Побродяжинка вторая. В поисках Епифанских шлюзов

«Строительное управление предусматривалось Бертраном в городе Епифани, в Тульской провинции, ибо в том городе сходилась середина будущих работ».
     Андрей Платонов «Епифанские шлюзы»

В 1998 году, только-только приступив к изучению исторической повести Андрея Платонова «Епифанские шлюзы», я решила оживить отстранённое восприятие художественного мира и отправилась в Епифань – искать шлюзы…

На Курский вокзал приехала после работы, уточнила, что Епифань, действительно, где-то в Тульской области, и купила до Тулы билет на поезд. В славный город оружейников он прибыл около девяти часов вечера. Темнело, мне предстояло путешествие в «обильную сокровенность пространств».

Несмотря на любовь к авантюрным поездкам, я всё же обладаю некоторым благоразумием, поэтому в Туле я постаралась распытать свои возможности и вероятную судьбу при столь позднем путешествии в «таинственные, великолепные и грандиозные» земли. Любезная сотрудница вокзала, не раздумывая, сказала мне платоновское «ехай!» и добавила: «Епифань – город, там гостиницу найдёшь».

«ДОРОГА ОЖИДАЛА ДАЛЬНЯЯ…»

«Прошло длинное время, и земля давно встретила медленную ночь».
     Андрей Платонов «Епифанские шлюзы»

Поверив на слово доброй женщине, я быстро сориентировалась, метнулась на автовокзал и успела на последний в тот день автобус на Епифань. Дорога должна была занять примерно два часа, и я сразу же познакомилась с соседями, чтобы скоротать время и узнать как можно больше об ориентирах на предстоящей мне для изучения местности.

Как это всегда бывает в поездках, попутчики приняли живейшее участие в моей судьбе. От них я узнала, что ещё семьдесят лет назад Епифань была лишена статуса города и являлась в настоящее время рабочим посёлком, в котором за все семьдесят лет – а может, и больше – не случилось никакой гостиницы.

Соседи дружно порешили высадить меня в не менее славном Кимовске, где гостиница, они точно знали, имелась. И если я стану в столь позднее время, прилагая изрядные усилия, в неё ломиться, уверили меня, то не исключено, что получу на ночь место.

К счастью, так всё и случилось. В гостинице меня обогрели и даже напоили чаем. К тому же мне снова везло: из Кимовска в четыре часа утра в Епифань – на Дон – должен был отправиться рыбацкий автобус с трудящимися одного из заводов.

«В тот день к десяти часам утра к покоям Бертрана должны быть поданы дорожные кареты для следования в глухой и терпеливый путь, держа маршрут на неприметный пункт – Епифань».

Рано утром единственная бессменная сотрудница гостиницы вышла со мной, чтобы точнее показать мне дорогу к автобусу.
– Идёшь до развилки – и налево, – махнув рукой вправо, сказала она.
– Может быть направо? – робко уточнила я.
– Вот бестолковая, я ж показываю – налево, – снова махнув вправо, сказала моя провожатая, и я двинулась по направлению указующей руки… Мне было привычнее доверять делу, а не слову.

В автобусе уют создавали: нагромождение рыбацких ящиков, рюкзаков, удочек и, главное, весёлая компания заводских любителей рыбалки. Думаю, их было в Кимовске гораздо больше, нежели уместилось в автобус. Жить недалеко от Дона и не любить рыбную ловлю – дело невозможное. К тому же рыбалка, охота и собирательство с древнейших времён до настоящего времени – серьёзное подспорье для экономики семей в русской провинции.

Обсудив моё легкомысленное по организации путешествие, предпринятые всё же с серьёзными целями, мужчины дали мне точное направление движения и заодно сообщили, что шлюзы от Епифани находились далеко, к тому же их остатки давно размыло. Но возвращаться с полпути мне не свойственно.

Через полчаса мы были на месте. Августовским утром светает около пяти часов. Солнце вставало в таком густом тумане, что дальше автобуса ничего не было видно.
Мне снова задали направление движения, сказали, что Дон я и в тумане не пропущу – до него всего лишь полтора километра, – и пожелали удачного путешествия.
Не в мечтах – по дороге – я шла к тихому Дону! Но даже представить не могла, что насколько он тихий в своём верховье.

«СТЕП В ГЛАЗА – ВЕСЕЛЬЯ СЛЕЗА!»

«Иногда перед ними расстилались пространные степи и ковыльные земли, на которых не было и следа дороги.
– А где же Посольский тракт? – спрашивали немцы ямщиков.
– А вот он самый, – указывали на круглое пространство ямщики.
– А сего незаметно! – восклицали немцы, вглядываясь в грунт.
– Так трахт одно направление, а трамбовки тут быть не должно! Он до самой Казани такой – все едино! – поясняли, поелику возможно, ямщики иноземцам.
– Ах, это знаменито! – смеялись немцы.
– А то как же! – всерьёз подтверждали ямщики, – оно так видней и просторней! Степ в глаза – веселья слеза!»
     Андрей Платонов «Епифанские шлюзы»

Дорога к реке Тульской улицей шла на спуск. Туман в низине был ещё гуще, я спустилась в него и дальше – как ёжик из известного мультфильма… Справа по ходу моего движения дружно плескались в воде гуси…

Обещанные спутниками полтора километра – это никак не час пешего хода. Я же шла уже больше получаса, вокруг в тумане тянулись поля, и в такую рань мне никто не встречался.
Наконец из тумана навстречу мне вышел пожилой мужчина с велосипедом под уздцы. На мой вопрос, долго ли ещё до Дона, он с удивлением молча смотрел на меня. Потом, вздохнув отчего-то (не хотелось принимать этот вздох на счёт свой сообразительности), ответил, что уже километра с полтора, как я Дон благополучно миновала.

