Люди ХЗ. 2. Ветер и ливень

1. Как записано в контракте http://proza.ru/2021/10/26/1023


Свет зажегся. едва они вошли внутрь.

- Ба! - удивился Запольский. - Воистину форма не всегда отражает содержание.
- Да уж, не ожидал. - хмыкнул Марк. - Тут не так и плохо.
- Не “неплохо”, а просто офигенно, по-моему. Александр Леонидович, я, можно сказать, в шоке. Современный дизайн, холодильник, панель на стене. Ух ты, сортир внутри, на улицу бегать не надо.  А это сауна, что ли? Ага. Она.

Панель засветилась.

- Здравствуйте еще раз! Очень рада. что вам у нас нравится. Меня,  кстати,  зовут Катериной.
- А вы, Катерина, очень даже ничего.
- Аркадий, - девушка шутя погрозила пальцем. - Служебные романы у нас не приветствуются.
- Да я, собственно. еще и не начинал. Почтите личным присутствием? Хотелось бы представиться,  познакомиться.
- Не сегодня, господа. ПЦР-тесты при вас?
- А то!
- Поднесите поближе к экрану, пожалуйста. Только по очереди.
- Прямо к экрану?!
- Именно. Пожалуйста, давайте поскорее закончим эту часть. Александр Леонидович, начнем с вас. Так, вижу. Благодарю. Теперь вы, Марк. Спасибо. Ну и вы, Аркадий. Отлично.  Все в порядке. Надеюсь, что с вашими воспитанниками вы сможете увидеться завтра. А пока располагайтесь. Над дверями в комнаты - таблички с вашими фамилиями. Надеюсь, вам понравится. В холодильнике - запас продуктов на несколько дней. Это на всякий случай. На территорию прошу сегодня не выходить.  Кажется, все сказала. Хорошего вечера, отдыхайте!
- Погодите, а..., - начал было Марк, но панель погасла.


Заглянув в предназначенную ему комнату, Марк обомлел. Откуда?! Из моей квартиры?! Когда успели,  как доставили?… Или это у меня крыша поехала… Невероятно.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что  любимая мебель и несколько дорогих ему  вещей: пара статуэток, оставшихся от мамы, дедушкина трубка и еще кое-что -  были просто очень похожи,  до холодка в спине похожи на свои прототипы. Но все же это были другой диван. другая книжная полка, другие книги, хотя издания и порядок расстановки те же. А вот запах не тот: например, Марк знал, что неповторимый, индивидуальный аромат дедушкиной трубки еще сохранился, хотя с годами стал едва уловимым. Эта же не пахла вообще. Или вот у  фарфорового Будды здесь должна быть щербинка. А ее нет. И все же, какое поразительное сходство!  Чтобы его добиться,  нужно не просто раз увидеть. Нужно смотреть долго, фотографировать с разных ракурсов, ощупывать и даже взвешивать… Он похолодел.

- Марк, дружище, как вам это?! - в дверях стоял раскрасневшийся,  взволнованный Александр Леонидович. - Нет, я все понимаю, но… Да что я говорю - я НИЧЕГО не понимаю. Похоже, наши гостеприимные хозяева отлично изучили мои вкусы и пристрастия. И вообще кажется,  что они неоднократно бывали в моем доме. И …
- И как раз это мне совсем не нравится. Если честно, скорее пугает,  чем радует. Интересно, что Аркадий скажет.
- Аркадий с вами согласится. Аркадий сам офигел и хочет немедленно выпить, закусить и обсудить. Господа Кривицкий и Запольский, советник Быков приглашает вас в гостиную и предлагает хорошенько надраться,  благо есть чем. А заодно поговорить о наших так называемых воспитанниках,  с которыми я вообще не знаю что делать.

За окном усиливался ветер. Кроны высоченных сосен качались и постанывали. Ливень из одной сплошной стены превратился в несколько. Стены наседали друг на друга, подгоняемые ветром со стороны озера, сталкивались и рушились на промокшую землю, на скользкие скалы. По небу пламенеющими трещинами расползались молнии, а гром гремел так,  будто береговая батрея из нескольких десятков пушек вела лихорадочный, неприцельный огонь по невидимому неприятелю.

