Двойной эффект

Будильник неожиданно разразился серией неприятных трелей. Как я его ненавижу! Напугал! То ли было дело, когда меня будила ласковая мама! Кофе, горячий бутер, серия «Санта-Барбары» и обязательное солнце за окном! Как давно это осталось позади и как прекрасно все это вспоминать! Ну, а сейчас - мне пора! Поборов активное нежелание вставать с постели, я выбрался из-под толстого пухового одеяла и распахнул массивные бархатные шторы. Но густая темнота, наполнявшая комнату, никуда не исчезла. Солнца, казалось, не изобрели вовсе. С самого раннего утра и без того низкое серое питерское небо заволокло снежными тучами. На своей этнической родине в предгорьях Кавказа, просыпаясь, я каждое утро утыкался взглядом в синюю высь. На севере солнечной перспективы очень не хватает. Чтобы окончательно проснуться, я сварил и выпил кувшин крепчайшей арабики без сахара. Выкурил три сигареты подряд. Принял душ. Набил чемодан всякой всячиной, которая сможет пригодиться мне в провинции и потащился в аэропорт. Что поделаешь? Работа есть работа, ей ненастье неинтересно. Как и мое настроение. Но оказалось, еще и авиарейс откладывается на неопределенное время. Нелетная погода. Я уныло побрел в зал ожидания. «Кушай за маму!» - юная мать на соседней скамье принялась тыкать пузырьком с соской в накрахмаленный сверток с младенцем внутри. Я усмехнулся. У содержимого кулька - прелестный возраст: все за тебя решают, возят тебя, качают, еще и накормят вовремя. И никаких командировок в провинцию. Через много лет малыш будет вспоминать эти нежные руки и грустить. А пока… Ну, какой ребенок откажется поесть за маму?
Моя соседка Наталья гордилась, что она происходит «из простых». В городе эта деваха оказалась невольно, когда его границы стали расширять. Новая Москва. Многие деревенские тогда незаметно сделались москвичами. Районы новостроек, проникавшие в узкие промежутки между избами, лезли вверх и назывались именами бывших сел: Чертаново, Беляево, Черемушки, Останкино… Так односельчане и переезжали: из деревни в отстроенную взамен нее хрущевку, через сорок лет - из пятиэтажного курятника в высотку, возведенную на том же месте. В ней бессменные соседи занимали целый подьезд. Наталья привыкла встречать в лифте постаревших одноклассников и выслушивать их запоздавшие на полвека признания. К этому времени она надежно была упрятана в скорлупу брака. И хотя ее спутники сменяли друг друга с завидным постоянством, Наташе казалось, что каждого мужа она искренне любила. Конечно, все они были москвичами. Наталья не горела желанием опять оказаться в деревне.
Она училась неважно, на уроках русской литературы откровенно зевала. Возможно, поэтому румяная девица не замечала в себе характерных черт чеховской «Попрыгуньи». Первому супругу она помогла стать кутюрье, второму смастерила фирменный плащ, третьему родила дочь и старалась не мешать. Чем парень занимался, она не объяснила бы и сейчас, но он отлично зарабатывал: благодаря ему она переехала в загородную виллу и снова оказалась в деревне. Так сказать, вернулась к корням. Но зато пополнила коллекцию деревянных бус, пластмассовых клипс и пластиковых плащиков.
Одно происшествие омрачило ее безоблачное порхание. Прозрачным весенним утром они с третьим сели в машину и повезли наташкину мать, так и оставшуюся деревенской бабой, на дальний огород. Глупая баба на дорогу как следует наелась персиков - посреди пути у нее прихватило живот. И вот - экстренная остановка посреди автострады, беготня с бутылками воды, крики… «Мама, откуда в Вас столько дерьма? Машина и снаружи вся грязная!» После этого зять прервал все контакты с тещей. Жена ему подчинилась. При этом Наталья осталась удивительно добра и помогала друзьям, нуждавшимся в ночлеге, работе или денежных средствах. Однако шеренга ее мужей ширилась не из-за темперамента деревенской красотки. Первый ее спутник безбожно пил. Второй - не менее остервенело изменял. Наталья заставляла подраставшую Нинку всех своих мужей называть папами. «А иначе - кто они ей?» - недоумевала она. Но только третий ее спутник оказался верным жене трезвенником, к тому же - отличным отцом для приемной дочери Нинки. 
