Из парикм. херской

- Фарт... Ты говоришь - фарт. А я говорю - фатум. Я иду по этому городу и не узнаю его. Вот откуда набросали эти кирпичи у дороги? Зачем?

Я остановился и пнул носком кеды кирпич.

- Кирпич. Самый настоящий кирпич. Ты когда-нибудь видел настоящие кирпичи? Вот смотри, запоминай.

Мы пошли дальше в ночь. Впереди рисовалось что-то неприятное, но пока не понятное. Так ведь бывает.

- А вот у этого дома я нашёл куртку, а в кармане лежали два билета в Париж. Так вот. Что смотришь? Я порвал их и выкинул в решётку водоотвода. Ах,да, ты же не знаешь, что это такое... Ливнёвка. Это такая фигня чтобы не затопило. Ладно. Проехали.

Мимо пролетел синий автомобиль и окатил нас прохладной водой. Джинсы китайские промокли, конечно, сразу, а в целом ничего страшного. Я остановился и вытер с лица капли.

- Ну, ты видел? Я думаю, он сегодня разобьётся. Совсем люди не берегут себя. Знаешь, вчера я видел человека, который споткнулся об единственную во вселенной ступеньку и улетел в небытиё. А ты мне про фарт...

Мы завернули за угол синего магазина и там, за этим углом под порывами ветра открывал рот чёрный пакет с мусором. Это было непонятно, не жутко, а именно непонятно. Чёрный полиэтилен колебался, обнажая своё мусорное нутро. Я даже не удержался и заглянул. Там, внутри его желудка лежали: упаковка от чипсов, смятые банки пива и газета Вечерняя Москва.

- Тошнит его, видишь, как рот открывает. Наелся всякой дряни, а теперь блевануть хочет. Но не может... Ладно. Пойдём дальше.

А город все сгущал и сгущал эту ночь вокруг нас. Даже ранее любезный жёлтый свет ламп стал уже совсем нелюбезный. Дома сжимали тротуары и нам пришлось перейти на проезжую часть.

- Космонавты выходят в открытый космос знаешь зачем? Чтобы поцеловать пустоту. Но можно поцеловаться прямо здесь, прямо сейчас. Чувствуешь, как она дышит нам в спину? У меня уже позвоночник замёрз, боюсь обернуться. Вдруг она меня засосёт навечно... Засос. Ты, наверное, тоже не знаешь, что это. Раньше девочки так метили свою территорию на шее мальчиков.

Мостовая начала заворачиваться в трубочку и свернулась совсем. Теперь наш путь лежал через чёрный - чёрный тоннель. Сверху на головы наши падали капли из луж. Ни чем не хуже, чем дождь, это точно.

- Утром я встану, умоюсь и сяду на диван. Хотя, можно даже не умываться. Дивану ведь всё равно, умытый я или нет. Диван живёт своей диванной жизнью. Ни один диван не подозревает наличие в этом мире людей, он просто принимает форму их задниц и думает, что это вселенная улыбнулась ему.

В конце тоннеля нас встретила железная, серебрянного цвета, дверь. Я помнил какую цифру нужно вывести пальцем на её холодном теле. Дверь распахнулась и пришлось аж зажмуриться. Ну, совсем невыносимо яркий свет был. Не разглядеть даже, где лифт этот. Лифт был, я помню. Я часто ездил на этом лифте, но сегодня придётся пешком. Ступенька за ступенькой.

- Так ты говорил - фарт. А я сказал - фатум. Нет. Всё это ерунда. Мир сворачивается в трубочки, а потом вселенная наливает туда сгущёнку. И сколько ты не ходи в парикмахерскую - всё равно будешь лысым.  Давай, пока. Увидимся. Мне ещё 181ну ступень пройти, видишь же - не найти мне эти лифты. Увидимся.