Роман-газета

Г-жа Тильда улыбалась. Ее перманент был безупречен, лак на длинных ногтях выглядел только что нанесенным, а деловой костюм подчеркивал изгибы идеальной фигуры. Дама смотрелась «комильфо»! Деловая леди! Бизнесвумен. Не могла она никому показать, что переживает. Менторский тон, которым Тильда читала лекции в университетском амфитеатре, обыкновенно никто не мог перебить. А тут она впервые лишилась дара речи. Не могла процедить ни слова. Ее старший сын только что огорошил мамашу: он женится на своей темнокожей однокурснице. По большой любви. Его мать не была ханжой, но к такому повороту событий оказалась не готова. Что за непривычная экзотика? Пристрастие мужа, из-за которого когда-то они расстались - и то было исконно русским. Тильда положила всю свою жизнь к ногам детей. Отдав им, что могла, она и в ответ ждала многого. Мечтала обнять невестку - уж конечно, славянского происхождения.
Ромку все называли «Роман-газета». Хотя такие издания были в ходу до его рождения. Все желали парню встретить красавицу-блондинку с косой до пояса. Девственницу, конечно. Смуглая кожа и вывернутые губы новой родственницы по имени Наоми свекровь настораживали. Тильде казалось, что за необычным прищуром таится опасность. Не замыслила ли эта черная пантера чего дурного против их семьи? «Да ну, не в средние века живем! Чего это я? Пусть сын женится на ком хочет, лишь бы женщина попалась хорошая!» - урезонивала себя Тильда.
На свадьбу к «Роман-газете» съехалась половина Африки. И все состояли в родстве с невестой! «Каждый по очереди будет ездить к тебе в гости! Готовься!» - зловеще пророчила Тильде на ухо ее университетская подруга Мэри. Но опасения не оправдались. Афроамериканцы посещать холодный Питер не торопились. Обузой не становились. Напротив, когда «Роман-газета» влип в неприятную историю с разбитой машиной, и ему понадобилось платить огромный выкуп, родственники скинулись всей Африкой и отвели беду. Когда сослуживец в шутку назвал «Роман-газету» «мужем мавра», а его молодую жену - ОтеллА темнокожая - он получил в бубен. Когда «Роман-газета» окончил университет, это ведь у его темнокожих «кунаков» обнаружились связи в высших эшелонах власти. Чиновник из городской администрации стал крестным его первенца. А «Роман-газета» принялся ходить на работу в Смольный. Дома его ждала Наоми, нянчившая сынишку. Она времени не теряла и рачительно подошла к процессу воспроизводства. Из-за причуд генетики дети получались гораздо чернее матери.
Никто больше не шутил «мавр сделал свое дело, мавр может уходить!» Тильде шумные родственники со временем полюбились, а в невестке она души не чаяла. Да что там - полюбила ее, как дочь! Особенно ее умилило, что свои вьющиеся от природы космы Наоми превратила в гладкую прическу, избавилась от золотых колец в ушах, и стала носить блузку, вышитую патриотичной гладью. Черная кожа невестки разительно контрастировала с чистотой ее души. А ведь Тильда знала массу девиц, бледных лицом, но черных душой. От Наоми - напротив - исходило внутреннее сияние. Внук Брендон – по-африкански бронзовый, но по-русски крупный, радовал глаз. Тильда как могла оберегала внука от жестоких сверстников, сама же опростоволосилась только однажды. Решив помыть Брендона в дачном тазу, женщина тщетно оттирала черные коленки внука и совсем позабыла, что это природный цвет его кожи. Сын делал карьеру, Наоми вышла на работу. Обладая недюжинным умом, она мягко направляла мужа. Шли годы, благосостояние молодой семьи росло. Жизнь удалась!
Правда, одноклассники дразнили мулатика странным словечком «ненегр», а его мамочку называли «негритосиной», но мальчик умел постоять за себя, и дрался на переменках. Незаметно к «Роман-газете» подкралось тридцатилетие. Брак устоялся, здоровье было отменным, подрастающий сын радовал. В разгаре торжества захмелевший «Роман-газета» обнаружил себя кружащим в вальсе свою Наоми. Надо же, тридцать! Супруга прижалась к нему: «Милый, что ты мне подаришь на юбилей?» «Роман-газета» удивился: «А что бы ты хотела?» Наоми шепнула: «Маленькую девочку!»
Вскоре она узнала, что беременна. И в тот же день ей сообщили, что необходимо срочное проведение тяжелой операции, а перед этим, естественно, аборт. Наоми решила, что никакое вмешательство не заставит ее отказаться от мечты. Она хочет рожать! Аборт, как и операцию, женщина проигнорировала. Дочь родилась здоровой. Наоми предложила назвать крошку в честь бабки - Тильдой. А сама стала болеть. Опухоль превратилась в неоперабельную. Афроамериканка успела испытать материнское счастье во второй раз, а вот крошка-дочурка маму не запомнила. Когда та ушла, ей было только пять.
«Роман-газета» страшно горевал. Вместе с ним в отчаяние впала его мать Тильда. Она искренне оплакивала невестку. Молодая, красивая! Только семья сына устоялась - и что? Когда, укутанные в черное, они вернулись с похорон, Тильда пообещала: «Не переживай! Детей я вырастить помогу!» «Роман-газета» промолчал. Он же отец! Никому не отдаст своих детей! К тому же они похожи на свою мать! Он так ее любил!
