Красивые ноги

По сравнению с невыразительным лицом и тусклой внешностью ее ногами окружающие откровенно восхищались. Какие они стройные, длинные, прямые! На зависть любой манекенщице! Стелла замышляла карьеру серьезного журналиста и прятала эти самые ноги как могла: то за длинными юбками, то под трибунами. Не приведи Господь прослыть легкомысленной! Ее карьера сразу покатится под откос! Но однажды юбка оказалась короче обычного, а трибуна - как на грех - прозрачной. Стеллу сразу же выдвинули в депутаты, и отныне окружали ее одни мужики! Она постаралась впредь не допускать столь вопиющих ситуаций, но круг ее общения уже значительно расширился. Не то, что прежде! Посещая депутатские сессии, она приноровилась открывать своей красивой ногой двери в высокие кабинеты. И тут же ее - эту ногу - прятать. От таких же унылых, как сама Стелла, наукообразных передач о Пушкине, она плавно перешла к телепрограммам политическим. А как еще простые зрители узнают, что творится в высших эшелонах власти?
Власть она обожала. Стелла тщательно фильтровала факты, утечка информации через ее сценарии была невозможна! Положение дамы считалось незыблемым! Она товарищески похлопывала по плечу мэра города и президента всея Руси, а родной телеканал заключил с ней беспрецедентный пожизненный контракт, чтобы Стелла впоследствии не скучала дома на пенсии. Дама оказалась отличным управленцем - малоинтересная, как журналист, она прослыла непотопляемой среди коллег, то и дело лишавшихся работы. Репутации Стеллы не могло повредить даже прилюдное сожжение чучела ее самой толпой озверевших маргиналов под руководством одного одиозного журналиста. Этническая немка Алиса Фрейндлих была ее любимой артисткой. Никогда не знавшая режиссера Эльдара Рязанова, Стелла невольно послужила натурщицей для героини первой серии «Служебного романа»!
Вместе со Стеллой на плаву удерживался целый коллектив - немаленький, и на удивление небогатый. В свое время она предусмотрительно разделила все ставки ровно пополам и вдвое раздула штатное расписание. Когда кто-нибудь упрекал ее сотрудников в ненужности, она отвечала львиным рыком: «Да вы что? Совсем уже?» Режиссеров и редакторов много - так значит, они нужны стране. Их руководитель - тем более! С годами окружение Стеллы обросло камеристками и помощницами всех мастей! Наушницы в ее окружении не переводились. Соглядатаи - тоже. О возрасте тетки приходилось только догадываться. Помнится, на очередной юбилей она накрыла для коллег стол, длиннее, чем сам этаж редакции. Но когда это было! Стелла полагала, что умеет делать добро и не могла взять в толк: почему на ее пути все кидаются врассыпную? Дама искренне расстраивалась, когда кто-то осмеливался ей противоречить. Ну, купила на съемку всем по ватрушке. А то, что она потом вычла сдобу из гонорара каждого - так ведь иначе и разориться недолго! Когда она выходила со студии, озверевшая толпа скандировала: «Чемодан! Вокзал! Израиль!», а виновница митинга недоумевала: она ведь не еврейка!
Стелла не допускала возникновения лидеров среди коллег: еще чего? Она сама любит сливки! В свое время она сняла жирную пленку с городского телеканала, переманив в свою контору лучших сотрудников. Время от времени у Стеллы случались фавориты, но с вознесением ее сотрудников легко разбиралась текучка. С возрастом их ряды редели, а от ударного ядра единомышленников, возникшего в постперестроечные времена, не осталось и следа. Бывшие любимцы в поисках творчества и денег разбегались кто куда. Стелла не унывала: «Пусть уходят! Я все это создавала, чтобы делать то, что сама хочу!»
Не задумываясь, она превращала жен время от времени возносившихся в Москве чиновников в ведущих передач. Это требовалось не всегда, но Стелла была последовательна в достижении целей. Ее не могла сдвинуть с места даже смена руководителей страны. Более молодые авантюристки и любительницы различного рода интриг, пытавшиеся занять руководящее кресло Стеллы, отправлялись на повышение и растворялись в столичном тумане. Поминай, как звали! В крайнем случае их ждала хорошая пенсия. Дружить она умела. Насмерть. Одна из ее соперниц, безвременно покинувшая этот мир в незавидном одиночестве, тем не менее не встретила у грозной львицы никакого сочувствия. Ее тело, до того как его сообща предали земле бывшие коллеги, ожидало своего часа в морге целый месяц.
