Глава - 6. Иран. Первоначальные меры хомейнистов

            В этой  главе нужно будет не просто изложить информацию по тем практическим мерам, которые предпринимали хомейнисты в первые же годы установления своей власти, но и посмотреть на эти меры с точки зрения их объективной необходимости как для такой революции, какая произошла в Иране, так и для любой революции вообще.


     Давайте разделим все эти меры на шесть групп.

            1). К первой группе отнесём меры по обеспечению своего политического главенства в общем движении.

     Понятно, что такая задача стоит перед всякой политической силой, желающей претворить в действительность свои политические замыслы.

     Все мы знаем ленинские слова, что главным вопросом революции является вопрос о власти, и думаю, все понимают, что речь идёт не только о свержении прежней госвласти и провозглашения властью себя, но и об установлении фактического властного, руководящего положения в среде всех слоёв народа. Ведь во всякой революции могут быть (и как правило, есть) и другие политические силы, тоже желающие свержения прежней власти, но – в свою пользу.

     То есть мало отодвинуть прежнюю власть, нужно ещё отодвинуть притязания тех, кто шёл в этом деле вместе с тобой, но дальше желает идти не твоей, а своей собственной дорогой.

     Уже говорилось, что в иранской революции острые антишахские и антизападные настроения охватывали в той или иной части все классы и слои народа; соответственно этому и более или менее выраженных политических течений с разными взглядами на будущее переустройство общества было немало.

     Следовательно, для обеспечения своих целей хомейнистам было нужно сначала направить, насколько можно, большую часть этих различных течений в одно русло, закрепив право определять направление этого русла за собой, а после формального обретения государственной власти устранить эту дробность, эту самостоятельность других течений, или включив их в свой состав на условиях полного подчинения, или же принудительно подавив.

     По-крупному (если не считать мелких и мельчайших группок) таких конкурентных политических сил было три: сторонники классического капитализма западного образца и классической же буржуазной демократии; коммунистическая партия и сходные с ней по взглядам организации; крайняя радикальная, воинствующая часть мелкой буржуазии.

     Хомейнисты имели огромнейший авторитет, наработанный умелой антишахской и антиимпериалистической пропагандой (проводимой ими ещё с начала 60-х годов), - пропагандой, основанной на знании настроений народа и подаваемой языком, понятным и доступным народу. Однако они прекрасно понимали ту истину, что если дать своим политическим конкурентам хоть в какой-то мере властные рычаги, эти возможности могут быть (и будут) использованы ими на наработку собственного авторитета и на размывание авторитета хомейнистов. Вот почему уже имевшийся авторитет надо было подкрепить единовластием.

     Опираясь на этот огромный авторитет и свои политические структуры, хомейнисты поступили очень грамотно, - не пошли борьбой на всех этих конкурентов вместе взятых, а применили их в качестве подконтрольных временных союзников, привлекая в то же время одних против других, пользуясь противоречиями между ними.

     Это заняло целый ряд лет, до самого конца 80-х годов. Сначала все союзно шли за хомейнистами против шахского режима с предоставлением классическим буржуазным демократам некоторой видимости власти; затем – в опоре на левые силы подавление буржуазных демократов под предлогом их антинародной капиталистичности; потом – борьба против воинствующих партизанских группировок очень пёстрой, но очень радикальной ориентации в опоре на несогласную с таким радикализмом компартию; потом - разгром самих коммунистов и сочувствующих им, и наконец - окончательная зачистка сумбурного радикального партизанства.


            2). Ко второй группе отнесём меры по необходимому государственному строительству.

     Уверен, что среди читателей нет ни одного, кто не понимал бы важность первоначальных мер по созданию соответствующего государственного механизма. Государственный механизм – это инструмент, с помощью которого осуществляются все политические и экономические планы, и он не может быть любым, а только таким, каким можно осуществить именно эти планы. Строение государственного механизма, таким образом, зависит от политических целей власть имущей силы, и в революции прежнее его строение, сориентированное на прежние задачи, разумеется, никоим образом не подходит к задачам новым, - тем более, что в революции они не просто новые, а в корне новые, новые принципиально.

     Самым основным условием строительства такого государственного механизма является закрепление в нём властного положения ведущей политической и идеологической силы. Как часто можно слышать от полу-мелкобуржуазных балбесов нелепое мнение, что должна, мол, быть диктатура класса, а не диктатура партии. Как будто партия это не часть класса. Партия – это не просто часть класса, но самая качественная, самая сильная и самая организованная его часть. Как же можно отодвигать от руководства лучшую часть класса и отдавать всё дело в руки остальной, менее качественной его части? Другое дело (применительно, скажем, к революции пролетарской), что передовая часть класса должна руководить, не отрываясь от остального класса, не теряя тесных связей с ним и широко привлекая его к соучастию в общем деле переустройства жизни.

     Хомейнисты с самых первых своих шагов создали специальный орган, названный ими Исламский Революционный Совет (позже переформированный в Наблюдательный Совет), который подчинялся исключительно высшему составу хомейнистских идеологов, контролировал практическую работу правительства и влиял на необходимый подбор кадров для различных органов.