А через пару месяцев «Роман-газета» знакомил всех с претенденткой на роль второй жены. Так совсем не было принято, но избранница парня была чудо как хороша. Изольда была моложе предшественницы лет на пятнадцать и показалась будущим родственникам легкомысленной. Даже ее пергидрольные кудряшки казались какими-то глупыми. Она начала с того, что повесила на стену пыльный ковер, лет пятнадцать скрывавший от глаз потрескавшийся паркет в гостиной. «Богато!» Какая провинция ее воспитывала? Дальше - больше. Если Наоми стремилась распрямить кудрявые волосы, то Изольда завивала прямые, и всю ночь спала на бигуди. Тильда попыталась взбунтоваться, но «Роман-газета» пресек эти поползновения на корню: «Какое тебе дело? Свадьба состоится через неделю!» Мать задумалась: уж больно не по душе ей была эта претенциозная девица. Но – делать нечего. Первая жена «Роман-газету» по жизни направляла, вторая собиралась пассивно следовать за ним. Что Изольда даст детям?
  Слишком поздно Тильда поняла, кто тут на самом деле неудачная невестка. «Ну что, ты довольна?» - спросила она у подруги Мэри на второй свадьбе сына. «Изольда - стопроцентно русская! Помню, что тебе не нравился цвет кожи Наоми!» Мэри, мельком взглянув на свежеиспеченную молодуху, заметила: «Конечно, она очень красивая! Обалдеть какая! А что, хорошие афроамериканки перевелись? Как это могло случиться?»
В определенном смысле «Роман-газета» пообломал молодухе рога. В его очередной день рождения Изольда накрыла стол для новых родственников, начинив салатом «Оливье» корзиночки из теста - будто не знала, что у многих ее гостей - проблемы с зубами. А впридачу молодуха вымыла голову перед их приходом и уселась за праздничный стол в тюрбане из полотенца. За этот тюрбан муж и вытащил ее в ванную, где потребовал уважать людей и привести себя в порядок. Больше Изольда «не высовывалась».
В годовщину ухода Наоми они ездили отстоять службу в монастыре. Светило солнышко, между церквей зацветали первые крокусы, в вышине порхали юркие ласточки. Тильда застегивала пальто старшему внуку и завязывала шнурки младшей. Потом вытирала обоим носы. Изольда безучастно стояла рядом с бронзовыми приемышами. «Ну за что Тильда меня не любит? Я так стараюсь! Куска не доедаю, ночей не досыпаю!» - недоумевала она, собрав в гармошку хорошенький лобик. «Роман-газету» мнение матери не интересовало. Тем утром Изольда попросила у него новую шубку, и «Роман-газета» раздумывал, где ему до холодов заработать столько денег. «Почему же мать не замечает, как мне повезло!? Такую, как Изольда, поискать! Мягкая, юная, свежая!» - подумал «Роман-газета» и сжал руку второй жены.

          *************************************
Со временем Ромка с Изольдой обосновались в просторной квартире, в самом что ни на есть элитном доме. Хотя жильцы во дворе встречались разные - часть квартир считалась муниципальной. Вот и соседнюю от Ромки крошечную «однушку» город выделил древнему чудаку-ученому. Тот поселился один и все свои метры захламил рукописями. Они пачками лежали на полу, упираясь в потолок. Старик оставил себе только узкий проход к холодильнику.
Изольда наелась снотворного и приготовилась хорошенько отоспаться. Из-за стены доносился убаюкивающий шорох. Она не волновалась, зная, что сосед засиживается за писаниной за полночь. Старик курил «Беломор» пачками и в этот вечер по случайности устроил пожар. Опровергая известную истину, манускрипты загорелись превосходно, и жилище деда превратилось в костер. Пожар в муравейнике страшен! На мегаполис надвигалась ночь. Пожарники быстро пересекли засыпающий город.
Они колотили в двери к ученому, но, поняв, что им не откроют, позвонили к Ромке. Ключей от квартиры погорельца у того не оказалось. Взломав замки, спасатели обнаружили бездыханного старика. Бедняга задохнулся в клубах ядовитого дыма. К окну он подобраться не смог. Кругом полыхали бумаги. Квартира горела, и пожарные вытолкали сонную Изольду из дома, попросив подождать, пока не погасят огонь, и не минует опасность, что взорвется газовая колонка. Наглотавшаяся снотворного и зевающая Изольда решила перекантоваться в авто. На выходе ее попросили прихватить с собой ценности. Так поступают все погорельцы.
В суматохе совсем позабыли про детей. Отец в панике обежал соседние дворы, но малышей видно не было. Он вспомнил про свою иномарку, припаркованную прямо под окнами. Распахнув дверцу «БМВ», «Роман-газета» наткнулся на семейную реликвию - серебряную икону Х1V века. Жена спасла! А дети где? Он взревел, как раненый зверь. Но тут заметил на заднем сиденье полусонную Изольду, обнимавшую мирно спящих Брендона и Тильду. Жена приложила палец к губам: «Не кричи! Меня попросили забрать из дома самое ценное!» Лицо красавицы потемнело от сажи. В этот момент она показалась мужу копией предшественницы.