- Ужас. - покачал головой Запольский. - Удивительно, что не отключают электричество. Однако, нам повезло. Задержись мы хоть на четверть часа… Бр-р-р. А водка у вас хороша, Аркадий. Где брали?
- Этот напиток именуется Кацнельсоновкой и назван в честь моего личного поставщика. В магазинах такой нет. Как вам, кстати,  эта колбаса?
- Высший класс, честное слово.
- Знаете, что любопытно? Водку-то я привез с собой. А вот колбаса из местного холодильника, заботливо положена туда Катериной или кем-то еще. И вот что я вам скажу. Такую колбасу продают только в одном небольшом магазинчике, а расположен он аккурат напротив моего дома.
- А шпроты - набитый рот мешал Марку говорить. - Шпроты именно те, которые я люблю. Только эти и никакие другие.
- Огурцы малосольные. - торжественно произнес Александр, воздев указательный палец правой руки. - Судя по вкусу, рецепт  тети Любы, который перешел ко мне по наследству и более никому не известен, ибо я поклялся сохранить тайну. Вам не страшно, коллеги?
- Не то слово как, Александр. Не то слово…
- Вот и у меня, знаете, поджилки трясутся. Я вообще немного пью, но сейчас бы по второй. Марк, что скажете?
- За.
- Аркадий?
- И потом сразу по третьей.
- Так-то лучше. - Запольский шумно выдохнул и захрустел огурцом. - Вторая и третья прошли “на ура”. Дождь не прекращается… Воспитанники… И я не удивлюсь, если завтра к нам заглянут Ирма, Бол-Кунац и мокрецы.
- Простите, кто?
- Марк, Марк… Вы “Гадких лебедей” не читали...
- Я вообще не любитель беллетристики.
- “Лебеди” это совсем другое, совсем… Ладно, давайте о наших воспитанниках. Мне вот поручена группа литературной специализации. Господи. какой суконный язык, ужас. Неужели не могли как-то иначе назвать?
- За мной закреплена группа компьютерного моделирования. Но вы-то хоть знаете, что делать. у вас опыт преподавания, а я никогда и никому ничего не умел объяснить. Пробовал заниматься математикой с племянником, так он выдержал всего два урока и теперь трубку не берет…
- Ну, а у меня тоже в соответствии со специализацией - группа молекулярной биологии с эволюционным уклоном.
- Так и записано?
- Нет. Записали вообще черт-те как, это мой литературный перевод.
- Ума не приложу, что мне с ними делать… Из Тургенева читать?
- Из Фадеева. - хохотнул Аркадий. - Не прибедняйтесь, дорогой Александр Леонидович. У вас точно все получится.
- Не уверен, совсем не уверен. А что если у них не 1750, а. скажем 10750?
- Тогда точно из Тургенева. И в одиночку. Во дни сомнений, во дни тягостных - раздумий…
- Ого, Аркадий! Неплохо.
- В школе хорошо учился. Хотите, до конца дочитаю?
- Нет уж, увольте. При всем уважении к русскому языку, вот это я терпеть не могу. Особенно в последние годы - как раз во дни сомнений и тягостных раздумий.
- Ну, тогда по четвертой. Марк?
- За.

***
Боже ты мой… Как болит голова… Сейчас череп лопнет. Ну зачем, зачем я пытался за ними угнаться?! Молодая удаль старого хрыча, слишком тонкой струйкой тянется моча. Тьфу ты, гадость. И так тошнит. А в горле-то как сушит, мама дорогая. Глоток бы, но ведь для этого надо встать, а это уже… Стыдно. Замечательное начало. Позорище.

- Александр, вы как? - Аркадий был несвеж, но относительно бодр. - Может, похмелиться желаете?
- Ни в коем случае, вы что?! И так стыдно. Приехали, понимаешь, воспитатели. Воды бы…
- Так извольте - я квасу принес. Из холодильника. Просто чудо. Вот вам целая кружка. Испейте - и на совет. Катерина ждет и уже нервничает.
- Она здесь?!
- В каком-то смысле.

