Идеал

Чтобы её разглядеть он почти закрыл глаза, до того щурящиеся от яркого солнца. Он непременно
бы с ней познакомился, если бы ездил не на метро. Если бы её белоснежные волосы не так сияли.
Если бы не гордая осанка, прикрытая накинутой на плечи, черной и кожаной. Если бы идеальную
талию сжимало не красное, а серое и балахон. Если бы в аккуратной шпильке ноги были короче
или кривее. Да хотя бы не так уверенно и ровно цокали. Только большие солнечные и пакет в
руках отделяли её от идеала. « У нее маленькие некрасивые глаза» оправдал он свою
нерешительность.
Когда между ними осталось не более пяти метров. Идеал споткнулся – трудно быть красивой, с
такими тротуарами. Пакет неестественно дернулся, обронив какие-то папки. За ними повторила
кожаная. В попытке разозлиться и расстроится, идеал швырнул остатки пакета на пол, но услышав
искрений и громкий смех, сам захохотал.
Еще хихикая идеал, отряхивал и одевал кожанку, он восстановил содержимое пакета.
- Александр.
- Саша, — она опять заулыбалась. К несчастью глаза голубые большие красивые.
- Идём...те, — прервал он затянувшееся через ручку пакета рукопожатие.
Когда она вышла из какого-то офисного здания. Он начинал, есть, купленное в ларьке,
мороженное. Подойдя, она крепко взяла его руку с мороженным и жадно откусила кусок. «Ладонь
широковата и пальцы не очень длинные, хоть что-то» ухмыльнулся он про себя, а вслух:
- Вообще-то, я хотел съесть его сам и до твоего возвращения.
- Вообще-то, я люблю пломбир! – хитро улыбнулась она, показав язык.
Остаток дня они провели за руку на бесконечных улицах. Следующие в переписке, выбирая на
какой из неинтересных фильмов пойти. Затем долго обсуждали этот фильм, решив, что может с
театром повезет больше. И действительно повезло. Даже обрушившийся после теплый ливень не
помешал. Казалось чем больше мокли, тем более счастливыми становились. Их постоянное
общение, не частые, но желаемые встречи, постепенно превращались в роман.
- Ты можешь лизнуть свой локоть?
Она сразу потянулась к локтю, потом рассмеялась «Дурак!» и наиграно ударила его в грудь. Они
крепче переплели пальцы. Ранняя ночь была слишком теплой, и необычно тихой. И даже в
городском небе виднелись какие-то звезды. Отпустив её руку, он сделал несколько шагов с плитки
в траву. Расстелись куртку. Растянулся на ней, положив руки за голову, и уперся глазами в небо.
- Если не боишься отморозить попу, - жестом пригласил её рядом. Она, положив голову к нему на
грудь, прижалась рядом полубоком. Какое-то время они молчали: она гладила его живот, лицо,
грудь. Он то, открывая, то закрывая глаза, чему-то иногда улыбался, совершенно не понятно даже
для самого себя почему. Затем они говорили о чем-то теплом, близком, больном: детстве, семье,
отношениях.
- Твой самый необычный секс?
- Эмм... Как-то девушка сверху оказалась, а твой?
- Как-то оказалась сверху.
У её подъезда они задержались дольше и стояли ближе обычного. Крепко держась за руки, почти
в упор. Неловко отводя в сторону, когда глаза в глаза. Он мельком попытался поцеловать. Она
увернулась. Постепенно его попытки становились все настойчивее, её сопротивление очевидней.
- Мне с тобой хорошо, даже очень. И я тоже хочу, но...
- У тебя там муж и трое детей?
- Нет же, — его глаза, выражение, тело спросили больше, чем могли слова, — Просто, давай не будем
спешить.
Он кивнул в ответ, искренне улыбнувшись. Но уже не так громко смеялся, совсем не смотрел в
глаза, и паузы его ответов стали дольше. Ожидая свой автобус, он кипел желваками, тяжело сопя в
свои ладони. В автобусе он почти набрал сообщение со словами «Нужно», «не нужно», «зачем» и
«почему». Но удалив, отправил «Спасибо, спокойной ночи». Уперся в холодное стекло. И тихо
стучал в него своей головой, то ли сам, то ли из-за неровной дороги. С каждым ударом всё
уверенней зарекаясь, больше никогда не пытаться, захочет - сама.
Первую половину «Завтра» общение отсутствовало, вторую не клеилось. Устав, он спросил «Из-за
вчера?». Ожидаемое «Нет» его не успокоило, титанических усилий стоило ему узнать причину: ей
срочно нужно съехать, а быстро найти куда не выходит. Он тут же предложил к себе. Получив в
ответ тысячи, почему нельзя этого делать, по сути сводящиеся к необъяснимому «Ты меня
совершенно не знаешь» и «Не хочу спешить». Но крепость была вынуждена пасть, под угрозой,
что он будет караулить её у подъезда и силой перевезет к себе.
Через день её не бесконечные чемоданы были в его квартире. Он часто извинялся за неидеальный
идеальный порядок, по правде его съемная никогда не была так «вылизана». Она краснела,
успокаивая его, а на самом деле себя, что всё в порядке. Они распаковывали вещи, шутили,
смущались, смеялись. Но на расстоянии.
Разбирая посуду, случайное касание рук. Тут же совершено целенаправленные объятия, поцелуи.
В одно движение, легко он усадил её на стол. Её ноги тут же задушили его талию. После третьей
пуговицы он не выдержал и рванул остальные на её рубашке. С бюстом разобрался шустрее. От
вида идеальной груди он чуть растерялся, но руки были по уверенней: ремень, пуговица, молния,
внутрь. Он отпрыгнул от неё, как ожегшись.
- У тебя член?! – он замахнулся, но схватив первую попавшуюся вещь, превратил её в осколки на
полу. Она одной рукой собрала на груди рубашку, другой закрыла лицо и зарыдала, — ****ь. Саня,
Саня, — он вылетел из квартиры, спокойно хлопнув дверью.
Вернувшись через полчаса, он споткнулся об её чемодан в коридоре. Она, сидя на полу,
всхлипывала и упаковывала оставшиеся вещи в оставшиеся чемоданы. Очень виновато она
покосилась на него красивыми красно-голубыми глазами.
- Не знал чего тебе взять: пиво или цветы – купил обе, — она снова зарыдала, он уже по-другому.
Он положил на пол хризантемы и светлое, поднял с пола её и крепко обнял. Вдохнул белоснежные
пряди и нежно поцеловал затылок. Она, убрав ладони с лица, уткнулась носом в его шею.
- Хм, необычный секс, блин! – он глубоко и тяжело выдохнул, — Непросто, наверное, когда у твоей
девушки хер больше чем у тебя. Поживем, посмотрим.