С цветка на цветок

КАРТИНА 1. Знойный июль начала шестидесятых. Война отгремела пару десятилетий назад, и первый человек уже успел побывать в космосе. Московский кинофестиваль становится обыденностью. Накануне его открытия площадь перед главным столичным кинотеатром залита садящимся солнцем. Беспредельное буйство красок. Такое многоцветие можно увидеть только на импортном «Кодаке». В белой парусиновой палатке возле красной дорожки прихорашиваются кинозвезды.

ЛИДИЯ НИКОЛАВНА, известная артистка слегка за сорок:
Я припудриваю нос и беру под локоть красавчика-мужа, которого я называю «Принцем». На распродаже в 200-й секции ГУМа мы приобрели ему смокинг. Как же отлично село портновское чудо на худощавую фигуру этого мальчишки! Рядом с ним, самым одаренным выпускником киношколы нынешнего сезона, хищно кружат пять-шесть актрисуль. Но волноваться нет причин. Он же меня любит. Этот мой брак - шестой! Я всегда первая подшучиваю над собственным темпераментом: «И этот мальчик - не предел!» Да я ему еще и сама детей рожу - несмотря на годы, здоровье у меня отменное!
К сорока я наконец худею до тех пределов, о которых давно мечтала. Пусть теперь меня фотографируют побольше! Как-никак, я признанная кинозвезда. Обожаю блистать на обложке «Советского экрана», иногда довольствуюсь разворотом. Скажете, я - легкомысленная? Пускай! Зато счастливая!

КАРТИНА 2. МКФ. Красное с золотом. По взмаху руки капельдинера оркестр разражается бравурным маршем. У москвичей и гостей столицы выдается редкая возможность лицезреть многих своих кумиров одномоментно. В центре всеобщего внимания - наша героиня.

ЛИДИЯ НИКОЛАВНА: Я поднимаюсь по красной дорожке. Внимательно смотрю себе под ноги. Пребывая в ранге звезды, я боюсь стать посмешищем. Ведь мой шлейф может намотаться мне на шпильки, а я сама - потерять равновесие и рухнуть к подножию лестницы. Такое уже случалось. Газеты тогда только об этом и писали! Сенсация!
На верхней ступеньке я оборачиваюсь и улыбаюсь: снимают же! Слава Богу, камера установлена на значительном удалении. Морщинок, которые уже слегка обозначились вокруг моих глаз, объектив не прочитает. Слово «супер» с английского еще не перевели. Меня по-советски величают «моложавой». Фотограф поднимает большой палец и, перекрывая привычный в таких ситуациях шум, кричит в мою сторону: «Лидия Николаевна, Вы - лучшая!»

КАРТИНА 3. Удаленный остров на Ладожском озере. Уединенный военный госпиталь расположился на месте бывшего монастыря. Обстановка - строгая и суровая. Внутри храма теперь - читальный зал местной библиотеки. За шаткими столиками - немногочисленные посетители. Здесь они находят новые впечатления. Хмурые изуродованные мужики стараются не замечать друг друга. На обшарпанной конторке, заменившей алтарь, лежит свежая пресса. Среди прочих изданий выделяется невесть как попавший сюда свежий выпуск «Советского экрана».

СЕРГЕЙ: Я могу оставить остров в любой момент. Все его обитатели находятся здесь добровольно. В здешнем монастыре можно надежно спрятаться от любопытных взглядов. В кругу таких же страдальцев нам становится немного легче. За послевоенное время остров не покинул ни один из его обитателей. Слишком велик страх неприятия. Если бы кто-то рискнул, а семья его отвергла, этот человек лишил бы иллюзий всех остальных. По мирной жизни скучает любой! И мы путешествуем по миру каждую ночь. Во сне.
Изначально все люди на земле - очень разные! Но война - великий уравнитель. Она всех нас сделала увечными: кто - слепой, кто без ноги. По утрам одни пытаются размять парализованные конечности, другие маскируют «Детским кремом» следы от ожогов. После этого мы бежим в читальный зал! Срок пребывания на острове не ограничен. Ничем. Никто не знает, где мы. Писем не получает ни один из нас. Никогда. Но газеты мы выписываем.
Вместе с газетами с Большой земли по нелепой случайности доставляют свежий номер «Советского экрана». Центральное место в нем занимает анонс московского фестиваля. Я не был «в людях» пару десятков лет, а тут решаю: «Пора!» Там непременно появится Лида. Она такие случаи обожает! Я скучаю, я так по ней скучаю! Хотя какой реакции я жду - сам не знаю!

