Первый суп

Эту историю нельзя назвать кухонной, но к приготовлению пищи она имеет самое прямое отношение. Кашеварством я начал заниматься только после двенадцати лет, и первый мой опыт оказался неудачным.

Отец и мать мои работали в колхозе. Было жаркое лето с дождями и грозами. Урожай, можно сказать, пёр через городьбу. Был разгар сенокоса. Отец и мать уезжали в луга рано, приезжали поздно, уже к сумеркам. Дома к тому времени надо было и огород прополоть, полить, и корову встретить, подоить, овец загнать, курам насыпать, в избе подмести. Всё это я умел и справлял, и вот родитель решил ко всему этому прибавить ещё и кашеварство, варить ужин.

----  Ты уже взрослый, - напутствовал отец, - книжек много прочитал, зря бегать по улице да за книжками сидеть поди уже стыдно? Вон таганок под навесом, приготовишь к нашему приезду суп. Инструкции получи у матери.

Всё! Отец сказал — значит точка. Он был строг. Его распоряжения обжалованию не подлежали. Я мотнул головой в знак согласия и стал вспоминать из чего же варят суп. Что его можно варить даже из топора, я уже знал, но к топору надо было ещё много кое-чего добавить.

----  Мам, - обратился я за помощью к матери, - из чего суп сварить?
----  Это зачем?
----  Папа сказал.
Мать на секунду задумалась, но не возразила: раз отец сказал, значит так и надо. Тогда в семьях главенствовали мужики.
----  Покроши свежей картошки, лучку, свёкольного листа, посолить не забудь. Сметанкой заправишь..
.
Легко сказать, да не легко сделать, тем более в первый раз. Волнуясь и всё время думая о предстоящем действе у таганка, я быстренько управился с огородом и хозяйством, надрал луку, свёкольного листа, наковырял из-под картофельных кустов клубней, поставил на таган ведёрный чугун и начал священодействовать.

Вода в чугунке забурлила. Я вбухал в неё всё сразу: крошево картошки, крошево луковых перьев и свёкольного листа, не забыл и посолить: сыпанул горсть крупной кормовой соли, напоследок слетал в погреб, принес поллитровую банку сметаны и всю вылил в чугун вместе с простоквашей, отстоявшейся внизу.

Довольный собой, я помешивал варево, предвкушая блаженство от благодарностей. Мне всё казалось, что суп будет жидким, но через короткое время суп мой ло того загустел, что поварёшкой уже не промешивался. Я ложкой вылавливал картофельные куски, пробуя на спелость. Из чугуна душисто пахло свёкольным листом. Я ещё догадался выдрать в огороде целую укропину, которая была с меня ростом, и всю изстриг в чугун.

Когда поспела картошка, в чугуне ложка уже стояла. Я принёс весёлко, и, убедившись, что суп готов, и не пригорел залил под таганком огонь и замер в ожидании  родительских похвал. И они были, но какие-то не такие, какие я ожидал.
----  Кху, кху... - закашлялся отец, черпнув из чугуна. - Едрёна вошь, какой наваристый! Язык можно проглотить! Мать, у нас там сметана ещё осталась?
----  Осталась, - с готовностью подтвердил я. Ведь я был в погребе и видел там ещё кринки со сметаной.

----  Сбегай-ка, сынок, достань кринку, да сальца кусочек  из бочонка прихвати.
Пока я лазил в погреб, под рнавесом появился стол, загорелось под таганком, а чугун мой стоял на верстаке. Мать налила в маленький чугунок воды, бросила в него привезённого белоголовника, а на столе был нарезан хлеб ломтями и налита в чашку сметана.

----  Мать, ты пробовала какой суп сын сварил?
----  Пробовала, - улыбнулась мать. - Хороший суп.

Но «хороший» суп почему-то не ели, а ужинали чаем, хлебом, сметаной и салом. Я, заподозрив неладное, украдкой черпнул своё варево. Оказалось — гольная соль и по вскусу противно. И зачем я столько сыпанул?! Да ещё зелени напихал как свинье. Мать потом ей мой суп и вылила, а мне на следующий день расписала весь рецепт в дозах и минутах. Получилось.