Северные ленты или Метель в сочельник Ч. 3, гл. 3

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
КОРОЛЬ УМЕР. ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ!

Глава третья

Ольгин проснулся рано утром. Родители ещё спали, матери в этот день предстоял очередной визит в онкологический диспансер и районную поликлинику, в связи с этим, отец взял на работе отгул для того, чтобы пойти вместе с ней. Погода в Саратове не собиралась портиться, светило солнце, осадков не ожидалось, термометр показывал плюс 18 градусов. Надев летнюю футболку, джинсы «MONTANA», новенькие кроссовки, посмотревшись в зеркало, и оценив свой внешний вид как вполне презентабельный, Алексей поспешил на улицу. С собой им была взята еврейская кипа Крюкова, коробка для червей – незаменимый атрибут всех рыбаков, детская лопатка, да бензиновая зажигалка. Его путь лежал к остановке автобуса номер 16, маршрут которого проходил через Рокотовское кладбище, расположенное на самой окраине Заводского района, рядом с посёлком Заплатиновка.

Никаких приключений с ним по дороге не произошло, через сорок минут он уже шагал по старой не заасфальтированной дороге в сторону некрополя.  Это было одно из самых старых кладбищ Саратова, никто не знал точную дату и историю его появления, но оно было относительно благоустроенным, и даже считалось престижным. Здесь были похоронены родители Антона Сергеевича, Ольгин-старший периодически приезжал сюда, ухаживал за их захоронениями, иногда сын ездил с ним тоже, поэтому всё вокруг было для него более-менее знакомым. Его взгляд остановился на небольшом бревенчатом домике неподалёку от кладбищенских ворот, двери которого выделялась табличка с надписью крупными буквами: «РЕКВИЕМ» и чуть ниже более мелким шрифтом: «Первое саратовское частное агентство ритуальных услуг».

Прямо с порога ему в нос пахнуло свежей краской и  деревом, помещение оказалось почти полностью заставленным образцами гробов и венков. Перед ним сразу же возникла немного пухленькая, совсем ранняя девушка, одетая в строгий чёрный костюм.

- Здравствуйте, - поздоровался к ней Алексей, - мне необходима ваша помощь.
- У Вас кто-то умер?- в голосе сотрудницы послышалась деланная скорбь, - Наше агентство поможет подобрать гроб, место для захоронения, решит  организационные вопросы, все необходимые лицензии мы имеем. Пройдёмте со мной  и давайте  свидетельство о смерти.
- Да нет, слава Богу, все мои родные живы и здоровы, я по другому поводу, мне необходима информация.
- Какая информация? – его собеседница выгнула свои бровки дугой, - Конфиденциальные данные о наших клиентах мы не разглашаем.
- Вряд ли то, что меня интересует, можно считать  конфиденциальными данными, мне необходимо знать обо всех похороненных на этом кладбище за последние три-четыре дня, на каких участках находятся их могилы, и причины их смерти.
- Надо же, как много Вы хотите! - с чувством собственного превосходства юная особа осмотрела Ольгина с головы до ног, задержав свой взгляд на его кроссовках, стоивших кругленькую сумму, затем иронично спросила, - А Вам известно, что информация тоже может являться товаром?
- Эммочка, - послышалось позади Ольгина, - ну нельзя же быть такой эгоисткой, так не разговаривают с теми, кто обращается за помощью, то, что ты творишь просто недопустимо, надо же хоть немного соображать своей красивой головкой!

Всё превосходство Эммочки сразу же куда-то улетучилось, Алексей догадался, что это пришёл сам хозяин этого агентства. Он повернулся на голос и увидел уже начинающего лысеть мужчину лет шестидесяти, одетого в чёрный костюм-тройку с шикарным галстуком-бабочкой на шее, от которого за версту несло дорогим парфюмом.  Вся его внешность просто располагала к себе.