Когда бледный и помятый Запольский выбрался в гостиную,  там уже собрались хмурый Марк и нарочито веселый Аркадий.  С экрана на них сурово взирала Катерина.


- Господа, ну как вам не стыдно?!  Мы так вас ждали, готовились, сегодня в полдень у вас первая встреча с воспитанниками. А вы что себе позволяете?! Напились, как свиньи.
- Но мы же тихо, без шума, без всяких хулиганств. - промямлил Запольский. - Вы уж нас извините бога ради. Все так странно, непривычно и даже… тревожно. Вот мы и сняли, так сказать, стресс. Еще раз простите.
- Да ладно. - Катерина усмехнулась и махнула рукой. - Два литра на троих это не так уж много. У вас есть два часа - приведите себя, пожалуйста,  в порядок.
- А когда вы введете нас в курс обязанностей? - поинтересовался Марк.
- Вот как вернете себе человеческий облик, так и введу.

Экран погас.


Боже ты мой, льет-то как… - пробормотал Запольский, подойдя к окну. - Я такого, по-моему, никогда не видел.

Казалось, что специально обученные люди каждые десять секунд выплескивают на стекло по ведру воды.  Сквозь ручьи и потоки, сбегающие по окнам, почти ничего нельзя было разглядеть, разве что некое насквозь промокшее и волглое целое, в котором стволы  были неотделимы от  веток, а кусты - от земли и травы.  На прибрежные скалы наваливалось разбухшее, обезумевшее озеро, опасно раскачивая мертвую баржу при каждом броске.
А вот в доме было тепло, сухо и светло. Не помаргивали лампочки - горели ровно, ярко, успокаивающе.  Негромко, но уверенно  трудился холодильник, словно уговаривал: ”Не ходите никуда, нехорошо там. Дома сидите. Есть что выпить, есть чем закусить - зачем высовываться?”

- Неужели придется идти куда-то? - тоскливо проговорил Марк. - Я и резиновые сапоги дома забыл,  и дождевика нет…
- А я вот взял. Но выходить все равно не хочется.
- Александр,  вы таки запасливый человек!  Впрочем, я тоже не лыком шит. Даже для коллеги Марка что-нибудь найдется, если на него налезет, конечно.

Господи, о какой ерунде мы говорим… О сапогах, о дождевиках,  о том, что не хочется высовывать нос на улицу, когда там такое светопреставление. Да ерунда все это! Вот что главное: мы встревожены, напуганы, я так и вовсе донельзя. Все остальное - маски, прикрытие, бравада. Откуда и почему они все знают о нас? Что это за воспитанники, о которых в контрактах написано совсем немного, да еще и таким языком, что… Почему именно мы? Почему мне кажется, что тест этот вовсе и не тест, а что-то другое? Сможем ли мы вернуться домой?  Ни одного ответа, а страх - плотный такой, липкий - уже заполнил почти всю внешнюю оболочку и вот-вот выплеснется наружу. А если это случится, я буду плакать, орать что-то нечленораздельное, башкой о стену биться?! Ну же, мастера культуры, отцы и дети русской словесности. подскажите, что делать-то!

- Внимание, господа воспитатели! - Катерина выглядела неважно - промокшая до нитки, волосы прилипли ко лбу - но все равно широко и весело улыбалась. - В программу внесены изменения. Что ж мы, нелюди какие, чтобы в такую погоду и вас, и ребят на улицу выгонять?!  Нет уж, мы вот как поступим. Ввиду отвратительной погоды, которая до ночи вряд ли изменится, предлагаем провести встречу дистанционно. Вы пройдете в свои комнаты, включите компьютеры, а дальше - по инструкции,  там все очень просто. Не возражаете?
- Нет, конечно. Более того,  благодарим. Скажите, а после этой встречи мы сможем с вами поговорить, задать кое-какие вопросы? Все-таки очень много неясного.
- Ну конечно, Александр Леонидович. конечно! Не волнуйтесь. А теперь отключаюсь, а вас ждут воспитанники.