 Возможно, поэтому дочь Натальи пролюбила третьего мужа матери как родного целых двадцать семь лет. Когда он скончался от аневризмы аорты, женщины поплакали и похоронили мужика. К тому времени Нинка и сама стала мамой девочки-подростка. Когда Наталья через пару лет привела в дом четвертого мужа и из вдовы превратилась в немолодую новобрачную, Нинка этого не поняла. Не одобрил выбор тещи и зять. Избранник Натальи являлся прямым отсылом к ее ранней сельской юности - громогласный гармонист, на все руки мастер, любивший и к бутылке приложиться, и с бабой покувыркаться. На домашних праздниках чета поразила собравшихся совместным исполнением русской пляски, сопровождаемой матерными частушками. Конечно, после обильных возлияний. Единожды встретившись с зятем в его кабинете, четвертый не оценил коллекцию редких книг, которой парень особенно гордился. Блеснув золотой челюстью, он важно заявил: «Я тебя умоляю, это же для дураков! Я таких раритетов в любом переходе тебе накуплю!» Поняв, что этот мужик - не их поля ягода, Максим и Нинка свели общение с новой семьей Натальи до минимума. Та обижалась, плакала не раз, но матери Нинка больше не звонила и погостить не приглашала. При случайных встречах хранила пугающее молчание. Это особенно бесило Наталью. Так же молчалив в сложных ситуациях был отец Нинки и его мать. Наталья припомнила давние обиды: она звонила свекрови и плакала в трубку, а тетка молчала, Наталья допытывала мужа, в чем причина его беспробудного пьянства, а он молчал. Паззл сложился. «Нинка пошла в отцовскую породу! Нечего сказать, аукнулась мне семейка первого муженька!»
Наталью утешала внучка Яночка. От общения с бабкой она не отказывалась. Девчонка повзрослела и вышла замуж. Нинке и Максиму избранник дочери опять-таки не пришелся. Он оказался до странности похож на мужа Натальи: на все руки мастер, и тоже пел, плясал и играл на гармошке. Правда, на баб и в бутылку не засматривался, но - какие наши годы! С семьей Яночки, как и с семьей Натальи, Нинка и Максим незаметно разошлись. Скоро Яночка произвела на свет девочку Полину. И даже крикливая малышка не смогла смягчить непримиримых. «Нам не по пути!» - решил Максим. Нинка поддалась. Из роддома все отправились в разные стороны. Прабабка Наталья превратилась для новорожденной Полины в нежную бабушку. А жестокосердую Нинку и ее мужа вслух вспоминали все реже. Доходило до смешного: празднуя дни рождения, в семье высчитывали, кто когда занят, и старались приглашать за стол Наталью и Нинку, равно как Нинку и Яночку, в разные дни. Правда, все это не было никому смешно…
Наталья не раз пыталась примириться с собственной дочерью, никак не понимая, чем она так обидела дочку - ну, не захотела влачить одинокую старость - так ведь от этого всем только лучше! А хорошее она помнит! Могилку третьего посещает исправно, не забывает. По заграницам с четвертым ездит, денег в долг не просит… Но насильно прорваться внутрь мыслей Нинки никак не получалось. То же самое о матери могла сказать и Яночка. Все попытки - как горох об стенку. Каждой тетке элементарно не хватало тепла - кому материнского, кому дочернего. Но что могли поделать эти слабые женщины? Только поддерживать друг друга. Бабка и внучка мысленно возлагали вину за вынужденную разлуку с Нинкой на ее властного мужа Максима. Видать, он жену ночами еще и накручивает. Она-то не такая! Они точно знают!