- Дядя Коля, я хотела как лучше для нашей фирмы! – попыталась оправдаться его подчинённая.
- Ничего себе, как лучше! Только посмотри на ситуацию здраво, к нам обратился приличный человек, а ты его отталкиваешь своим желанием вытянуть маленькую копейку себе на мороженое. Представь себе: потом кто-нибудь у него действительно умрёт, обратится ли он к нам в этом случае? Да никогда этого  не произойдёт, он  пойдёт к нашим конкурентам, куда-нибудь на Новое Елшанское, и мы потеряем клиента. Лучше иди на своё место, а я уж сам тут как-нибудь всё разрулю!
- Ну и ладно! – Эммочка, недовольно надув свои накрашенные губы, ушла в противоположную часть помещения, где находился небольшой столик, служивший ей рабочим местом, присела на стул и уткнулась в свежий номер журнала Burda - очень популярного среди всех женщин Советского Союза.
- Николай Николаевич Марчук,  директор этой организации, которая занимается такими скорбными делами как похороны и всем тем, что с этим связано, - представился её начальник, - а как Вас звать-величать?
- Алексей, - Ольгин пожал своему новому знакомому руку.
- Не обижайтесь на мою племянницу, она всего лишь год как окончила школу, моя сестра Софья попросила её куда-нибудь пристроить, и вот она тут со мной, надеюсь, со временем эта девочка научится общению с людьми, но мы немного отвлеклись, я слышал, о чём шёл ваш разговор.
- Тогда даже не представляю, что ещё к этому добавить. Могу лишь заверить, что я не сотрудник правоохранительных органов и не журналист, который ищет дешёвые сенсации, прошу, просто помогите для меня это очень важно!
- Помочь… - произнёс Марчук, растягивая каждое слово, - что же, пожалуй, я пойду Вам навстречу, хотя нахожу такую просьбу весьма странной.  Эмма, достань, пожалуйста, нашу похоронную ведомость, а Вы уж не обессудьте, подождите немного.

Пока его племянница искала необходимые документы, Алексей взял с подоконника рядом свежий номер «Литературки», его внимание в этой газете привлекла фотография Петра Лещенко и большая статья о нём, нельзя было сказать, что он так уж интересовался творчеством этого певца, просто знал, что оно  востребовано слушателями, особенно сейчас, на волне перестройки. «Хорошо было бы в каталогах «ВМТ» открыть новый раздел, под условным названием «Забытое Ретро», - подумал Ольгин – Лещенко, Козин, Вертинский, Баянова и тому подобное - всё это имело бы спрос, жаль, с таким аудиоматериалом у нас проблемно!».

- Интересуетесь Петром Лещенко? – поинтересовался Марчук, глядя на него, - Это очень удивительно.
- Ничего удивительного, я работаю в студии звукозаписи.
- А я довольно-таки известный коллекционер, музыкальный и не только, помимо этого похоронного агентства владею двумя антикварными магазинами в Саратове, дома у меня имеется коллекция старинных икон и собрание редких граммофонных пластинок в отличном состоянии.  Достались они мне несколько лет тому назад чисто случайно, прежний их владелец помер, а его сынуля оказался лохом, я ему по ушам проехал, сказал, что это просто бесполезный хлам, подпоил водочкой, остальное было делом техники, он мне всё отдал даром. А у Вас, случайно, нет таких знакомых старичков и старушек, которые готовятся к встрече с Создателем?
- Нет, - Алексей покачал головой и, как бы, между прочим, произнёс, - зато у меня есть оригинальная коллекция записей Николая Гавриловича Рышкова. Мне она тоже даром досталась.
- Вы шутите, как сказал бы великий Станиславский: Не верю!
- Нисколько не шучу, одного Северного у меня больше ста концертов.
- Неужели?! А возможно ли  это у Вас переписать?
- Конечно, возможно, - Ольгин почувствовал, что нашёл слабое место в душе Николая Николаевича, - всё упирается в наличие свободного времени.

Пока они разговаривали, подошла Эммочка с большой амбарной тетрадью, похожей на ту, в которой у Алексея дома был каталог записей.

- Вот то, что Вы просили! – сказала она.
- Молодец, милая, ведь можешь же работать, когда захочешь! – похвалил её Марчук.
- Работают пусть лошади в поле, а я через годик уеду от Вас в Германию к папочке, мне этот «Совок» уже по горлышко стоит! – отвечала Эмма, дёрнув плечиком.
- Ох уж эта молодёжь! – грустно вздохнул её дядя и снова вернулся к прежнему разговору с Алексеем, - Хорошо, сделаем так, всех похороненных за последние дни не назову, это долго, просто скажите более конкретно, кого Вы ищете?
- Мне необходимо найти свежую могилу ребёнка или юной девушки-девственницы, желательно, чтобы их смерть не носила естественного характера.

