Иванов, Петров, Сийдорофф. часть 22

          Владимир с Мишкой резали доски для лестницы, ведущей на чердак. За последние полтора месяца Мишка вошёл во вкус и отремонтировал во дворе всё, что уже несколько лет разваливалось и просило ремонта. Даже штакетник у палисада привёл в порядок и покрасил зелёной краской. Теперь он решил сделать нормальную лестницу на второй этаж, как он теперь в разговоре называл чердак, и даже вырезал балясины на токарном станке в мастерской Клавиного отца.
          - Если Сонька в дом не пустит, буду жить на втором этаже, - говорил Мишка, - к зиме дверь с крышей утеплю и ничего… перекантуюсь.
          - А дом Соне принадлежит? – спросил Владимир.
          - Не… Сонька из Нелюбово. Это дом моих родителей.
          - Как она вас в дом может не пустить? Дом же ваш, – удивился Владимир.
          - Так она жена, и дети, опять же, есть. Ей мои друзья не нравятся, то, что они пьют, и я, опять же, с ними. А как не пить? Работы нет, денег нет. Чё делать-то? Ну, Колян самогон и гонит. Главное, самогон-то хороший! А вот тёща вредная попалась!  Сонька ещё ничего, терпеть можно… Она только под дудку своей мамаши пляшет.
          В этот момент хлопнула калитка, и во двор вплыла дородная женщина в цветастом ярком платье.  На голове у неё красовалась  отжившая положенный срок химка, а из-за спины выглядывала молодая женщина с ребёнком на руках. Женщина выкатила на Мишку тёмные с поволокой глаза и, уткнув руки в боки, открыла рот:
          - Ты смотри! Не сдох! Выжил! Я думала, труп найдём! Пол огорода, наверное, сожрал! Да ещё друзей-алкашей прикармливает! Вон ряхи-то нажрали!
          - Конкордия Петровна… - робко сказал Мишка.
          - Молчать!! – рявкнула тёща. – Говорить будешь, когда я разрешу! Бездельник! Пьяница!
          - Я не пью, - попытался вставить Мишка.
          - Молчать, сказала!
          - Здравствуйте, Конкордия…- начал Владимир.
          - Заткнись, собутыльник! Тебя не спрашивают! – повернулась к нему Мишкина тёща. – Я вас всех разгоню!
          - Михаил, не оправдывайтесь перед этой женщиной! Она ни нас, ни себя не слышит! – сказал Владимир. – Делайте своё дело, а она пусть пар выпустит!
          - Ты кто такой?! – тараном пошла на Владимира Конкордия Петровна. – А? Кто такой?! Ты ещё права тут будешь качать?!
          - А вы кто? – спокойно сказал Владимир. – Предъявите документы. Усадьба не ваша! Она принадлежит Михаилу. Чего вы здесь ор устроили?
          - Я его тёща!! – взвизгнула Конкордия Петровна. – У меня здесь дочь проживает!
          - Вот и ведите себя как вменяемая тёща, - сказал Владимир, - а дочь ваша, под вашим руководством, полтора месяца назад уехала, оставив своего мужа без крыши над головой.
          - Не зима! Не замёрз! – продолжала орать Конкордия. – Ему свежий воздух только на пользу пошёл!
          - Соня, - обратился Владимир к молодой женщине, - у вас право голоса есть? Вы считаете, правильно поступили? Ведь дом принадлежит Михаилу.
          - Да! Правильно сделала! – не дала сказать дочери мать. – А будет пить и тунеядничать, и ещё так сделает!
          - Это не очень хороший метод отучения от пьянства, - сказал нравоучительно Владимир Ильич. -  Михаил уже месяц не пьёт. А почему? Да потому, что у него есть дело и цель! Ему попросту некогда пить. Вот вы зашли во двор и даже не обратили внимания, что забор отремонтирован, во дворе чисто, огород в порядке, поленница сложена… Вы пришли с определённой целью, -  оскорбить и унизить человека, морально задавить его. Другой цели у вас не было! Но после вашего ора и издевательств любой запьёт.  А вы ещё, похоже, на Мишин дом замахнулись, - поделился своей догадкой Владимир и, отвернувшись от гостей, стал пилить очередную ступеньку.
          Мишка тоже отвернулся и взял в руки балясину.
          -  А она чё, может дом отобрать? – прошептал он.
          - При желании всё можно, - тихо ответил Владимир.
          Женщина картинно схватилась за сердце. Дочь, поставив полуторогодовалого ребёнка на ножки, подбежала к ней и усадила на крыльцо.
          - С сердцем что-то, - сказала Конкордия Петровна так, чтобы было слышно всем. – Сонечка, позови отца и дай мне таблетки. Воды дай! Плохо мне!
          -  Вода в ведре, - сказал Мишка, - а кружки нет, вы дом-то заперли. Соня, вон банка висит на заборе. Я из неё пью.
          Во двор вошёл худощавый мужчина, ведя за руку ещё одного ребёнка лет четырёх.
          - Вот таблетки, дорогая, - он сунул полиэтиленовый мешок в руки Конкордии Петровны. – А я слышу, замолкла, значит, таблетки пора нести. ЗдорОво, Миша!
          - Здравствуйте, Виктор Алексеевич, - пожал Михаил тестю руку.
Виктор Алексеевич стал с интересом рассматривать балясины и каркас лестницы.
          Старший мальчик, увидав отца, бросился к Михаилу:
          - Папаня!
          - Славка! – Михаил схватил малыша и стал  подбрасывать кверху.
          К ним ступая нетвёрдыми ножками по траве, потянулся второй ребёнок.
          - Папаня! – хмыкнула тёща. – Да какой он тебе отец, Славочка! У тебя нормального отца нет, и не было! Димочка, сладкий мой, иди к бабушке! Не ходи к этому извергу!
          Соня зачерпнула банкой из ведра воды и протянула матери.
          - Я не пью из одной банки с пьяницами и душегубцами! – гордо сказала та и не взяла у дочери банку.
          Посидев в одиночестве на крыльце дома, Конкордия заглянула за угол, где Михаил с Владимиром мастерили лестницу, а Виктор Алексеевич давал им советы, как дополнительно укрепить каркас и перила. Здесь же крутились ребятишки, бегая друг за другом с палочками.
          - Клуб по интересам нашли! – зло сказала она. – Виктор! Поехали домой! Я ни минуты здесь не останусь! Соня, собирай детей!
          - Мама, я останусь, - тихо сказала дочь, – и ребятишки по отцу соскучились.
          - Что?!! – взревела Конкордия Петровна. – Мать в таком состоянии! А ты… ты… Виктор, домой! Ноги моей здесь больше не будет!
          - Дорогая, беги в машину, я уже иду, - сказал Виктор Алексеевич, прибивая к каркасу доску.
          Мужики дружно работали минут двадцать, пока не взбесился  клаксон машины.
          - Пора вам, - сказал Миша,- как бы чего не вышло.
          - Ничего, - ответил тесть, - я её сейчас с ветерком прокачу. Остынет.
          Машина развернулась и, поднимая клубы сонной деревенской пыли, умчалась вдаль.
          - Ми-ишь, - вспомнила Соня, - а ключи от дома у мамы остались. Чего делать-то?
          - За машиной бежать, - буркнул Михаил. – Дверь ломать будем. Дома запасные ключи есть.
          - Дверь-то жалко, - приуныла Соня.
          - Лучше окно сломать. Потом восстановим, - предложил Владимир.
          - Да эти окна старые, не пластиковые, - успокоил всех Михаил, - сейчас штапики поддену и стекло выну.
          - А чего раньше так не сделал? – удивился Владимир.
          - Сначала лень было, потом с вами интересно стало, - усмехнулся Михаил. – А теперь у меня второй этаж в доме появился.