КАРТИНА 4. Серенький поток повседневности течет вокруг яркого островка «настоящей жизни». Ликующая публика приветствует кумиров.

СЕРГЕЙ: За двадцать лет Инфанта превратилась в Королеву. Я узнаЮ жену сразу! Ее окружают придворные. А рядом шествует Принц! Лиду ведет под руку неведомый мне красавчик - лет на двадцать моложе нее. Это что, ее новый муж? Когда мы с ней прощались, я был так же молод! Поднявшись на самый верх лестницы, Лидуша останавливается, томно приподнимает махровые ресницы и бросает взор на публику. Ее взгляд упирается прямо в меня. Красивое лицо белеет. От ужаса тело артистки сводит судорога. В этот июльский зной ее пронзает холод. Лида почти теряет равновесие. Бедная девочка! Она же меня давно похоронила! Я отступаю на задний план. «Значит, я все правильно решил! Ну, куда я ей такой? Лидия же теперь - знаменитость!»

КАРТИНА 5. Лицо Сергея испещрено шрамами. Не отрывая глаз от роскошной Лиды, он растворяется в веселящейся публике.

ЛИДИЯ НИКОЛАВНА: «Кто этот старик? Смотри!» - Принц указывает на незнакомого ему мужика в шляпе. У меня подгибаются ноги, я цепляюсь за мускулистое плечо спутника. Ошибки быть не может. Между радостными лицами мелькает мой первый муж. Но ведь Сергей давно погиб!
Он отличается от всех, видимо, не раз прооперированным ликом. Что с ним приключилось? Авария? Пожар? Я пытаюсь броситься к нему, прижать к груди, я хочу покрыть его лицо поцелуями! Что с ним? Но все расспросы - потом! В висках стучит: жив!
Меня сбивает с толку знакомый баритон: «Лидуша!» Мой воздыхатель, который время от времени становится и любовником, композитор Сквирский, стоит неподалеку и не сводит с меня восхищенных глаз. Двадцать лет назад он написал милую песенку к моему первому фильму. Он недоумевает: чем так взволнована его Лидуша? Я повторно оглядываю ревущую публику, но Сергея в ней уже не обнаруживаю. Да где же он? Ведь мы с ним по сей день официально женаты! Двадцать лет прошло! И я теперь замужем за другим! Как же быть? Мужика, оказавшегося на моем месте, назвали бы двоеженцем, а для женщин и слова не придумано. Таких прецедентов, видимо, прежде не случалось. Неужели, решив наведаться в столицу, Сережа намеревается остаться неузнанным?

КАРТИНА 6. 1940. Выставка. Белоснежный каток. В луче одинокого прожектора серебрится снег.

СЕРГЕЙ: Мы с ней познакомились на катке ВДНХ. Стоял трескучий мороз, и я уже совсем собрался уйти домой. Но вдруг на лед выпорхнула она - невесомая, неземная, волшебная. Я тут же подкатил к ней во всех смыслах. Красавицу звали Лидой Петровой, и она пробовала силы в кино. Лиде было двадцать. Я и сам был тогда женихом на зависть - высокий, широкоплечий!
Мы стали встречаться, а через три дня расписались и сняли угол в самом центре, на Патриках. Перед войной вышел ее первый фильм. Лида исполнила заглавную роль, спела песенку Сквирского, и ее звезда устремилась вертикально вверх. Мою жену теперь узнавал любой прохожий! Обычная девчонка стала кумиром публики! А ведь она так старалась прославиться!

КАРТИНА 7. 1941. Флигель на Патриарших прудах. Молодой солдат с вещмешком появляется на пороге дома. Следом выглядывает его заспанная жена. Вместе они выходят на улочку, запруженную хмурыми мужчинами в новенькой военной форме. Вся улица - зеленого защитного цвета. Все идут в одну сторону. Сергей хмурится, а Лидуша плачет.

