Кругосветка. Знакомство с судном

  Ледяным утром 8 ноября 2019 года, припорошённое снегом судно, скинуло с себя, разом, все путы и было осторожно оттянуто от причала портовыми буксирами. Два или три юрких пароходика, то тянули за канаты, то толкали в бок, как будто стараясь поставить на ноги огромное животное, после длительной болезни – ещё слабое. Таким манером, путь от причала судоремонтного завода до фарватера через КАД, занял около трёх часов. За ним, в открытом море, кораблики отстали и наш великан, почувствовав простор, стал давать ходу – всё быстрей и быстрей, к горизонту.
  Ходовые испытания длились 10 дней. Смысл этого мероприятия – проверка всех узлов, агрегатов, да и всего судна на работоспособность - качество выполненного ремонта. Выходили поздней осенью в штормовую, коварную Балтику, прошли около тысячи морских миль. Днём ходили в разных режимах, с разной скоростью, ночью становились на якорь. За эту декаду услышал грохот спускаемой якорной цепи больше раз, чем за предыдущую, да и, наверное, всю последующую жизнь. Петровские форты, маяки, необитаемые острова, волны, качка, ветер… Впервые попал так далеко в море, что нигде на горизонте не видел земли. Десять дней в открытом, штормовом море со всей спецификой судовой деятельности… Если бы походов больше не случилось это стало бы одним из самых ярких впечатлений жизни. Но, после кругосветного путешествия, описываемое глобальное событие поблекло и съёжилось до нескольких чёрно-белых строк.
  В то же время стали и мы, новички, обживать наш корабль и свои каюты. Длинные коридоры, переходы и этажи перестали казаться путанными. Привык к неровным полам. Точнее к наклонным – геометрия судна требует: обтекаемости, прочности, кубатуры, тоннажа и многого другого, требование же к горизонтальности полов, далеко не на первом месте, а кое в чем, наверное, противоречит основным, потому к их наклонности, особенно заметной в больших помещениях, тоже приходилось привыкать, но это так – между делом. Постепенно запомнил что на какой палубе и в каком коридоре находится: конференц-зал, кухня, прачка, бельевой и вещевой склады, библиотека, спортивная каюта, каюты должностных лиц, музей, холодильные камеры, бесчисленное количество иных помещений, входы-выходы, переходы…
  Кстати, палуба на судне – это не только то, где в кино, гуляют нарядные господа и дамы с зонтиками от солнца. Палуба – это некая относительно горизонтальная плоскость, разделяющая судно на «этажи». На суше был бы этаж – на судне палуба. Палубы неодинаковые по размеру – корпус судна расширяется снизу вверх, вместе с ним растёт и их площадь, с первой по четвертую – она  самая большая – главная: шкафуты, бак, полубак, вертолётная площадка, надстройка – всё на ней (именно по четвертой, в кино, гуляли бы дамы с зонтиками). Габариты судна: сто пятьдесят метров в длину и восемнадцать в ширину, по сути – размер четвертой палубы.
  Начиная с пятой, палубы в надстройке (это то, что возвышается над основным корпусом), потому они меньше. 
  Всего на нашем судне было восемь палуб, первая и вторая сугубо технические, посещаются только по служебной необходимости. Там находились холодильные камеры, цистерны для воды, различные склады, двигатели, опреснители, дизельгенераторы, насосы, механизмы, приборы и все прочее, что движет и жизнеобеспечивает судно. Царство стармеха (по морскому - Дед) и его проворных, грамотных помощников из ЭМС (электро-механической службы). К слову, во время ремонта и испытания судна все смотрели на старшего механика, как на индикатор: если стармех уволиться, на таком плавсредстве лучше не ходить. Но наш испытанный судьбой и морем Дед остался, вселяя надежду и во всех остальных, хотя хлопот ему хватило за время похода более чем… Так вот, служба ЭМС и занималась на первых двух этажах сердцем-двигателем судна и его агрегатами-органами.
  На седьмой палубе располагались рубка управления, узел связи и научные лаборатории. Восьмая - это открытое пространство, напоминающее большую смотровую площадку, которая венчает корабль. На ней возвышались антенны, сигнальные устройства, оптические приборы. Она использовалась экипажем для наблюдений и прогулок. Высота от киля до восьмой палубы – высота судна, составляет двадцать один метр.