Новый Президент страны, сменивший курс, стратегию и тактику, сделал ее политические передачи неактуальными, и Стелла вернулась к привычному занятию. В запасниках крупнейших музеев города накопилось такое количество раритетов, о которых стоило рассказать, что ее коллектив оказался обеспечен занятием на долгие десятилетия. Сценарии ей давно читали вслух, на приемках программ она откровенно засыпала, но, проснувшись, обнаруживала полную ясность ума. Была требовательна, иногда кричала! «Зато, - успокаивала она себя, - качество эфира у нас - высочайшее»! Кому оно надобно в шесть утра будним днем - Стелла не уточняла. Тем временем все ее уцелевшие сотрудники вступили в так называемый «возраст дожития». Это - за семьдесят. Крошечная зарплата была к их пенсии отличным дополнением. Скучно, но надежно! Стеллу терпели: не будет ее - все исчезнет!Подчиненные прикалывались: "Яволь, майн фюрер! Как пишется «обосраться»? Через два «ц» или через одно - «Обосрацца»?
За столетия, проведенные на посту, она перестала стыдиться своих красивых ног. Несмотря на то, что восьмидесятилетие осталось далеко позади, частенько щеголяла в мини. Ежеутренняя передача «Модный приговор» приучила ее, что стесняться возраста - глупо, а свои достоинства нужно подчеркивать. Розовые платья и золотые сапожки скупались по всему свету. Стелле нравилось, что при виде очередной обновы молоденький шофер ее же иномарки мог присвистнуть и почесать затылок. Стоит ли говорить, что мужское внимание не оставляло львицу до глубокой зрелости, и при первой возможности дама вышла замуж? Новый супруг был крупным ученым, собирал коллекцию редких минералов, и Стелла начала носить бижутерию из полудрагоценных украшений, от тяжести которых ныли мочки ее немолодых ушей. Им вторила морщинистая шея. Льстивые сотрудники не уставали твердить, что так роскошно начальница не выглядела никогда. Однако супруг оказался каким-то невнятным, и она продолжала присматривать себе кого получше! «И почему это, - недоумевала Стелла, - стариков настолько меньше, чем старух?»
Дети? Стелла их никогда не хотела! Две ее сестры умерли в младенчестве. Собственные отпрыски мешали бы ей выстраивать карьеру. Семью заменили подруги. Она время от времени заводила их среди подчиненных. Очень удобно: они всегда под рукой - можно и прикрикнуть, и заменить их на более покорных, если что. Среди подруг Стеллы выделялась бывшая актриса, Илария. Она не трудилась под началом Стеллы. Актриса была замужем за кинорежиссером, переиграла у него кучу главных ролей и снялась в паре нашумевших фильмов. Однако брат Иларии, балетный танцовщик, во время гастролей Кировского остался за океаном. Навсегда. И стал там суперзвездой. Навсегда прервалась и карьера Иларии. С тех пор, надев нарукавники, женщина зарабатывала стаж в городской библиотеке. Они познакомились еще в те времена, когда Стелла занималась Пушкиным и выискивала по каталогам его малоизвестные произведения. За чашкой чая Илария поведала ей о себе. С тех пор со Стеллой сотрудничала только она. На роль подруги Илария подходила идеально: известная, несчастная… Брата Илария постаралась забыть.
Подчиненные иногда смешили Стеллу до колик. Один из них согласился прочитать на юге Франции курс лекций о Гоголе. Стелла отпустила коллегу в неоплачиваемый двухнедельный отпуск, а напоследок осведомилась: на каком языке ее коллега, никогда нигде не обучавшийся, намерен просвещать любопытствующих французов? Ответ был феноменален: «Сами разберутся! Им надо - поймут!» Такого Стелла еще не слышала. Этой смешной историей она угощала подругу и двух мужей - своего и Иларии - в полете до Ниццы, куда они вчетвером направились, чтобы на исходе жаркого лета хорошенько прогреть старые - чего уж там говорить - косточки. По приезде все они решили увидеть первый же закат французского солнца на пляже. Представьте себе ужас Стеллы, когда, войдя в бирюзовые волны, она поскользнулась на гальке! В панике тетка простерла руки в сторону мужа, оставленного на берегу. С ней же ничего не случится, да? Она же бессмертна!