     Кроме того главным принципом иранской государственности стало верховенство самого Хомейни, обозначенное словом «рахбар». Рахбар не избирается народом обычным демократическим порядком, а выдвигается из своих рядов высшим хомейнистским духовенством. Органы избираемые (президент, парламент, премьер-мнистр) поставлены ниже, и никакие их решения не могут вступить в силу без утверждения рахбаром или Наблюдательным Советом.

     Недовольные классические буржуазные демократы Ирана и антихомейнистские политики вне Ирана категорически осуждают этот принцип, называя его фактом вопиющей антидемократичности или прикрытым сохранением монархии и, естественно, страдая от того, что оппозиция практически лишена возможности влиять на политическую линию через систему представительных органов. Однако для периода революционных преобразований такой принцип обязателен, - как видим, даже для революционных преобразований в рамках капитализма, не говоря уже о революции социалистической.

     Не та же буржуазно-демократическая природа говорит в тех наших «левых» (лучше сказать – «левеньких» или «левоватых»), которые выступают против главенствующего партийного руководства или против вождизма вообще? Не то же ли самое говорило и в троцкистских оппозиционерах, объявлявшим невыносимым и неприемлемым сталинский (так и хочется сказать – «рахбаровский») режим?

     Вообще так называемая свобода слова и свобода инакомыслия в ходе любой революции, конечно же, ограничивается. Она ограничивается не из-за какого-то принципиального неприятия или боязни иных мнений, но есть граница, которую переходить нельзя, - граница, до которой высказываемые чуждые мнения являются только мнениями, но сверх этой черты они уже становятся пропагандистским действием, приносящим немалый практический вред. Уровень этой границы зависит не только от характера и степени чуждости самих высказываний, но и от ситуации в обществе в данный момент. Право решения по этим вопросам и право устанавливать границу в сложном и пока неустойчивом революционном обществе должно быть централизовано, и оппозиционерам, болеющим «демократической несдержанностью», придётся в значительной степени прикусить языки.


            3). К третьей группе отнесём меры по созданию собственной силовой опоры.

     Речь идёт не вообще о силовых структурах государства. Разумеется, каждое государство должно иметь и армию, и органы внутренних дел, верные принципам этого государства. Речь идёт о некой дополнительной, особой, выделенной из прочих силовой структуре, подчиняющейся исключительно и непосредственно политическому и идеологическому центру. Это очень характерно для революционного времени, для любых революций.

     Троцкий с возмущением называл НКВД «личной дубиной Сталина». На самом же деле если бы этого не было, мы должны были бы выдвинуть Сталину большой, серьёзный упрёк.

     В самом начале овладения властью хомейнистами был создан так называемый Корпус Стражей Исламской Революции (нечто вроде ещё одной, специальной армии, но по значению стоящей выше обычной армии), численностью около 400 тысяч человек, набранный из наиболее преданных сторонников хомейнистской линии и занимающийся в том числе и борьбой с активными противниками хомейнистской власти.

     Есть люди, которые проводят здесь аналогию с гитлеровскими подразделениями «SS», но это неверно, - это говорят того же рода люди, которые так же проводят аналогию НКВД с гестапо. Сущность этих людишек мы знаем.


            4). К четвёртой группе отнесём меры по созданию надёжной и эффективной системы воздействия на народное сознание.

     В эту систему входят и работа СМИ, и надлежащая организация образования и воспитания, и придание желаемого направления развитию культуры.

     С самого начала установилась и поддерживается до сих пор монополия на СМИ, а попытки её подорвать резко подавляются.

     Было проведено очищение учебных заведений от чуждых взглядов прежнего состава (в том числе, естественно, и от коммунистических); в образовательные курсы внедрено обучение основам хомейнистской идеологии; и студенты, и школьники очень часто, почти регулярно, привлекаются к различным общественно-политическим мероприятиям.

     С самого начала хомейнисты повели серьёзную борьбу с «тлетворной», как они говорили, западной культурой. Разумеется, речь идёт не обо всей культуре западного мира и мира вообще. Иранская власть пытается отсечь от умов и душ иранцев лишь те её проявления, которые чужды и вредны целям хомейнистов.

     Большая роль в этом отводится мечетям, - традиционным местам большого сбора мусульман, где в проповедях не только внушаются основы нужного мировоззрения, но и толкуются в необходимом свете все события в Иране и в мире.


            5). К пятой группе отнесём меры по перестройке форм капиталистического хозяйствования.

     Во-первых, оставались ещё мешающие капитализму феодальные остатки; во-вторых, развитие капитализма при шахском режиме шло, как уже говорилось, обычным классическим путём, а значит – при огромной зависимости от империалистического капитала.

     Взявшие власть хомейнисты с самого начала установили полный контроль за нефтью – главнейшим и богатейшим экспортным товаром, провели некоторую национализацию в важных отраслях, приступили к аграрной реформе, монополизации внешних экономических связей и разработке пятилетних планов.