Если сказать, что это меня удивило, значит ничего не сказать… Я была поражена. Могла ли я представить себе, что пересеку Дон, не заметив этого?! «На дальнем горизонте, почти на небе, блестела серебряной фантазией резкая живая полоса, как снег на горе». Да, со мной этого видения не случилось. Забегая вперёд скажу, что двадцать лет спустя местные жители будут сокрушаться, что Дон в этом районе превратился в болото, что плотину перестали поднимать и русло заилилось, вымирает рыба. Но в 1999 году Дон-батюшка был всё-таки красив. Неширок, но очень красив.

Ранним августовским утром уже довольно прохладно. Туман постепенно уходил, и роса становилась так обильна, что через час брожения в густой траве по берегу реки на мне не осталось сухой нитки. Но объединённая красота ещё сильной, но уже начавшей увядать душистой травы, воды и неба искупала это неудобство.

На берегах рыбачили мои недавние спутники, и тишина была первозданная. Такую же, я уверена, слушал и Платонов в начале ХХ века, и его герои в стародавние времена: «…так гулко было пространство, как будто оно не живое тело, а отвлечённый дух». Всё сияло и двигалось, как во сне: раннее утро, облитое солнцем, его отражённый блеск на траве и воде, обильные травы, молчаливые рыбаки, неспешные и тоже (странно) молчавшие гуси на плотине.

И вдруг над Доном впервые в жизни я увидела два солнца! Позже, конечно, узнала, что это явление вызывают ледяные кристаллы, создающие видимость второго святящегося объекта, и называется оно явлением гало;. Но и без знания это было потрясающе. «Два солнца по утрам светило с неба...» – Бальмонт связывал это «свирепое» видение с образом Гришки Отрепьева. Но над утренним, просыпающимся, ещё туманным Доном оно не вызывало тревоги. Наоборот, эта досель невиданная мною картина казалось Божественным благословением земле.
И очень легко дышалось.

НА СРЕДНЕРУССКОМ КОНТИНЕНТЕ

«В полдень Перри шёл по среднерусскому континенту и созерцал встречные травинки».
     Андрей Платонов «Епифанские шлюзы»

Не было ещё и семи, когда я, набродившись, промокнув, замёрзнув и устав, почувствовала, что очень голодна. В посёлке, и правда, не было гостиницы, а магазин в такую рань был закрыт.

Недалеко от плотины на скамье у дома, греясь на раннем солнышке, сидела женщина, уже явно начавшая трудовой день. Мы разговорились. Я рассказала ей, что приехала в поисках следов петровского строительства. Она ничего о том не знала, но сказала, что в посёлке недавно организовали музей. Школьный учитель, нынешний директор музея, наверняка мне что-нибудь расскажет. Но до открытия и магазина, и музея было ещё далеко. И добрая женщина пригласила меня в гости. Сил отказаться не было, к тому же и приглашение шло от души.

«Казалось, что люди здесь живут с великой скорбию и мучительной скукой. А на самом деле – ничего себе. Ходили друг к другу на многие праздники, пили самодельное вино, ели квашеную капусту и мочёные яблоки и по разу женились».

Имени хозяйки, к сожалению, я не запомнила. Она уже начала каждодневный труд: подоила козу и принесла тёплое молоко. Меня угостили и молоком, и хлебом, и печеньем. Пока завтракали, хозяйка рассказывала о том, чем живут в посёлке люди и как существует её семья. Чрезвычайно скромная жизнь – как везде, где я бродила и раньше, и после той встречи. А рассказ – деловой, совсем не грустный, как будто женщина проводила ревизию дел на сегодня – и ближайшее будущее. Люди просто жили. Им даже нравилось удивлять, мне казалось, заезжих москвичей тем, как они ухитряются существовать в достатке при немыслимо скромных, по нашим меркам, источниках дохода. Как и всюду, помогая себе огородом, немного рыбалкой, немного заработком на спиртзаводе «Донской».
И такими вкусными были хлеб и молоко!

По указанию накормившей меня хозяйки я нашла в тот день и историко-этнографический музей, который был открыт за год до моего приезда. Музей только начинал собирать экспозицию, но о Платонове информация уже была. Директор музея отговорил меня забираться вглубь степи в поисках шлюзов – бесполезно. Пили чай с дарами сада, и я сгоряча пообещала выслать в музей «Епифанские шлюзы» Платонова, когда выйдет том собрания сочинений. Но том вышел чуть ли не двадцать лет спустя – и я не решилась.

Какое-то время затем мне хорошо бродилось по посёлку: была в разрушенном соборе Николая Чудотворца, рассматривала дома – и ожидала автобус на Тулу. Обратную дорогу не помню – слишком велики были впечатления длинного дня уходящего лета.

«Дорога в Москву оказалась столь длинна, что Перри забыл, куда его ведут, и так устал, что хотел, чтоб его поскорее довели и убили»…

P.S. Прошло много времени. Иногда я рассматриваю современные фотографии Епифани на разных сайтах. На них – признаки внешнего благоустройства: красивые храмы, народные гуляния… Но с Доном всё не так благополучно. В 2015 году в рамках программы «Русского географического общества» по исследованию рек «Великие реки России от истока до устья» первым был исследован Дон. Отчёт опубликован – и он неутешительный. Но очень хочется верить, что люди возьмутся за ум, и Дон будет по-прежнему прекрасен.


Фотография, которую публикую, отсканирована с моей уже угасающей плёнки.