***
Ну, со вселенским вас позором, Аркадий Львович!  Было бы из чего и чем  застрелиться, ей-богу, так бы и сделал. Нет, конечно, не сделал бы - я ведь ой как жить хочу.  Но позор-то какой… До сих пор щеки пылают.  Да какой я им воспитатель! Какие, к е..й матери, 1750 баллов! Я вообще ничего не понял, разве что одну двадцатую, да и то криво. Господи, мальчики мои и девочки, откуда вы такие взялись?!  Что и как я тут должен курировать, если они знают в десятки раз больше меня?! И даже не знают - как будто нутром чувствуют! А какие сумасшедшие проекты, особенно вот этот… Мать твою, мне с ними разве что хороводы водить, на большее претендовать не смею…

***
Антиоха  Кантемира наизусть… Боже ты мой, да я ни одной строчки из него вспомнить не могу, и зачем это?  “Издавна в дружбе к себе верною познанну, Градскую некогда мышь полевая в гости... “  Познанну… Надо же.  Память этих подростков так плотно набита стихами и целыми страницами прозы, что непонятно, как там помещается что-то еще. А декламируют как! Словно  им сами авторы подсказывают. И это мы еще до Пушкина не добрались, до Пушкина нам ого-го еще сколько… Не понимаю. НЕ ПОНИМАЮ! Чем я могу им быть полезен? Воображаю, как выглядела моя изумленная физиономия. Хихикают, небось, над дурачком-воспитателем,  который по сравнению с их знаниями - просто младенец. Да что там младенец - эмбрион. Надо, кстати, у Аркадия спросить…

***
Да уж… С племянником было в разы проще, я хотя бы говорил, а он слушал. А тут, получается, слушал я, но сказать нечего.  Вообще нечего, кроме “Какой ты молодец”. А потом мысленно  развести руками и признаться себе  в том, что этих ребят не догнать. Ни за что и никогда. Они впереди меня на несколько жизней.  Тоскливо от этого, просто сил нет. А я-то думал, что разбираюсь, причем неплохо.  Модель той звездной системы с расчетами точностью до тысячной доли секунды - это вообще что-то невозможное. На какой операционке, да что там - на каких принципах должен быть построен компьютер этого хмурого\, прыщавого сопляка, чтобы рассчитывать и визуализировать такое?!  Господи, и зачем я только в это ввязался?!

***
- Господа воспитатели, как вы там?  Давайте, выходите из своих комнат в гостиную, будем обсуждать. Ау!.

Вид у Катерины был очень довольный.

- Поздравляю с отличным началом!  У вас получилось.
- Что получилось?  Лично у меня сложилось впечатление полного провала.
- Да вы что. Александр Леонидович! Ваша группа просто счастлива, я со всеми успела поговорить. И знаете, что сказали?
- Интригуете, Катерина…
- Ничуть. Разве что самую малость. Так вот, говорят, что такого внимательного и чуткого воспитателя у них никогда еще не было. А еще говорят, что вы великолепно знаете предмет и умеете подать его так, что у тех, кто вас слушает, загораются глаза.
- Мне, конечно, весьма приятна такая оценка. Но,  честно говоря, горящих глаз я не заметил. Да и времени, как вы говорите “подать предмет” особенно не было. Больше слушал и поражался тому, сколько знают они.

Она врет.  Или, как минимум. недоговаривает. Мы не могли им понравиться. Чушь! И Запольский это понимает. и Аркадий. Пусть эти, так сказать, воспитанники куда умнее нас, тут даже сравнивать нельзя, но и мы не идиоты. Она врет. Но зачем?!


