентов и выгуливали три раза в день. Джерри не особенно любил, когда его там оставляли, но что поделаешь...

Джастин наконец засунул айфон в карман шортов и деловито прошёл в фойе со своим чемоданом и огромным зелёным баулом родителей.

- Молодец, сынуля, - сказала мать.

- Пап, дашь порулить? - спросил Джастин, свалив багаж в заднюю часть чёрного Мерседеса типа Джи-Эл-Эс.

- Джон, - жена сделала предупреждающий жест.

- Все под контролем, дорогая, - улыбнулся отец, бросая Джастину ключи. Тот ловко поймал их одной рукой.

- Только до скоростной дороги, - сказал Джон.

Две недели на острове пролетели, как одно мгновение. Погода не подвела - все дни оказались солнечными и жаркими, а буйный тропический ливень, если и начинался, то извергал свои потоки не более получаса, и тут же вновь появлялось палящее солнце. Взрослых слегка донимала повышенная влажность - дети ее, конечно, не ощущали - но эта влажность воспринималась как неотъемлемый и привычный атрибут местного колорита. А в их номере, как и во всей гостинице - ресторанах, барах, холлах и лонжах день и ночь безотказно работали скрытые от глаз кондиционеры.

Гарднеры наслаждались солнцем, спокойным и ласковым морем бирюзового цвета, горячим белым песком, прогулками на катерах, сёрфингом и парасейлингом, рыбными деликатесами в многочисленных ресторанчиках. По вечерам Джон с женой, с немалым трудом отправив детей спать, потягивали коктейли в одном из роскошных лонжей гостиницы или на открытом воздухе, за столиками у самого моря. Иногда Джон заказывал ямайский ром, а Сара нежнейшее Пино-Нуар. Почти каждый день заканчивался сексом во всех возможных вариантах, то неистовым и яростным, то длительным и нежным.

Иногда секс повторялся и утром, ещё до душа и кофе. Недаром этот удивительный остров назывался Парадайз! Джон и Сара целиком погрузились в его волшебную атмосферу, совсем не включали телевизор, не открывали газеты и новостные сайты на айпадах. К чертям политику и все, что с ней связано! Завтрак начинался с бокала шампанского, а ланч - с пина-колады. В каждом бассейне имелся «бесплатный» бар - стоимость напитков входило в общую цену пребывания в отеле. Дети проводили время в компании сверстников, в основном американцев и немцев. Впрочем, каждый из них не расставался с айфоном, как и все остальные подростки, то и дело что-то проверяя или разглядывая. Джон знал, что Джастин предпочитает игры и мессенджер, а Мэгги - селфи, твиттер и Инстаграм. Здесь их никто не ограничивал в пользовании любимой игрушкой - каникулы есть каникулы.

- Через год-другой у них начнутся приступы темперамента тинэйджеров, - говорили родители друг другу. - Вот тогда и намаемся.

И беззаботно отмахивались - переживём.

А в самолете на обратном пути им сказали, что Конгресс вынес Трампу импичмент, причём, как ни странно, за резолюцию проголосовало большинство обеих палат. Все кругом были безумно возбуждены, одни радовались и шумно поздравляли друг друга, другие выглядели растерянными. Какая-то женщина с непомерно короткой стрижкой выкрикивала «Yes! Yes!», стюардессы профессионально улыбались, разнося напитки. Джон и Сара переглянулись, сделали хай-файв и заказали шампанское.

К середине полёта эмоции постепенно угасли, и в салоне воцарилась тишина. Сара и Мэгги заснули. Джастин не отрывался от своего айфона, а Джон закрыл глаза и долго пытался погрузиться в медитацию, но ничего не получалось.

Самолёт мягко приземлился на взлетно-посадочной полосе и целую вечность катил к телетрапу в конце терминала, предназначенному для Багамских рейсов. Гарднеры беспрепятственно проследовали в здание аэропорта - американскую таможню они прошли на Багамах - дождались багажа у карусели и направились к комфортабельному автобусу, который отвёз их на парковку.

                *  *  *

И было утро. Их разбудили громкие голоса за окнами, затем оглушительный стук в дверь - не мелодичный звонок, которым обычно пользовались гости, а именно стук, требовательный и наглый. Джон выглянул в окно. У входа собрались человек тридцать-сорок, мужчины, женщины и дети, много детей. Стук продолжался. Джон спустился из спальни на первый этаж и открыл дверь.

У двери стояли трое: двое мужчин - один совсем молодой, со смуглым лицом и чёрными волосами ёжиком, другой постарше, с бритой головой, лет тридцати пяти, и женщина, коротко стриженная блондинка, примерно того же возраста, что и бритый. Все трое были одеты в чёрные футболки, шорты же, словно на пост-модернистской картине, резко отличались цветом - хаки у молодого, серые у его партнера и розовые у женщины. На рукаве у каждого выделялась белая повязка с крупными чёрными буквами: ДКСС, и сжатый чёрный кулак над ними. У женщины имелась ещё какая-то непривычная деталь туалета, но мысли беспомощно разбегались, и Джон никак не мог распознать, что это такое. За спиной этих троих толпились взрослые и дети; какая-то девочка тонким голоском что-то пела по-испански. Негромко захныкал младенец.

