Приговорённые

            Нет нигде такого равенства перед лицом смерти, как в экипаже подводной лодки. Где все либо погибают, либо остаются живыми.
(Командир подводной лодки Северного флота К-23,кап. 2-го ранга Магомед  Гаджиев)

            

            Пополнение в экипаж атомного ракетоносца К-23 в количестве тридцати выпускников училища подводного плавания на Мысе Чуркина во Владивостоке, поставило перед командованием корабля  нелегкую задачу.  Пятую часть экипажа от его штатной численности, надо было в кратчайшие сроки приготовить для несения самостоятельной вахты в море. И эту задачу, негласно, командование корабля,  полностью скинуло на годков.  Пообещав им  льготную и скорую  демобилизации осенью текущего года. Лодка заступала в боевое дежурство по Тихоокеанскому флоту, загрузив на борт ядерное оружие.
             Годков можно было понять, они до прихода пополнения тянули лямку за двоих на вахте. Потому жизнь, для вновь прибывших в экипаж, быстро превратилась в непрекращающиеся ночные и дневные бдения. Практически без сна и покоя. Днём изучение инструкций и обязанности по эксплуатации оборудования, согласно  боевого номера,  с обязательным  рассказом их с конца к началу. И как святыню, изучение руководства по борьбе за живучесть подводной лодки. Ну, а по ночам, отработка нарядов на работу, полученных в течение дня. Хотя бы за то, что три слова, зачитанные годком из РБЖ, в любом месте технического текста, требовали мгновенное продолжения на память до последней точки! И так каждый день!
            Отработка нарядов на работу представляла из себя уборку трюмов и того, что находилось в самой нижней части прочного корпуса. А именно мазут и вода. Ветошь в руках и изучение трюмов корабля для прибывшего пополнения была школой выживания и становления. Было до слёз обидно встречать свой день рождения ночью в трюме,  в грязи и с ветошью в руках! Ночь условна при постоянно горящих светильниках в лодке. Не обходилось и без физических разборок с увеличением числа нарядов на работу. Так продолжалось полтора месяца. Но перед выходом в море, неисправности оборудования в лодке, стали причиной постановки её в сухой док завода Чажма.
           Появившаяся послабуха  дала возможность молодым  морякам, или просто «соскам»,ну или"стручкам",  собраться и обсудить невыносимую жизнь на корабле. Особенно усердствовали в обучении молодых старшины первой статьи Сальев и Арцибашев. Своеобразно понятые, негласно  данные им полномочия, часто сопровождались унижением и рукоприкладством. Сдачи давали, но добавлялся объём ночных работ! Потому было принято решение о физической ликвидации этой парочки единогласно. Лодка стояла в сухом доке с поднятыми ракетными блоками. Передвигаться по кормовой надстройке лодки в дождливую  погоду было скользко и не безопасно для жизни. Этот факт и должны мы были использовать. Падение с надстройки корабля на стапель палубу дока шансов на жизнь не оставляло. Высота падения была больше двадцати метров. Стоявшая рядом с атомоходом в доке дизельная подводная лодка казалась детской игрушкой по сравнению с К-23.
         Теперь уже с высоты лет и поумневшей головой понимаю, что нашёлся тот среди нас , кто сдал нас годкам оптом и в розницу. Годки резко ослабили натиск, после полученной  секретной информации. Кто это был, теперь уже ясно стало. Тогда же нет. Но жизнь заиграла новыми красками 
            И вот подошло время ухода годков домой. Выстроенный на кормовой надстройке экипаж атомохода прощался с ними! А годки, проходя мимо экипажа, с каждым прощались за руку. В том числе и  «приговорённые»!   Пожимая им руки, я думал о том, что как это здорово, что их матери увидят их живыми. Красивыми и молодыми!
             Ну а мы, пришедшие им на смену, после их ухода, пройдя такую жесткую практику обучения, быстро освоили корабельное  искусство, и не могу  не сказать, что благодаря им. В момент их схода с корабля на берег, под  душераздирающий сигнал лодки, слёзы текли непроизвольно. И из врагов они мгновенно превратились в родных. Как бы там ни было, но с ними было надёжно.  Таковыми и нам предстояло стать. Мною этот опыт  обучения тоже был использован, но без унижения человеческого достоинства. Скажу честно, не сразу, со временем. Но то чувство братства морского осталось главным ощущением на всю оставшуюся жизнь. Ну, и конечно же, как школа для мужчин, сделавшая нас взрослее и добрее.