- Да, они много чего знают, это правда.  И глаза у них горели так., что чуть свои комнаты не подожгли. Кстати. Аркадию и Марку могу сказать то же самое. Блестящий результат, просто блестящий.
- Вы говорите, что такого воспитателя у них еще не было,  - вмешался Марк. - А какие были, и где они, кстати?
- Разные. - широкая улыбка Катерины потускнела, но через мгновение засияла снова. - В том числе, совсем неудачные. С ними мы расставались быстро и без сожалений. Но были и очень хорошие люди, настоящие специалисты. Увы,  у нас контракты на определенный срок, и мы их не возобновляем. Поэтому они закончили свою работу и ушли.
- Помахав рукой на прощание, забросив котомку за плечо. -  усмехнулся Аркадий. - В туманную даль…
- Какой вы романтичный, однако!
Нет, Катерина. Я скептик. циник и гедонист-практик.   Генами склонности к романтизму меня обделили. Не те аллели, так сказать.
- Ну, это еще проверить нужно. - вдруг неожиданно серьезно сказала  Катерина. - Кстати. вы ведь хотели меня о чем-то спросить?  Спрашивайте, самое время. Должна сразу предупредить,  что не на все вопросы смогу ответить прямо сейчас. Но вы и без моих ответов скоро многое поймете. Итак?

Аркаша, конечно, трепло.  Выпендривается перед девкой. Но явно чует неладное. Куда отсюда можно уйти? Особенно если не справился с обязанностями?   Твою же… Вспомнил! В контракте был такой пункт. В случае, если Исполнитель не справится со своими обязанностями, контракт расторгается досрочно с выплатой одной трети указанной суммы. Доставка Исполнителя до места его проживания обеспечивается… как там было-то?  А, вспомнил - обеспечивается в соответствии с обстоятельствами. То есть, Аркаша прав? С котомкой за плечами?! Чудесно. Что же я раньше-то не подумал?! Идиот.


- Кто эти дети?
- Талантливые подростки из крайне неблагополучных семей, Александр Леонидович. Брошенные,  никому не нужные. Перспектива у них - не будь нас, конечно, - проста и печальна. Наркотики, тюрьма, гибель. Мы подбираем этих несчастных детей, многих еще в очень раннем возрасте, и заботимся о них. Воспитываем, учим, развиваем. Ищем для них талантливых педагогов, причем разных, чтобы не привыкали к кому-то одному.
- Катерина, я сейчас заплачу. Это так красиво, так трогательно, так достойно…
- Да что у вас за дурацкая привычка, Аркадий, всегда и над всем посмеиваться. ерничать, троллить… Должны же быть хоть какие-то разумные пределы.

Давай жги, Аркаш, задай ей.  Я тоже не верю.  Нет, конечно, есть  всякие благотворительные фонды,  чудаки-волонтеры. И бабло у них есть, вполне возможно,  что достаточное. Но чтобы так?!  Доброта людская в таких масштабах - это что-то круче Матери Терезы. В  наши времена никто просто так спасать не будет, да еще таким странным образом.


- Не сердитесь, дорогая Катерина, виноват. Признаю и прошу прощения. Правда, несколько смущает “всегда”. У меня возникает впечатление, что вы - я имею в виду вашу достойнейшую организацию, о которой обязательно спрошу позже - подозрительно хорошо меня знаете. Вплоть до мельчайших нюансов в предпочтениях. Думаю, что остальные  участники нашего маленького педсовета тоже это заметили. Но об этом потом. Раз уж начали о детях, давайте о них и продолжим.  Итак, вы их вырвали из рук отвратительной действительности, увели из спившихся и сколовшихся семей.  И создали для этих счастливцев идеальный мир. Гармоничный, без малейшего намека на жестокость. Я правильно излагаю?
- Правильно. - сухо ответила Катерина. Она больше не улыбалась.
- Очень хорошо. А когда вы собираетесь вернуть их из рая в ад?
- Гнусная метафора. Злая.
- Но, по-моему, верная. Так когда? Через год, два, три?
- По обстоятельствам. - теперь в голосе Катерины явственно позвякивал металл. Даже симпатичные ямочки на щеках куда-то делись. - Кстати,  многое будет зависеть от вас. От вашей помощи, участия. Ну и сострадания, конечно.
- Простите, теперь  и я спрошу. Эти дети - просто чудо. Я уже говорил Марку, кого они мне напоминают.
- Мы - не мокрецы.. Александр Леонидович.  - перебила Катерина. - а они не Ирмы и не Бол-Кунацы, если вы “Гадких лебедей” имеете в виду.
- Их, Катерина, их… Вообще-то,  вы слишком хорошо информированы о каждом из нас. Это пугает.  Тем не менее, продолжу. Итак, ваши дети - чудо, если говорить о том, сколько они знают.  Я не понимаю, как можно все это уложить в голову, а самое главное - зачем!  Но есть то, . что беспокоит меня гораздо больше. Да, они прекрасно воспитаны, у них идеальная, отточенная речь, богатейший словарный запас - боюсь, что Пушкин с его 21000 остался далеко позади. Но… Если они попадут в реальный мир такими, это…  Это гибель.
- Так в чем вопрос?
- Вопрос простой. ЗАЧЕМ?!