- Мистер Гарднер? - без улыбки спросил тот, что помоложе.

Сознание Джона отказывалось адекватно функционировать, а тут ещё незнакомый акцент мешал воспринимать твёрдо произносимые слова.

- Мы представляем ДКСС - Демократический Комитет Социальной Справедливости штата Вирджиния. Со вчерашнего дня Нашему Комитету принадлежит верховная власть в штате.

- Да, я Джон Гарднер. Чем могу помочь? - с трудом выговорил Джон. Он чувствовал, как сердце словно захлебываясь, гулкими толчками застучало в груди. Каждый толчок отдавался приливом боли в голове и шумом в ушах. Джон провёл ладонью по взмокшему лбу.

- Кто это, Джон? - крикнула жена сверху. - Что им нужно?

- Все в порядке, дорогая! - попытался крикнуть Джон в направлении лестницы на второй этаж, но крика не вышло, и он закашлялся.

- Мистер Гарднер, я Дороти Мак-Ги, специальный агент ДКСС. - сказала женщина, изучая Джона холодным взглядом светло-серых ненакрашенных глаз. - В соответствии с решением ДКСС, все жители Арлингтона, имеющие больше двух спален, обязаны  разместить у себя семью иммигрантов в каждой излишней спальне, не более семи человек на комнату. У вас поселятся три семьи.

Женщина обернулась к людям за ее спиной:

- Заходите, друзья. Теперь это ваш дом.

Только сейчас Джон заметил у неё на поясе кобуру пистолета.
Бритоголовый мужчина отстранил Джона, и мимо него в открытую дверь потянулся поток людей.

- Что происходит, черт побери? - нашёлся голос У Джона. - Кто вам дал право здесь распоряжаться?

- Мы же сказали, ДКСС. - сказала женщина. - Лоренс, дай мне копию постановления.

Она взяла у своего молодого партнера и протянула Джону какой-тo помятый листок.

- Что происходит, Джон? - жена в легкой пижаме появилась на лестнице.

- Папа, ты в порядке? - крикнула Мэгги из-за ее спины.

- Я сейчас же позвоню в полицию. - сказал Джон.

- Звоните. - кивнула женщина и повернулась к бритоголовому. - Джей Ди, проследи за размещением людей наверху. А ты, подруга, позаботься о том, чтобы всех накормить, - она направила указательный палец на Сару. - Дети голодные. Ты же, как я вижу, мать, - насмешливо добавила она.

Прихожая стала наполняться людьми. Какая-то девочка лет 15-ти, держа за руку малыша, прошла в кухню и открыла там холодильник.

Сара накрыла лоб ладонью и, словно силы внезапно покинули ее, опустилась на ступеньку лестницы.

- Мама, мамочка, - обняла ее Мэгги.

Джастин с бейсбольной битой в руках сбежал вниз по лестнице, обогнув мать и сестру. Подскочил бритоголовый, выкрутил биту из рук мальчика.

- Не смейте трогать ребёнка! - поднимаясь, крикнула Сара.

Бритоголовый толкнул Джастина в грудь и тот отступил на шаг назад, пошатнулся и сел на ступеньку. Мать вскрикнула. Вместе с Мэгги они сбежали вниз по лестнице и обняли мальчика.

Джон набрал номер срочного вызова полиции.

- Слушаю. - ответил чей-то спокойный голос.

- Странно, - мелькнуло в голове у Джона. - Раньше они всегда первым делом спрашивали, в чем срочность звонка.

- Полиция? - неуверенно спросил Джон.

- Полиция распущена, - безразлично проинформировал голос. - Это народная милиция Комитета Справедливости. Есть какие-то проблемы?

- Э-э-э...какие-то люди привели целую толпу в мой дом. Они говорят, что мы должны разместить у себя семьи иммигрантов…

- Эти наши люди, - сказал голос. - Выполняйте распоряжение Комитета. Будете препятствовать, вышлем патруль. Ответите по всей строгости закона.

- Закона? - промямлил Джон. - Какого закона?

- Закона народной революции.- отрезал голос. Звонок прервался.

Люди растекались по всему дому, открывали шкафы и двери комнат, гремели посудой. В растерянности Джон подошёл к окну. Входные двери каждого соседского дома были раскрыты настежь, чужие люди свободно входили и выходили через фронтальную дверь и гараж. Кто-то включил телевизор на кухне. Послышался голос популярной ведущей Си-Эн-Эн:

- Конгресс только что принял срочное постановление об увеличении подоходного налога на лиц с заработками свыше 70-ти тысяч долларов. Налоговые таблицы будут опубликованы на всех новостных сайтах. Нам сообщили, что самая высокая налоговая ставка будет составлять 98%.

Где-то невдалеке послышался выстрел.