Яночка вскипятила самовар и выглянула в окно. Юный муж корячится на работе, крошка Полинка задремала, скоро заедут в гости Наталья и ее четвертый. Нарезая хрустящий багет и любимый сыр с голубой плесенью, девчонка задумалась: ну почему ее супруга не признают собственные родители? Почему презрительно называют его «этот»? Жить-то с ним ей самой, и она счастлива! Как вышло, что стареющую Нинку даже крошечная Полинка за душу не трогает, хотя она прелестна? И не знала Яночка, что ее мама элементарно запуталась, кому что наговорила: то она работает, то - нет, то Нинка - самодостаточная бизнесвумен, то пресс-атташе губернатора, а то на бирже пособие получает. Любой из вариантов подразумевал массу ненужных вопросов, просьб, дискуссий от любой родственницы. Проще было этот узел разрубить. Пускай потом ищут концы! Да, жестоко! Ну, а что делать…
Точно так же обрубили все концы две другие знакомые мне по работе родственницы. По очереди мигрируя между театрами двух столиц по службе, мать и дочь привыкли занимать крошечное семейное гнездышко на окраине Питера по очереди. Вооружившись фразой «Ты меня предала и бросила!», дочь вышла замуж, родила сына от иногороднего мужика и перевезла семью в квартирку, заняв все пространство без остатка. «Кто первый встал - того и тапки!» - смеялась она в телефонную трубку, откуда голос ее матери возвещал о скором возвращении домой. Дочь как отрезала. Нечего ей возвращаться. И некуда! Мать, все же вернувшись, неожиданно покинула категорию «элегантный возраст», в которой она провела тридцать прекрасных лет, и перешла в следующую. Ее пенсия оказалась крошечной. Но жить-то надо! Пришлось ей выискивать посильные приработки и снимать комнатенку в коммуналке. Несмотря на это, разрыв с родным человеком оказался для матери едва ли не бОльшим шоком, чем потеря отдельной площади. «Умирать буду - не прощу!» - решила она про дочь.
А одна моя знакомая была так подавлена собственной матерью, что жила по ее указке. Успешная, молодая, красивая, сделавшая прекрасную карьеру - Леночка старалась вовремя вернуться домой («А то мама дверь запрет!») и встречаться только с «мальчиками», которые во вкусе прародительницы. Самой дочери они не нравились совершенно. Однажды ей приглянулся робкий сотрудник Ванечка. Леночка пригласила парня в гости, но, когда он явился, его провинциальные манеры и южный говор были жестоко осмеяны ее мамашей. Мать и дочь одиноко доживают век вместе, навсегда выйдя из возраста, когда встречаться с кем-либо допустимо.
Мне на своем опыте пришлось познать, как болезненны разрывы многолетних связей, отношений и контактов. Первой в списке стала красавица из моего детства! Жили в разных странах, встречались раз в три года, и все же я не мог выносить ее упреков: «Телевидение - грех! Как тебе не стыдно там работать! Покайся, антихрист! Я, например, никогда не включаю телик! У меня дети!» Ну, иди… Отпустил. Более поздние разлуки я навострился переносить гораздо легче. А чего стоила история с другом моей юности, который стал беззастенчиво использовать мои связи и ссорить меня с людьми? А некоторые из знакомых добились материальных благ, и решили, что достаток позволяет им смотреть на людей свысока. Только отойдите подальше! А иногда знакомства длились по тридцать-сорок лет и все-таки заканчивались! А некоторые знакомые живут в браке с откровенно дрянными, но состоятельными. Единственное, что могу для них сделать - отойти в сторону.
Человеческие отношения я всегда считал своим коньком. Сумел же я, минуя стадию отца, сразу стать дедом. Правда, двоюродным. Осмыслив все вышеизложенное, я призадумался: «Нет у меня детей - может, и не надо? Вдруг из ребенка получился бы тиран и агрессор?» Мысли улетели в родные горы. Мне вспомнилась бабушка Софико - под  артобстрелами, случавшимися в горах, она усаживала дочерей вокруг, раздавала им спицы и заставляла вязать - чтобы время не терять. Дочери плакали и считали мать жестокой. Начиналась бомбежка, но страх отступал, ибо все были заняты делом! К вечеру в доме было полно вязаных изделий. Двойной эффект!