Вот-вот. Пушкина нахрен, хотя сравнение и хорошее. Главное, что она ответит! А я вот думаю, что ничего толком не скажет. Так, что-нибудь возвышенно-расплывчатое. И дождь этот… Он вообще никогда не кончится, что ли?

- Ну вот смотрите, Александр. Проходя мимо коровьей лепешки,  кто-то выронил из кармана бриллиант. А может быть, просто выкинул,  приняв за дешевую стекляшку.  Следом идете вы, видите крупный драгоценный камень, увязший в дерьме. Еще немного, и оно его просто поглотит. Достанете?
- Пожалуй, да.
- Вот и я так думаю. Достанете, конечно. Завернете в тряпочку, дома аккуратно очистите от всего налипшего.  Может быть, покажете потом знакомому ювелиру, тот ахнет, постарается у вас выкупить это чудо, но вы будете тверды. Зато закажете достойную оправу и потратите на это кучу денег. А теперь вопрос: захочется ли вам после всего этого возвращать сияющий бриллиант в дорогой оправе  обратно в дерьмо?
- Изящная метафора, К;атерина.
- Учусь на ходу, господин Быков. Ну так что скажете, Александр Леонидович?
- Вы правы… Конечно, не захочу. Но ведь из этого следует, что и вы не хотите? Что эти дети так и останутся здесь, здесь вырастут, состарятся и умрут?
- Ну зачем так… Поверьте, нам очень хочется, чтобы каждый из них не просто вернулся, но и был счастлив. успешен. Но задача отнюдь не простая. И мне почему-то кажется, что именно ваша группа поможет сдвинуться с мертвой точки.
- Ну вот, теперь самое время спросить: кто такие “мы”?  Кто создал сей чудесный “Союз меча и орала”, на какие шиши?

Кто-то постучал в окно? Нет, показалось. Или все-таки… Вон там что? Фигура какая-то в плаще. Нет. Ошибся. Это кусок полиэтилена откуда-то   ветер принес  и набросил на куст.  Уф-ф-ф...

- Господи, Аркадий, вы свои зубы когда в последний раз проверяли? Среди них, случайно, ядовитого нет ? В последний раз прошу - будьте, пожалуйста, аккуратнее. Я ведь тоже троллить умею, да так, что вам мало не покажется. А с учетом того. сколько мы о каждом из вас знаем - ох, наплачетесь! Но вопрос законный, и я на него отвечу. Мы - межправительственная благотворительная организация, своих спонсоров не раскрываем, адрес центрального офиса тоже сообщить не могу. Но уверяю вас, денег и возможностей хватает. . Могу срочно состряпать какое-нибудь звучное название, но не вижу в этом смысла.  Мы- это мы.  Так устроит?
- Нет. Но другого ответа я и не ожидал.
- А деньги - наличными, на карту, в какой валюте?
- Я думала, вы о чем-то другом спросите, Марк. Разве в контракте не указано?
- Указано. Это я на всякий случай.
= Раз указано, значит и волноваться не о чем. Да, чуть не забыла. В ближайшие два-три дня общение с подопечными продолжится в том же формате. Ливни и грозы пока никуда уходить не собираются.
- Слушайте, а откуда у вас такой отличный интернет?
- От  спонсоров. - Катерина усмехнулась и показала язык. - Круто, да?
- Да. И компьютеры тоже…
- Рада,  что вам нравится, Марк.  Все поняли, что в ближайшее время никто на улицу не выходит под страхом смыва в бушующие воды?  Не кисните, господа. Еще познакомитесь лично, времени достаточно.  До завтра. И не пейте столько больше, договорились?

