Альгамбра

               
               
                               
Неустанно гитара плачет,               
Как вода по каналам - плачет.               
Федерико Гарсиа Лорка.
 
«Эпоха возрождения» жизни Антона  началась в тот день, когда он услышал по радио потрясающий дуэт мандолины и гитары.
- В исполнении гитариста Андреса Сеговии  прозвучала пьеса  Франсиско Тарреги «Воспоминание об Альгамбре».
Гитариста? Одного?! Но он же слышал двоих! Не может быть! Позвонил бывшей однокласснице Наташе - аспирантке института Гнесиных.
-Привет, Натуля! Ты что-нибудь знаешь об Альгамбре?
- Еще как! Я даже была там в прошлом году.
- Где там?
- Ни фига себе! Это же главная достопримечательность Испании. Почитай о ней, рассказывать долго. Зачем тебе?
- Я про музыку. Только что по радио услышал. Потрясен! Играл какой-то Сеговия.
- Какой - то?! Ты не рехнулся ли часом? Не ляпни где-нибудь, позора не оберешься. «Какой-то Паганини» - вот что по сути ты сказал. Потрясен говоришь? Это потому, что услышал. А увидишь - глазам не поверишь.
 
Полгода назад Антон отметил свой грустный двадцатипятилетний юбилей и с тех пор пребывал  в «кризисе среднего возраста», который накрывает всех мужиков лет в сорок пять. После института он работал на автокомбинате, работу свою ненавидел, каждое воскресенье было отравлено завтрашним  понедельником.
«Альгамбра» буквально схватила его за шиворот и повела за собой.   Удивительным образом все стало складываться удачно. Записался в вечернюю музыкальную школу, легко освоил несколько элементарных пьес, открыл  для себя увлекательное сольфеджио…
А через год ему дали телефон Маэстро Комарова. Убеждали, что кроме него учиться не у кого.
 
«Маэстро»! Как он должен выглядеть? Антон почему-то представил себе Юрия Яковлева в смокинге.
Дверь открыл самый обычный «человек из толпы».
- Проходите, Антон, садитесь. Поиграйте, пожалуйста.

На два этюда и пьесу, сыгранные довольно удачно, понадобилось минут пять. Маэстро же повел себя странно. Он ходил вокруг Антона и что-то записывал в блокнот, потом вдруг сел на пол, разглядывая его правую руку. Иногда приговаривал:
- Хорошо, хорошо, играйте, играйте… так… Спасибо. А скажите, Антон, какую задачу вы себе ставите?
-  Хочу поменять профессию!
- Поменять профессию? Как интересно. На какую же?
Вопрос удивил, вроде бы сыграл достойно…
-  Решил стать гитаристом!
- Замечательно. Так вот. К сожалению, я должен констатировать - вы все делаете неправильно.
-  Как это? В каком смысле?
- В самом прямом. Каждое движение каждым пальцем. Неправильно все.
- То есть, вы хотите сказать, что мы начнем с нуля?
- Вовсе не хочу. До нуля еще надо дорасти.
- Боже мой, какой ужас… Это тупик?
- Не грустите, Антон. В жизни все получается, если бить в одну точку. Необходимо всего лишь желание на грани фанатизма.
- Я справлюсь… Извините, а  вы не могли бы сыграть «Альгамбру»?
- С удовольствием.
«Глазам не поверишь» - Наташину фразу Антон вспомнил моментально. При первых же звуках зрачки Маэстро поползли вверх. Казалось, его руки живут самостоятельной жизнью, они напоминали мягкие движения кошачьих лап. Журчание фонтанов Альгамбры в обычной московской квартире казалось невероятным …
- Фантастика, - прошептал он, - я в шоке.
- Очень хорошо, спасибо… Ну что, Антон, приступим помолясь.
 
Ни капли от недавней депрессии не осталось. На реализацию мечты понадобилось восемь лет. Из них главными стали шесть лет занятий у Маэстро, был получен диплом музучилища, сложилось сотрудничество с популярной певицей и переход из любителей в профессионалы в качестве ее концертмейстера.
«Альгамбру» он освоил к концу второго года. Она, следуя обещанию Маэстро, была «съедена, как конфетка». Техника тремоло оказалась настолько комфортной и надежной, что «Альгамбра» стала визитной карточкой Антона.

За эти годы отношения с Маэстро постепенно переросли чуть ли не в родственные. На его юбилее Антон произнес короткий тост, после которого супруга Маэстро прослезилась:
- Родители дали мне жизнь, а Вы подарили ей смысл!
       
Образ жизни Антона в корне изменился, прежняя стабильность исчезла, и это ему нравилось. Но девяносто восьмой год стал провальным. С разницей в полгода ушли родители, работы не было совсем, жизненный тонус упал до минимума.
Как-то вечером позвонил приятель, баянист Володя.
- Антоха, выручай! Я на корабле с французским туризмом. У нас тут гениальный скрипач, но киряет по - черному, приказано срочно заменить. Ситуация провальная! Ты же учился на скрипке когда-то.       
- С ума сошел? Я не брал ее в руки лет сто.
- Директор круиза взял меня за глотку. Срочно нужен человек, хотя бы просто держащий в руках скрипку и смычок. Через неделю будем в Москве, и ты к нам сядешь! Понял? Платят нормально, летом все равно у нашего брата работы нет. Кормят в ресторане! У тебя неделя,  пили на скрипке  круглосуточно!

