Под камнем

В постперестроечные годы воцарилась вседозволенность. Внуку Федоры пришлось научиться думать. Что можно, а что запретно, отныне решал он сам. Федора опасалась за внука. Красавчик был так похож на отца, а тот - на ее любимого первого мужа. С тем отличием, что кровь безбашенного парня разбавили кровью его матери. Вернувшись с прогулки, внук со смехом рассказывал бабке, каким образом он испытывает выдержку своих многочисленных невест. Это происходило на американской выставке современного искусства, которую открыли в цеху бывшего вагоностроительного завода. Огромный валун величиной с автобус подвесили на сверхпрочной бечевке над матрасом. Желающие проверяли крепость собственных нервов, укладываясь под страшный камень на бесконечную минуту. Да еще и платили за это сами! Лежа под камнем на лопатках, девки замирали от ужаса и, как им казалось, напоследок признавались красавцу в своих чувствах. Веревка не порвалась ни разу! Очередь выстроилась на целый квартал! Рассказы внука Федора выслушивала вполуха. Ей казалось, что под камнем всю жизнь лежала она сама!
В послевоенные годы Федора снова вышла замуж и во второй раз стала матерью. Так везло немногим: мужчин в стране не хватало. Какие же у нее получились разные мальчишки! Она не уставала удивляться. Старший - ладный красавец, за которым охотились все девки во дворе. Густые брови, мощная челюсть, широченные плечи! Весь в отца, погибшего в бою под загадочным Ганновером в самом конце войны. На исходе сороковых она навестила предполагаемое место его гибели. Поле, куда рухнул подбитый истребитель мужа, щетинилось жухлой травой. Федора впервые оказалась в немецкой березовой роще. Увидев ободранные стволы и ветви, ронявшие наземь золотое убранство, она обомлела: «Все как у нас! А люди - другие!» После боев прошло три года, но заплаканной женщине показалось, что земля еще дымится. Федора легла наземь и долго говорила с любимым. Казалось, он умолял ее жить дальше. Получив инструкции, вдова села в поезд и приготовилась к унылому обратному пути. В осиротевшем доме ее ждет крошка-сын. В купе - чай с запахом тряпки, полки без белья - и люди, люди… Разговоры, откровения… Напротив сидел мужик. Завязалась беседа, это в поездах бывает часто.
 Не так давно Николай схоронил жену, умершую в Ленинграде от голода. Горе настигло его уже после снятия блокады. Сейчас он возвращался от своей родной сестры из Берлина. В группе советских войск, стоявшей в Германии, у той служил муж. Николая позвали погостить и переключиться. Его сестра, до войны мечтавшая стать великой балериной, теперь учила вальсировать детей офицеров. Муж Юрий весь день марширует по плацу с солдатами, не скучать же ей дома! Галина была дамочкой деловитой. «Брат снова женится - все пригодится!» - думала она, набивая купе трофейным добром. Николай вез подаренные сестрой многочисленные отрезы и многопредметные сервизы. «Куда все это мне? Зачем?» - спрашивал мужик самого себя.
Федора оценила нового знакомого и пригласила к себе на Волгу. «И чем только она его взяла?» - удивлялись родственники. Ни рожи, ни кожи. Но родила она, не затягивая. И вот перед Федорой - ее младший сын - гадкий утенок, несуразный «Ботаник», вызывавший всеобщий смех. На лице - явные следы вырождения. Когда он говорил, из его рта вырывались булькающе-бессвязные звуки. Во все стороны разлетались слюни. Только мать знала, в чем тут дело. Огня между его родителями в том самом поезде не проскочило. Сердце Федоры оставалось верным однолюбом. Но это ей самой решать! Николай не пьет - не курит, к одиноким бабам не шастает! Такой же, как она!
Маленькую Федору воспитывали так, что ей все запрещалось. В строгости выросли все ее сверстники. Они исправно посещали выборы и демонстрации, смотрели военные парады, и не смели рассказывать сальные анекдоты о власть предержащих! Свято соблюдали десять заповедей. Не болтай! Не давай поцелуя до свадьбы! Сообщай обо всем «куда надо»! А куда надо? На память ей пришел предвоенный арест отца лучшей подруги. Его увезли? Что такого Федора сказала? Ну, сболтнула в школе, о чем тот шушукался с женой у себя дома! Пока они с чернявой Танькой душились маминой «Белой сиренью», бегали на танцы и кружились под бесконечную «Рио-Риту», за ним приехал черный ворон! Этого улыбчивого коммуниста она больше не видела. Впрочем, Федора позабыла обо всем, когда выскочила замуж и родила мальчика. Первый муж подошел к Федоре знакомиться после фильма. Пока она зарисовывала фасон платья Марики Рекк, Павел делал ей первое признание. Он был красавцем. Началась война. Муж погиб. А она снова вышла замуж.
Теперь семья ездила в Германию и к родным ее второго, и на могилу ее первого. Федора сдружилась с новой родственницей, Галиной. Сменила валик из волос на задорные кудри «Венчик мира», как у Марики Рекк в той самой картине! Она скинула поднадоевшее черное платье в горошек - такое элегантное! - и с урчанием завернулась в преподнесенный невесткой немецкий пан-бархат. Узорчатый, огурцами! У Гали отменный вкус! А та думала, как повезло ее брату. Правда, Федора совсем нехороша собой, но зато - настоящая хозяйка! Знала бы она, какие черти сидят в Федоре! До сих пор о новом браке брат и слышать не хотел. Раньше он целые дни слонялся по улицам столицы поверженного третьего Рейха, а по вечерам так же потерянно болтался по квартире. Теперь его отсюда - не выкуришь! Подкаблучник!
В немецкой столице ее семья обосновалась на улице Курфюрстендамм. Яркий свет падал на плюшевые диваны, пальмы в кадках, атласные портьеры и фарфоровые статуэтки. Первая жена Николая считала Галину страшной мещанкой. Почетное место в доме занимал трофейный баян - Галина мечтала, что Юрий станет ее аккомпаниатором. Группу советских войск расформировали и семья вернулась в Союз. Юрий аккомпанировал Гале долгие годы. А Федора поднимала сыновей, пока не стала старой. Второй ее муж умирать не собирался. Да она ему этого и не желала. Сомнения мучали саму Федору. Верно ли она поняла слова первого мужа? Ее сыновьям разрешалось все: громкая музыка, просмотр порно. Единственному внуку - ну, почти все. А ей самой? Когда и ей что-то разрешат?
Ночью Федоре приснился серый камень. Он нависал над ней пупырчатой поверхностью и зловеще покачивался. Лицо угробленного при ее участии коммуниста показывали ей во сне все чаще. Мужик алкал возмездия. Федора зажмуривала глаза и пыталась не думать ни о чем плохом. Но чувство вины не притуплялось. Перед отцом лучшей подруги, перед первым супругом, перед вторым сыном, которого Федора - так она считала - наградила недугом. Утром она отправилась на выставку, отстояла очередь и легла под камень. Он выглядел таким же увесистым, как в ее сне. Куда хватало глаз - простирался камень. Воображение старухи разыгралось не на шутку. На камне отчетливо проступило лицо сгинувшего по ее вине коммуниста. Федора заранее знала, что толстая веревка, удерживающая груз, оборвется именно над ней. Упав, камень раскололся, как орех. Он оказался полой фальшивкой из папье-маше. Сердце старухи разорвалось по-настоящему.