          Адольф целый день сидел и думал над своей будущей работой. Он сделал несколько набросков и решил сшить для Людмилы Михайловны корсет. Других способов быстрого изменения фигуры он пока не видел. Дело было непростое. Надо было найти косточки, которые держали бы тело в определённых рамках и не давали сминаться материалу гармошкой по бокам. Но где их взять? И из чего сделать?
          Люська притащила целый чемодан материалов для этого дела и сумку с окороком и колбасами. Адольф пытался отказаться от колбас, ссылаясь на то, что ещё корсет не готов и расплачиваться рано, но тут в Люськину защиту выступил Иосиф. Понюхав чесночную колбаску, он сказал, что лично найдёт для неё эти кости.
          Владимир подобрал диету и несколько упражнений для односельчанки, чтобы худела, и показал во дворе, как их надо правильно выполнять. Люська пугливо корячилась на снарядах, но Владимир уверял, что у неё всё получается прекрасно и грациозно и она на верном пути. И самое главное – надо меньше есть.  На эти слова Люська шмыгнула носом и, тоскливо посмотрев на тренера, кивнула головой.
          Вечером Иосиф притащил Адольфу проволоку, палочки, прутья и даже прут от сварочного аппарата. Адольф всё отверг, объяснив, что они должны быть лёгкими, гибкими, без острых краёв.
          - Тогда надо взять пластмассовую вешалку и  из неё напилить эти кости.
          - Сломаются, - усомнился Адольф.
          - Вешалка вешалке рознь, - сказал Иосиф и подал Ади хорошую качественную вешалку, на которой у него висели брюки. – От себя отрываю.
          - Вы гений, Иосиф! – воскликнул Ади.
          - Знаю, - самодовольно отозвался тот и откусил кусок колбасы.

          Вечером Владимир и Иосиф сидели на крыльце. Мимо них прошёл Адольф.
          - Ади, вы куда один собрались? – спросил Владимир.
          - Прогуляюсь по лесу, может грибы пособираю.
          - Вечер уже, какие грибы? - сказал Иосиф. – Скоро темнеть будет. Да и Клаву надо дождаться, что-то долго нет.
          - Ну, я тогда просто прогуляюсь, а вы Клаву ждите, - сказал Адольф и вышел за калитку.
          - Знаю я, зачем он пошёл, - прошептал Иосиф, - я вам ещё на прошлой неделе хотел рассказать, да всё как-то не получалось.
          - Что такое? – насторожился Владимир.
          - Извращенец он, - тихо сказал Иосиф. – Я у него на столе такое видел…
          И припав к уху Владимира, рассказал всё, что подсмотрел ненароком в то злополучное утро.
          - Прячет, наверное, свои игрушки в лесу. Что делать будем? Доиграется ведь, - вздохнув, сказал Иосиф.
          - До чего доиграется? – не понял Владимир.
          - Крышу снесёт или ещё чего-нибудь, - сказал Иосиф.
          - А чего ещё?
          - Чего, чего! Я же не врач! Откуда я знаю! – взорвался Иосиф. – Только я что-то плохо спать стал ночами.
          - Он один пока нас кормит, - задумчиво произнёс Владимир. – Женщины продуктами ему за работу платят. И потом, надо быть терпимее к недостаткам других. Будем пока молчать.
          - Ваша толерантность, Владимир, нас всех может погубить! – расстроился Иосиф.

(продолжение следует)