Назвал несколько популярных мелодий. Работа была нужна позарез, но как за неделю выучить этот список? Он снял  с антресолей скрипку, вытер пыль, натер смычок канифолью, настроил с большим трудом.  Дни пролетали в попытках добиться хоть каких-то приемлемых результатов. Увы. То, что получалось, вряд ли могло понравиться публике.

В назначенный день с тяжелым сердцем и самыми неприятными предчувствиями, прихватив на всякий случай гитару, он прибыл на корабль. Поселили в каюту к гитаристу Юре. Антон сразу же заметил, что ногти на юриной правой руке коротко пострижены. Не солист, подумал Антон.
-Тут клево! Платят, кормят. И не на камбузе с матросней, а с туриками. Четыре месяца ни забот, ни тревог! - восторгался Юра.
Стали репетировать. Антоновы опасения подтвердились моментально.
- Слушай, друг, как бы тебе помягче сказать... В общем, играешь ты хреново.
-  Да я знаю.
-  Боюсь, ты тут не задержишься.

После первого выступления  подошел Володя:
- Антоха, я не подозревал, что все так. Прости, но придется с тобой расстаться. В Питере выйдешь, стоим шесть дней, кого - нибудь да найдем. Все равно спасибо, выручил.
      
В «Salon de musique» сидели туристы, пили вино, любовались пейзажами. На небольшой сцене стоял кабинетный рояль и усилитель с микрофоном на стойке.  Терять Антону было нечего, он сбегал за гитарой, сел на сцену и начал играть. Обратили внимание, он включил микрофон. Разговоры постепенно затихали и смолкли совсем.

- Ну, с богом, - подумал Антон и мысленно плюнул три раза через левое плечо. Зазвучала «Альгамбра», со всех сторон послышался шепот «Аламбра… Аламбра…» Почувствовав успех, он дошел до финальной части, усилил звук и вернулся к началу. В салоне появлялись все новые туристы, среди них Антон заметил директора круиза.
Аплодисменты и крики «браво!» взорвали салон. Директор подошел к Антону.               
- Отлично! Вечерами  играешь здесь, а днем занимаешься на скрипке. Каждое выступление  заканчиваешь «Альгамброй»!
- А как же Юра?- растерянно спросил Антон.
- Юра?- улыбнулся директор, - он же аккомпаниатор. А впрочем, сыграет  «Альгамбру» - останется.

- Поздравь меня, я не выхожу в Питере!
- Что произошло? - Юра явно встревожился.
- Удачно выступил в муз-салоне.
- В каком смысле?
- Отмочил полчаса на гитаре.
- То есть, ты хочешь сказать, что в Питере выхожу я?
- Вовсе не хочу. Просто директор круиза оставил меня для игры в салоне. Надеюсь, вместе с тобой.
- Надеешься!? Врешь!.. Кабы надеялся, не стал бы подсиживать! Ты же знал, что для меня значит эта работа, и втихаря пошел в салон! Пилил бы себе  на скрипке, всем было б хорошо. По твоей милости меня теперь высадят. Ну, ты и сволочь!
- Погоди, не горячись. Директор сказал, что если ты сыграешь «Альгамбру»… Я помогу тебе справиться с тремоло.
-Пошел ты… со своим тремоло и Альгамброй! Дерьмо твоя  Альгамбра.  Засунь ее …!
Антон стерпел бы что угодно о себе. Но об «Альгамбре»!? Чудовищное святотатство! Развернулся и выскочил из каюты, дрожа от негодования.
Юра демонстративно сошел в Питере.

Под созвездием «Альгамбры» прошли четыре месяца навигации. Антон вернулся в Москву в конце сентября. Все, что заработал, положил в сбербанк, кодовым  словом  в договоре стала, естественно,   Альгамбра.
Нужно было опять искать работу. Позвонил другу - пианисту, который часто выручал.
- Эдуард Сергеич, привет…  Алло, Эдик… Ты меня слышишь?
- Антон?
- Не узнал, что ли? Богатым буду.
- Антон, это ты?!
- Ну, кто же еще? Где твой абсолютный слух?
- Антон, ты жив?
- А куда я денусь-то? Четыре месяца отпахал на корабле.
- Вот это да-а-а-а…  А мы тебя похоронили.
- Похоронили? Как это?
- В конце мая позвонил приятель - гитарист Юра, сказал, что работал на круизах с французами. На корабле был скрипач Антон, назвал твою фамилию. Я говорю, мол, знаю такого, и никакой он не скрипач, а прекрасный гитарист. А Юра мне и говорит - прекрасный он только как алкаш. На зеленой стоянке твой Антон, пьяный в стельку,  набрел на пикник местных ребят,  стал приставать к их девкам. Поначалу его  просто оттолкнули и попросили уйти. Он полез драться, оскорблял, ему дали по роже. Он упал, полежал- отдохнул, потом встал и попер на них  с дубиной. Ребята тоже не шибко трезвые, кто-то из них пырнул его ножом в печень, отнесли в овраг и бросили…. Все это выяснилось на той же стоянке на обратном пути, когда менты пришли  на борт. А в тот день корабль ушел без него, хватились только к вечеру.
Я обзвонил наших общих знакомых, все были в шоке.  А еще поразило твое поведение, тебя ведь таким никто не знал.
Антошечка, дорогой, я счастлив, что ты воскрес! Ради бога, извини, я убегаю. Вечером обязательно созвонимся.
 
- Воскрес…, - прошептал Антон, - я воскрес… точно!  воскрес второй раз… А первый раз - когда услышал тебя по радио…
Он взял гитару и начал  потихоньку играть «Альгамбру».