  Жилые каюты располагались на третьей, четвертой, пятой и шестой палубах, причём считалось чем выше этаж тем престижнее (просторнее, лучше обзор, меньше народу, чище санузлы, ближе до кают-компании, меньше заливает…), но это не совсем так. Большинство кают «однокомнатные» двухместные, хотя были и «однокомнатные» одноместные и даже «двухкомнатные» одноместные, но тех было немного (предназначались для командования). Основной жилой фонд размещался на третьей и четвёртой палубе. На четвертой жилые помещения находились в надстройке, были чуть просторнее, иллюминаторы были большие и прямоугольные, напоминали обычные окна, перед ними находился ещё шкафут огороженный фальшбортом и только потом океан – как бы за балконом. За тонким круглым стеклом иллюминаторов третьей палубы сквозь корпус, сразу, без всяких переходов находился океан, ощущалась близость бездны, и хрупкость защитных преград, а в шторма возникало ощущение, будто находишься на подводной лодке.
  По оснащению все двухместные каюты одинаковы: по два иллюминатора с непрозрачными, фиксирующимися снизу шторками, уголок для личной гигиены с краном и раковиной, два платяных шкафа, стол для чаепития, диван возле него, стул или табурет и две кровати в два яруса.
  Кровати основательные, с ножного конца и с одной стороны ограничены стенками каюты,  с другой стороны у ног, боковой поверхностью платяного шкафа, с головы перегородкой, а сверху либо верхней койкой, либо потолком каюты – почти коробка (чтобы не слететь во время шторма). Оставшееся пространство, для прохода на койку и схода с нее, огорожено от вне плотной занавеской, отдельной для каждой кровати. Чтобы устроиться на такую кровать первого яруса – надо сесть немного наклонить голову, поджав ноги завалиться на спину, развернуться вдоль кровати и уже вытянувшись лечь. Для размещения на втором ярусе требовался определенный, более совершенный навык. У каждого изголовья светильник, рядышком полка для книг и личных вещей. Когда забираешься в такую «норку», задергиваешь занавеску, включаешь приглушенный свет, берёшь с полки книжку - осязаешь индивидуальное пространство и определенный уют. Под легкую качку и равномерную вибрацию двигателей спалось удивительно безмятежно.
  Столовая команды – самое большое общественное помещение, находилось так же на четвертой палубе. Здесь помимо приема пищи личным составом, проходили собрания команды, праздничные мероприятия, иногда дискотеки, конкурсы.
  Кают-компания прямо над столовой, «этажом» выше. Она поменьше, считается поютнее, есть пианино. Кают-компания традиционно, сакральное место, для командного состава судов. Отсюда к ней пиетет некоторых должностных лиц. Но попытки поддержания традиций на судне, где большая часть команды гражданские сухопутные новички превращались в фарс.
  За каждым членом экипажа, закреплялось определённое место - он мог принимать пищу только на нем. Если кого-то, по какой-то причине на приеме пищи нет (а это необычно), сразу понятно: кто не пришел, а если несколько раз подряд  не явился к столу – разбираются что случилось.
  Вертолётная площадка, в простонародии – вертолётка – плац корабля (четвертая палуба). Открытое пространство за надстройкой двадцать на восемнадцать метров. Официальные построения команды, митинги, гуляния проходили на ней. Использовалась так же в качестве арт-площадки.
  Описанное мною выше – лишь малая часть помещений и объектов, по сути, плавучего города.
  Два пятидесятитонных двигателя, мощностью шестнадцать тысяч лошадиных сил, при помощи двух гребных винтов диаметром по пять метров, могли разогнать железную громаду водоизмещением десять тысяч тонн и с осадкой более семи метров, до девятнадцати узлов, но шли, как правило, с «крейсерской» скоростью, около десяти.
  Объёма топливных баков хватило бы, чтоб пройти вокруг света без дозаправки - это уникальная характеристика.
  Шесть дизельгенераторов удовлетворяли огромные потребности в электричестве. На электричестве всё: аппаратура, приборы, батареи, плиты, холодильные камеры, кондиционеры… Отключение даже на короткое время, было бы катастрофой…
  Сталь корпуса защищала от напора льдов до метра толщиной…
  Опреснители давали несколько тонн воды в сутки – что очень важно в условиях долгого похода…
  Огромные холодильные камеры вмещали тонны продуктов...
  В общем, было предусмотрено всё, для возможности отправки экипажа из полторы сотни человек, в автономное плавание на девяносто суток.
  Заканчивая обзор, глазами пассажира, уникального судна отслужившего верой и правдой уже сорок шесть лет, хотелось бы сказать, что это сложнейший живой организм и если он прекратит свою жизнедеятельность даже на непродолжительное время – умрет навсегда.
  Живи долго "Адмирал Владимирский!"