СЕРГЕЙ: А через год Лида провожала меня на фронт. Несмотря на ранний час, рыдала в голос! На глазевших на нее поклонников нам было наплевать! Разве же кто-то из нас мог подумать, что больше мы не увидимся?
Сегодня я никому не докладываю, на ком был женат перед той войной. Изувеченные в боях соседи мне все равно не поверит. Вместо этого я стараюсь отслеживать свою Лиду по газетам: сыграла, награждена, развелась, вновь сочеталась законным. Неровен час, мою бывшую кто-нибудь обидит! «А что ты тогда предпримешь?» - ехидничает мой внутренний голос.

КАРТИНА 8. Фестивальный зал. Лида с Принцем под негромкий шепот проходят по центральному проходу и занимают самые козырные места в первом ряду. Партер сверкает драгоценностями и лысинами. Зеваки с любопытством разглядывают эту скандальную парочку. Но сама Лидуша уносится мыслями в далекое прошлое!

ЛИДИЯ НИКОЛАВНА: После Победы я сочла мужа убитым. Ну, или пропавшим без вести. Это ведь почти одно и то же. Я так по нему скучала! Жалела, что мы с ним не успели никого родить. Толком не поняв, почему так задерживается в пути похоронка, я не удосужилась оформить развод и начала жить с другим. Новый влюбленный умолил меня об этом. Не могла же я оставаться вдовой вечно! После этого мои мужья постоянно менялись. Дипломат, авиатор, режиссер, оператор. Сквирский - не в счет. С ним мы жили в грехе.
Детей мне не оставил ни один партнер. Я не могла забыть своего первого. Лучшие режиссеры предлагали мне лучшие роли, журналисты только про меня и писали. Меня признали величайшей Примадонной со времен прославленной Любови Орловой. Достигнув вершины, я уже не ждала от жизни потрясений - и вот встретила первого мужа. Побитого временем, но живого.

КАРТИНА 9. За последнее время Сергей привык к палате госпиталя, оборудованной в монастырской келье. Он уже считает ее домом.

СЕРГЕЙ: Помню первые дни на ратном поле. Так же громко, как сегодня, кричали люди. Только не от восторга - а от горя и страха. Мой танк подбили в первом же бою. Он загорелся, и наступила темнота. Очнулся я, лежа в госпитале. Реанимация. Ожоги. После серии пластических операций мое лицо стало выглядеть как многократно заштопанный футбольный мяч. И тогда я решил, что ни за что не вернусь домой. Я сам так себе придумал.
Такие, как я, несчастные и обезображенные воины могли укрыться в монастыре на удаленном острове посреди Ладожского озера. Там разместился засекреченный госпиталь. В первые годы Советской власти монахов отсюда изгнали, а здание взорвать так и не смогли. Строили раньше на совесть. Под крышей флигеля, предназначенного для монахов, я и нашел вечный приют.

КАРТИНА 10. Зал. Медленно гаснет свет. В наступившей бархатной темноте аплодисменты затихают. На сцену выходит ведущий. Лиде его речь - без надобности. Она заранее знает, что будет дальше.

ЛИДИЯ НИКОЛАВНА: Весь вечер я сидела, как на иголках. Кому нужна вся эта шелуха? Все шло по накатанной: я вышла на сцену, произвела сенсацию своей неувядающей красотой и уникальным мастерством моего закройщика, начинающего гения Славы Зайцева. Под рукоплескания зала получила Гран-при. Никто не знает, что при этом творилось у меня на душе! Меня в который раз признали Актрисой года. Принц был в полном восторге. Зал ревел, а я думала: «Эх вы, сенсация совсем не в этом!» С трудом удерживая тяжеленную статуэтку, я с улыбкой поклонилась. Заглянув на поражающий воображение банкет в «Метрополь» - у нас в семье никто не пьет - мы с Принцем приличия ради раскрыли по устричной раковине и поспешили уехать.

КАРТИНА 11. Дом. Машина притормаживает у подъезда шикарного строения Сталинских времен. Принц с усилием приоткрывает массивную дверь парадного, красавица впархивает внутрь. Не в силах дожидаться лифта, она взлетает на третий этаж и вставляет в замочную скважину ключ. Щелчок замка, гав собаки.

