Попытка третьего Завета

Композиция по книгам:
Б. Акунин. «Пелагия и красный петух»
Г.-Х. Андерсен. "Снежная королева"

1.
     Бог меняется, открылось вдруг Пелагии. Как и человечество, Он с веками взрослеет, мягчеет и мудреет. Отчего ветхозаветный Бог был так жесток? Почему его заботило лишь одно – достаточно ли истово поклоняются ему евреи? Разве это так важно? И отчего Он так чудесно меняется в Новом Завете?
     Должно быть, в те далекие времена Бог был молод, а по молодости бескомпромиссен и жесток. Он еще не научился терпимости и милосердию, явленным в Новом Завете. А если так, то можно надеяться, что вместо Нового Завета нам будет явлен Новейший, еще милосердней и просветленней. Ведь люди и общество так переменились за две тысячи лет!
     И она попыталась представить, каким станет Новейший Завет Господень. Ветхий был про то, что еврей должен хорошо относиться к другим евреям. Новый – про то, что всем людям следует любить друг друга… Славно было бы, если бы Новейший Завет дал людям надежду на счастье в этой жизни, а не исключительно после смерти, в Царствии Небесном. И еще…
Но тут Пелагия осеклась и дала себе укорот. Какой еще Новейший Завет? Ее ли это дело?.. Он поразил меня, сказав, что не знает, есть ли Бог или нет, «да это и неважно».

     – Что ж, если Бога нет, то человеку и свинствовать можно? Это раньше, в прежние времена Он был очень нужен, чтобы внушать людям Божий страх. Как в семье: пока ребенок малолетний, и сам хорошее от дурного отличить не может, родитель должен на него воздействовать страхом наказаний. Но за две тысячи человечество подросло, гнева Божьего бояться перестало, и теперь нужно по-другому…
     Хожу по земле, смотрю на людей и вижу, насколько они стали лучше, чем раньше. Разумнее, добрее, милосердней. Не совсем еще взрослые, но уже и не малолетки неразумные, как во времена Моисея или Иоанна Крестителя. Теперь надобен другой запвет меж Богом и людьми, совсем другой. Не оглядываться на грозного Вседержителя, а вслушиваться в собственную душу. Если совсем мало сил – люби самого себя, зато искренне и верно. Не изменяй себе. То есть, – не изменяй Богу, потому что Он – твое истинное «Я». Если будешь верен себе, то уже этим спасешься.

     – Строительство рая на земле – дело жестокое, без крови не обходится. Да и сами эти мысли, об устарелости прежнего Завета, – не сатанинское ли искушение, насланное мертвой пустыней?      
     Ты ошибаешься насчет людей, и ничего в них не понял. Они пока совсем несмышленыши, Без строгих пастырей им нельзя – погибнут. Клянусь, человек слабее и ниже, чем Ты думаешь! Он слаб и подл. Ты пришел слишком рано.

2.
     Тролль, злющий-презлющий, как сам дьявол, смастерил такое зеркало, в котором все доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, все же негодное и безобразное, напротив, так и бросалось в глаза и казалось еще хуже. Прекраснейшие пейзажи выглядели в нем шпинатом, а лучшие из людей – уродами.
     – Теперь только, – говорили ученики тролля, – можно увидеть весь мир и людей в их настоящем свете!
     Вдруг зеркало так перекосило, что оно вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось вдребезги. Миллионы, биллионы его осколков наделали, однако, несравненно больше вреда, чем само зеркало. Человек с таким осколком в глазу начинал все видеть навыворот или замечать в каждой вещи одно лишь дурное, так как каждый осколок сохранял свойства целого. Некоторым людям осколки попадали в самое сердце, и это было хуже всего.