Корпоративный ДР. Part I

    Комментарии не приветствуются.

   18+ 

Глупое неизбежное празднование дня рождения компании. Необычное в честь юбилея, не в роскошном зале известного дорогущего ресторана, а в не менее роскошном особняке далеко за душным городом. Аж на день, ночь и похмельное утро. Нелепая необходимость пафосных торжественных речей с подведением сомнительных в своей правильности итогов, награждение непричастных и последующая безудержная разгульность псевдоприличных скромников и скромниц, так надоевших за всё рабочее время в офисе. Директорско-президентский состав в криво сидящих галстуках, грузные офисные нимфы скоро закапают слезами в рюмки. Бежать. Наверх. Благо что особняк впечатляет вместительностью и ничье соседство мне не грозит в заранее выцарапанной из организаторов комнате с манящей своей одноместностью кроватью. И единственный ключ от двери заветного оплота спокойствия тепло обозначает контуры в кармане торжественных брюк. С горловой, вибрирующей радостью слова «крррровать» я разбросал одежную торжественность по полу комнаты, блаженно растянул тело по прохладным простыням и мгновенно погрузился в космически пустой и примитивный сон.
Проснулся я от дикого желания чихнуть, потому что солоноватый запах чьих-то волос и ершистая макушка щекотали мне щеку и нос. Где-то на ключице, уткнувшись носом мне в сердце (а больше уткнуться на кровати шириной 70 сантиметров было просто некуда), закинув мне на колени длинную угловатую ногу спало жесткое теплое существо. Я видел его раньше, студент-практикант, офисный бог ксерокса и факса, но никогда так близко. Обычно он обозначал свое присутствие сухим щелканьем браслета часов на запястье когда смешно ронял на мой стол теплые, гадко пахнущие чернильным порошком листы бумаги, а я не оборачиваясь глухо угукал в ответ на его услужливость. А как его зовут? Глеб? Да, точно, Глеб. Что за имя такое…. Я никогда не разговаривал с ним дольше полутора минут и через раз кивал при встрече в коридоре, старался быстрее прошмыгнуть мимо гудящей комнаты тотального размножения текстов и совершенно не знал о чем с ним говорить.
А теперь это самый Глеб, закинув на меня блаженность первого в его жизни корпоративного праздника жизни, спал и выдыхал мне в шею несбывшиеся ожидания собственной алкогольной несгибаемости и травянистую сладость бьянка. На нем были только узкие серые плавки и кожаный ремешок с медяшкой на шее. Сонно-дремотно, я пытался этому удивиться, но тщетно. Его нагретое сном тело пахло сочной нескладной юностью, этот запах проникал вместе в воздухом мне в легкие и щекотал диафрагму, будя уснувших бабочек, которые уже начали скрести усиками по её гладким сводам. С отоплением в комнате был полный порядок, но я увидел как на узком бледном предплечье топорщатся полупрозрачные волоски, мне стало как-то жалко эту щенячесть, с которой он вжимался в меня, и я решил поделить узкое одеяло на двоих. Мне не хотелось его разбудить, но сонные непослушные ладони, пытающиеся расправить одеяло, то и дело срывались на Глеба теплыми шлепками, ладони упрямо приклеивались к его бледной коже, и один такой клейкий шлепок пришелся аккурат на его грудь. Тонкой кожей ладони я ощутил его острый сосок, который уколол меня своей наглостью. Торчащий, прохладный камушек, он будто впивался мне в руку, сверлил в ладони теплую дырочку. Мне стало не по себе, мои ладони не привыкли к таким случайным подаркам. Я смутно барахтался между мыслью о том, что мне нравится прикасаться к его угловатой детскости и чувством стыда от того, что вот сейчас, сию же секунду он проснется, почувствует мои прикосновения и… И что сказать? Как оправдываться?
Нутро робко забилось от вихря мыслей. Ожидаемо и щемяще сладко сжались в паху нервы, истерично запульсировала кровь в запястье, еле касающемся контура ребра под полупрозрачной кожей. Окончательно проснувшийся разум воззвал меня к логике и ощущения переплелись в тугой комок с вопросами «Почему он оказался в моей комнате? Почему в моей кровати? Почему раздет?» Я начал медленно приходить в себя и успокаиваться, а собственно чего так страшно-то? Я же прямо сейчас могу растрясти его умиротворенность, выставить его за дверь вместе со всеми его детскими шалостями. Но я этого почему-то не делал. И глухо стучалась мысль что я этого делать не хочу и не сделаю. Всё просто, я натяну на него одеяло и снова усну как ни в чем не бывало, подумаешь - терпкая юность припечатала меня к кровати. Я отклеил повлажневшую ладонь от его груди, сжал руку в кулак чтобы стряхнуть с нее след от колючего соска, немного отодвинулся и закрыл глаза. Спать не хотелось уже совершенно, но я упрямо считал всю возможную живность бесчисленными стадами и уже начал проваливаться в зыбкую дремоту, как Глеб коротко и судорожно дернулся во сне и обжег мне шею еще одной порцией бьянки. Мне ужасно и хотелось, и одновременно не хотелось на него реагировать, снова утомительно и без всякой надежды. А минуту спустя мне стало безудержно весело когда я почувствовал что Глеб не спит и смотрит на меня. И что он хочет интересно увидеть? И в ту секунду, когда я решился открыть глаза, Глеб обрушил на меня свои руки и губы. Его губы, еще сонные и клейкие, были невозможно истеричны и сладки, он ну совершенно не умел целоваться, он мокро и крупно кусал меня, никак не мог обхватить все губы целиком, метался узкими жесткими губами по моему рту, не желая или специально не замечая что я уже не сплю. «Глебббб» - я с трудом выплюнул его неудобоваримое булькающее имя и открыл глаза. Он смотрел на меня удивленно, но без страха, хамовато. Я с трудом сбрасывал с языка остальные слова «Что ты тут делаешь? (в голове гудящим стоном - и почему остановился?) Почему ты в моей кровати?»
Его глаза хохотали надо мной, распятым, беспомощным, и я почувствовал себя полным кретином – всё так очевидно… и не нужны идиотские вопросы когда его тонкое, шелковое, почти обнаженное тело у меня под руками…

    4 января 2011 в 14:34