ЛИДИЯ НИКОЛАВНА: Не снимая платья, я устремилась в кабинет и позвонила знакомой библиотекарше. «Не поздно еще? Простите!» Я попросила старушку подготовить для меня выборку статей. Ни о каких компьютерах мы тогда еще не слышали. Потом я начала рыться в собственных подшивках. Принц поманил меня в спальню: «Лидуша!», но я лишь отмахнулась - «Ой, потом!» Обычно я стремлюсь поскорее остаться с ним наедине, но не на этот раз! Вручив ему штоф с коньяком (может, мальчик все-таки выпьет?), я продолжила разыскивать следы Сергея - казалось, давно сгинувшего. Неужели это был он - там, сегодня? Да у меня чуть инсульт не приключился!
Под утро я узнала много нового. Тонкий ручеек фактов привел меня в те места, где все эти годы мог находиться мой первый муж. Госпиталь для инвалидов, разместившийся в монастыре на удаленном острове под Ленинградом, себя никак не афишировал. Зато там изувеченные воины пребывали в абсолютной безопасности. Отыскав монастырь на карте Северо-Запада, я решила взять над ним шефство. Почему нет? Заработки позволяют мне заниматься благотворительностью!`В кино мне платят даже больше, чем другим. Мало ли, вдруг Сергей действительно живет на Ладоге по сей день? Зачем - можно только догадываться. Однако больше ему укрываться от меня негде.
Стоп! Я же там была! Сразу после снятия блокады на этом острове обустроили какое-то секретное заведение, и пригласили нас выступить… Точно помню, я тогда жила со Сквирским. Он вытащил меня из осажденного города, предложил мне дать пару концертов, он-то и знал все подробности того выступления. А мне они были ни к чему. Я носила тогда траур по Сереже, и не интересовалась ничем вокруг. Сквирский привез меня на остров - исхудавшую, голодную… Неужели в тот хмурый день я выступала перед Сергеем? У меня с голодухи здорово село зрение… И Сквирский о таком смолчал?

КАРТИНА 12. Остров. Лидия Николаевна ждет теплохода, который вернет ее в город. Взамен шпилек на ней практичные резиновые боты. Поверх делового костюмчика - плащ-«болонья». Голова актрисы повязана газовой косынкой. Неделя прошла в расфокусе. Слез она даже не вытирала.
Ладога, прохладная и летом, ласкается о причал. Гранитные скалы и корабельные сосны населяют этот небольшой остров в центре Ладоги. Бесстыдно оголившиеся камни заставляют актрису посмотреть вокруг другими глазами. У Лидии Николаевны за годы, проведенные в киноиндустрии, выработалась стойкая привычка любую ситуацию, любой сюжет оценивать прежде всего по цвету. Краски тут - скупые: серо-сиреневые, кое-где перемежаемые темно-зеленой полоской влажного мха. Местные пейзажи строги и лаконичны: это акварель, почти графика. Обыденно, как на пленке отечественного химкомбината «Свема»!
Вдруг актрису как током шибануло: мимо нее промелькнул ярко-красный всполох - это местная лисица пробежала. Лисица! Вот оно! Это знак, что ее Сергей - все-таки здесь!

ЛИДИЯ НИКОЛАВНА: Я расстаюсь с настоятелем в смешанных чувствах. Его ответ потрясает. Списка послушников не существует? С ними нельзя общаться? А если дойдет до шефского концерта, мне что прикажете - петь спиной к залу? В этой безвыходной ситуации мой казавшийся непобедимым характер проигрывает. Слезные уговоры, многолетние связи, женские чары и даже все мои деньги - бессильны. В сердцах я закуриваю, стрельнув сигарету «Стрела» у проходящего мимо ханыги. Смятая цигарка - без фильтра, табак тут же набивается мне в рот, и я захожусь в приступе судорожного кашля. Но я что-нибудь обязательно придумаю!
В ожидании теплохода я перегораживаю муравьиную тропу. Бедные насекомые, ни секунды не сомневаясь, прокладывают новую дорогу - по ноге виновницы своего неудобства. Я замечаю это: «Я и сама такая. Если понадобится - перешагну любое препятствие!» Ступаю на палубу отправляющегося в обратный путь кораблика - тот разражается приветственным гудком. От неожиданности я теряю равновесие и падаю на руки вовремя подоспевшего молодого матроса. В каюте меня осматривают и по прибытии на морвокзал отправляют в санчасть: как же, кинозвезда, народное достояние!

КАРТИНА 13. Теплоход. Сергей стоит на корме отходящего от берега теплохода. Он положил голову себе на руки и уставился на убегающую вдаль воду. Совсем недавно Лидия Николаевна сошла на московский берег. Супруги разминулись всего на каких-то полчаса.