     Но здесь проявилась одна особенность, о которой нужно сказать. Очевидно, не совсем верно говорить о высокой степени монополии и национализации как обязательном условии противостояния империализму. Обязательным условием успешного противостояния является возможность централизованно направлять ход своей экономики и политики в нужную для себя сторону. Да, экономическая монополия и высокая степень национализации способствуют этому. Но ведь может быть ситуация, когда по каким-то причинам это неосуществимо в очень уж большой степени, но зато есть другой фактор, помогающий придать экономике и политике большую централизованность.

     На примере Ирана мы видим, что хомейнистская власть не подняла национализацию до очень больших процентов, не пустила аграрную реформу по пути широкой раздачи земель, не придала внешнеэкономическим связям характер строгой государственной монополии и не сделала пятилетние планы такими уж точными и строгими, как, например, было в советской экономической системе, - и тем не менее достаточно высокую степень централизованности управления хомейнисты получили. Это произошло благодаря полному использованию такого фактора как идеологическая централизация, пронизывающая всю общественную жизнь.

     Это лишний раз говорит нам, что нельзя к разным революциям в разных обществах подходить с одной шаблонной схемой. Что хорошо и возможно в одних условиях может оказаться плохим или невозможным в других условиях; но зато в других условиях могут найтись другие решения, ведущие к той же цели.


            6). К шестой группе отнесём меры социального характера.

     Никакая революция, - даже революция, осуществляемая частью капиталистического класса, - не может достичь желаемых ею целей, не опираясь на массовое движение низов и на сохранение их поддержки, насколько это возможно, и дальше. Кроме того иранская революция, как уже говорилось, хоть и велась под политическим руководством антиимпериалистической части капиталистической буржуазии, но её массовая движущая сила представляла собой блок, союз с очень широкими народными низами ввиду того, что антагонизм их с капиталистичностью ещё не был сколько-нибудь сильным.

     Так ли иначе, но в идеологию этой революции пришли снизу очень сильные желания социальной справедливости, которые хомейнисты также поддерживали в своих обещаниях и лозунгах. Конечно, в этих низовых желаниях была немалая доля известных мелкобуржуазных иллюзий, а в лозунгах хомейнистов – известный процент политического популизма, но тем не менее некоторые и, в общем-то, важные меры в этом направлении новое хомейнистское государство сделало.


               (Здесь я хотел бы чуть отвлечься и порассуждать на тему, в которой некоторые товарищи иногда путаются. «Маркс неправ, - говорят они, - когда утверждает, что государство это исключительно орган политического господства властного класса. Нет, государство необходимо и для организации обычного житейского управления делами общества, независимо от классовости.» Ошибка этих товарищей состоит в неправильном приписывании этой общесоциальной функции именно государству.
   
     Да, в нашей жизни эту функцию выполняет государство. Но почему? Потому, что в классовом обществе другого высшего правящего механизма, кроме государства, нет, - ну а раз нет, то общесоциальные задачи тоже должны войти в функцию этого органа классового господства.
 
      Так почему же некоторые товарищи допускают такой теоретический ляп – заявляют, что поскольку государство выполняет и общесоциальные функции, то значит его неправильно именовать органом именно классового господства, и, следовательно, нельзя говорить и об исчезновении его в будущем бесклассовом обществе, ведь там же тоже будут общесоциальные задачи?
   
     Государство (именно государство, как исторически возникший политический механизм) действительно является органом классового господства и в классовом обществе находится в руках лишь одного, - экономически господствующего, - класса. В бесклассовом обществе именно такой механизм политического господства, естественно, исчезает, и общесоциальную функцию будет исполнять какой-то другой общественный орган, с научной, марксистской точки зрения государством уже не являющийся. Но пока государство существует, оно выполняет все функции, связанные с жизнью общества, в том числе и общесоциальные, которые, кстати, оно  выполняет тоже с учётом интереса своего класса.)


            После победы революции 1979 года был создан специальный «Фонд обездоленных», накапливающий денежные средства в общегосударственном масштабе для помощи бедной части населения; проведено переселение бездомных в выделенные для этого дома; составлена программа массового строительства дешёвого жилья; в два раза повышены зарплаты рабочим и служащим; повышены закупочные цены в отношениях государства с так называемыми «самозанятыми» и расширена возможность льготных кредитов мелкой буржуазии; отменена плата за жильё, электроэнергию, отопление и общественный транспорт для малоимущих; введены государственные дотации на хлеб и овощи, благодаря чему держатся их низкие цены; началось очень широкое движение по ликвидации неграмотности; очень заметно ужесточились меры по подавлению расточительства и коррупции.

     Да, конечно, мы понимаем, что оставаясь в системе капитализма, невозможно полноценно и прочно решить социальные проблемы низов. Капитализм по самой природе своего позднего, развитого состояния не может работать иначе, кроме как достигая экономических положительностей с непременным порождением целого ряда сопутствующих отрицательностей, ложащихся большей частью именно на низы. Какой бы искренней ни была социальная политика правящей верхушки, она неизбежно будет то там, то тут подрываться и разрываться типичными пороками современного капиталистического хозяйствования – безработицей, инфляцией, проявлением периодической или хронической кризисности, нарастанием социального неравенства.


    (mvm88mvm@mail.ru)