Молчание не было знаком согласия. Катерина помахала рукой на прощание и отключила связь.
Аркадий заглянул в холодильник, пробежался взглядом по слегка поредевшим полкам и достал бутылку коньяка. “Вы как хотите, а я тресну. Все равно Катерина меня теперь не любит и романтических свиданий хрен дождешься”. Марк хмыкнул, Запольский укоризненно покачал головой и смолчал.

Вечер не удался. Казалось бы, о стольком можно было бы поговорить, но говорить почему-то не хотелось. Аркадий угрюмо и методично наливал коньяк в стаканчик, обнаруженный на кухне, наливал и выпивал, снова наливал, и так - до тех пор, пока бутылка не опустела. Странно, но он не был пьян,  по крайней мере, не шатало, язык не заплетался. Отвесив Марку и Запольскому шутовской поклон, господин Быков отправился спать.
Господин Запольский посидел еще немного, что-то еле слышно бормоча себе под нос, а потом тоже откланялся. Марк остался один.

За окном было темно, по стеклу стекали потоки воды.   Разглядеть хоть что-то было невозможно, но Марка не оставляло ощущение, что там. за  стеной ливня,  был еще кто-то - помимо скользких стволов и насквозь вымоченного молодняка ивы или ольхи.  А почему,  собственно там никого не должно быть? Есть дома, есть люди, у людей есть какие-то срочные дела, выгнавшие их в самое ненастье. Ничего удивительного, все нормально.
Проговорив слово “нормально” раз двадцать подряд, Марк вздохнул и поплелся спать, заранее предполагая, что сон будет неважный.

***
Утром заглядывал Тимоха - как обычно, помятый. с мешками под глазами. Попросил самогону - похмелиться.  Матвей, с трудом сдержав желание спустить говнюка с крыльца,  налил полстакана,  молча протянул нежданному и неприятному гостю. Тот опрокинул содержимое одним глотком - Матвей всегда дивился этой его способности безостановочно  выхлебать любое количество жидкости - и занюхал рукавом.

- Благодарю! Спас. Еще огурчика бы, Матвей Васильич.
- У бабы своей проси.
- Ну зачем так-то? Нет, значит нет. А мог бы и угостить. Чай, одно дело делаем.  Махорочки моей не хочешь? Хороша махорочка-то.
- Свою курю. У тебя дело какое или только похмелиться забегал? Если есть что, говори, а нет - иди с богом.
- Ну, считай,  дело.. - Тимоха. не спрашивая разрешения. уселся на ступеньку. достал кисет и долго возился с непокорной самокруткой. - Руки дрожат, зараза. - пожаловался он. - Ну ничего, к полудню пройдет.  Я вчера у Кёлера был.
- И что?
- Оперативную информацию получил. В десяти километрах от деревни замечена группа людей. Гражданские. Сейчас вот докурю и поедем с ребятами разбираться.
- Ну а мне-то зачем это знать?
- Как зачем?! Кто у нас староста: ты или я? Странно, что Кёлер тебе ничего не сказал.
- Не успел, наверное. Ну так ты известил. Докуривай давай.
- Докурил, докурил. Не торопи. Еще бы полстаканчика на ход ноги?
- Хватит с тебя. И так к вечеру лыка вязать не будешь.
- Ну, как скажешь, Васильич.

Тимоха встал, кивнул Матвею и побрел к калитке.

- Ты хоть повязку свою стирал бы иногда. Стыдуха. - крикнул ему вслед Матвей.
- Пошел ты на х.., староста! - весело огрызнулся тот и направился к комендатуре.

Оставшись один, староста тоже достал кисет. Вытащил ровные, заранее нарезанные полоски газеты “За Родину” - Кёлер регулярно привозил по десять свежих экземпляров и выдавал старосте под расписку - для распространения. При нем или при другом начальстве, да и при Тимохе Матвей не рискнул бы пользовать немецкую, пусть и русскоязычную, газету на самокрутки. Но вдалеке от чужих глаз делал это со злорадным удовольствием. Впрочем,  сегодня - без всякого удовольствия.

Продолжение следует.http://proza.ru/2021/10/28/704