СЕРГЕЙ: Оставив Москву - теперь уже навсегда - я укроюсь в своем убежище и больше из него носа не высуну. С окончания войны новичков сюда больше не селят, а старожилы перемрут лет через семьдесят. Если кто про эту обитель даже знал, то в будущем о ней никто и не вспомнит. С женой я так и не встречусь. Незачем. Имею ли я право вообще называть ее женой?
Впрочем, я уже видел Лиду после блокады. Госпиталь здесь только собирались оборудовать, и я жил в домике строителей - когда для нас устроили импровизированный концерт. В самом конце выступления на сцене появилась Лидуша. Моя отощавшая жена запела «Синенький скромный платочек». Мне стало так жаль ее, я хотел подойти поближе и уже привстал. На беду рядом со мной оказался мой довоенный знакомый Сквирский. Откуда он тут взялся?
СКВИРСКИЙ: «Сережа? Как ты сюда попал? Что с твоим лицом?»
СЕРГЕЙ: Мое лицо, да. Я пристыженно сел обратно. И вот мы с женой повидались еще раз. Фотография Лидуши, выдранная из «Советского экрана», украсит стену моей кельи. Думаю, новости о ней - впереди. Их принесет все тот же «Советский экран». Рано или поздно слухи доползут и до нашего острова.

КАРТИНА 14. Клиника. Лидия Николаевна лежит в белоснежной постели. Голова утопает в подушках. На столике - букет пионов, градусник, медицинские бумаги и новый сценарий. Все вокруг - белоснежное.

ЛИДИЯ НИКОЛАВНА: А что, если запустить «утку»: мол, я упала в обморок не так уж случайно? Пусть все считают, что я готовлюсь в мамы! Какая богатая идея! Конечно, возрастом я больше подхожу на роль бабушки! А что? На недавнем юбилее все желали мне родить сына, пусть это и была шутка! Любители сенсаций и читатели «Советского экрана» охотно в нее поверят: вот что значит молодой муж! Принц и вправду отменный любовник, но сам по себе он малоинтересен. Да и мне начинает надоедать. Я задумываюсь, не уйти ли от него вообще. Пусть все эти мальчики играют с девочками.
Мое разыгравшееся воображение несется вскачь. Возможным кажется все. Про первого мужа я вспоминаю, когда начинаю перебирать подходящие для младенца имена. «Я назову его Сергеем Сергеичем!» И тут я понимаю, что должна сделать на самом деле. Сережа так мечтал, что мы с ним сделаемся родителями! Узнав о моей беременности, мой первый муж потеряет голову! Сережку я и не забывала! Я запишу его отцом! Тут-то он ко мне и вернется! Мы станем вместе жить! …Вот только прежде я ни разу не беременела!..
Мои мечты прерывает Принц. Реальный, как никогда, он входит в палату с моей же сумкой из крокодиловой кожи, болтающейся на его мощном локте. Как смешно! В его руках - мечта поэта: новые лакированные туфли на высоком каблуке, украшенные большой золотой пряжкой. Это что, мне?
ПРИНЦ: Собирайся, поедем домой! Врачи говорят, опасность миновала! (через паузу - дрогнувшим голосом) Лида, а дома ты мне объяснишь, где ты пропадала двое суток и почему я нахожу тебя здесь? Твой муж, между прочим, волновался! Все больницы обзвонил! Смотри, что я тебе принес!
ЛИДИЯ НИКОЛАЕВНА: Муж? А как же Сергей? Да полно, его ли я видела в толпе? Может, от жары милый Сережа мне просто примерещился? Вдруг это был вообще не он? Какой же дурой все станут меня считать! О каком еще ребенке шла речь? Принц вполне заменяет мне его! Сворачивая ночную рубашку, я представляю себе перспективу дальнейшей жизни с новым красавцем-мужем. Вместе мы покорим Венецию! Там, говорят, тоже теперь проходит Кинофестиваль! Нужно, пожалуй, сыграть солдатку или даже военную вдову - опыта на этот счет мне не занимать! Воплотив такой образ, я стану считаться легендарной артисткой, и смогу претендовать на Золотого льва! Мне предстоит написать книгу, автограф к которой я уже придумала: «У меня было очень много романов, но я жалею, что их было слишком мало!» Придется разродиться романом. Я принимаюсь укладывать скромные пожитки в свой ридикюль. Первый муж остается моей несбыточной мечтой.