Ни один нерв не дрогнул на лице Николая Николаевича, когда Ольгин ему это сказал, он просто раскрыл тетрадь в самом её конце и прочитал вслух так, чтобы было хорошо слышно:

- Петя Скобелев. Родился  2 апреля 1985 года, умер 17 мая 1991 года. Причина смерти – утопление аспирационного типа. Похороны 21 мая,  сегодня. Участок кладбища под номером 57. Это то, что Вам нужно?
- Да, именно то!
- Рад, что смог помочь, вот, возьмите, - Марчук протянул визитку, - пожалуйста, позвоните мне, я очень хочу переписать у Вас Аркадия Северного, за ценой не постою!
- Позвоню, обещаю! – отвечал Алексей, пожав на прощание его руку.

Участок под номером 57 был в самом центре погоста, церемония похорон уже завершилась, и все горюющие направлялись к автобусу, который должен был их увезти туда, где жил умерший, на поминки. Ольгин встал напротив могилы и попытался изобразить скорбящее выражение лица, наблюдая за удаляющимися людьми. Как только последний человек скрылся из поля его зрения, он достал  коробку, нагнулся, немного раздвинул венки с траурными лентами и с помощью лопатки быстро наполнил её доверху свежей влажной землёй, в спешке захватив несколько больших красных червей – выползков. Дело было сделано, бросив прощальный взгляд на место упокоения Пети Скобелева, Ольгин поспешил как можно скорее покинуть кладбище, в небольшом лесочке, недалеко от автобусной остановки им без сожаления была сожжена кипа Крюкова, а её пепел тщательно смешан с только что добытой землёй. Его сердце было преисполнено чувством гордости от проделанной работы, с торжествующим настроем он  возвращался домой, совершенно не обращая внимания на кавказцев, которые, как и вчера сидели во дворе, пили вино, слушали музыку и вели разговоры за жизнь.

- Эй, - вдруг донеслось до него, когда он уже стоял у своего подъезда, - Подойди к нам!

Это был муж Тамары, вся интонация его голоса говорила о том, что никакие возражения на это требование  во внимание приняты  не будут.

- Я к тебе обращаюсь, - повторил он, шевеля своими усами, - подойди!

Стиснув зубы от нервного напряжения, Ольгин развернулся и пошёл прямо к месту застолья сыновей гор, их было пятеро. Позвавший его сидел в середине, рядом с ним расположился отец тех самых двух близнецов, которые терроризировали Дениса, он смотрел по сторонам с хитрой улыбкой,  остальные трое пристально сверлили Алексея своим тяжёлым взглядом и молчали.

- Будь нашим гостем, – предводитель этой братии указал на свободный стул, - меня зовут Сардар, этот, зубастый - мой младший брат Илмаз, а эти трое джигитов – друзья детства, они мне тоже как братья, мы все выросли на одной улице в Баку. Тебя, я слышал, Алексеем зовут?
- Да, совершенно верно.
- Моя жена мне рассказывала о тебе, давай выпьем за знакомство, – Сардар пододвинул  гранёный стакан, наполненный почти до краёв розовым вином, - это наш, кавказский розлив, можешь пить его смело.
- Я очень ценю Ваше внимание, - ответил ему Ольгин, тщательно подбирая слова, - но, дело в том, что я не пью.
- Ты хочешь меня обидеть?! – лицо угощавшего стало мрачным, - Не надо, дорогой, не делай этого, у меня испортится настроение на весь сегодняшний день!

Алексей осушил стакан залпом, к его удивлению вино оказалось очень приятным на вкус, не кислым и совсем не спиртуозным. Видя, как быстро оно было выпито, присутствующие издали одобрительные возгласы, а Сардар протянул ему половинку сочного абрикоса.

- Самые первые фрукты в этом году из наших садов с подножья гор, их привезли сюда буквально вчера и только для нас, - похвастался он.
- А ведь ты, приятель, не похож на гяура, - вмешался в их разговор Илмаз, - у тебя не тот разрез глаз и цвет кожи другой. Кто ты?
- Я татарин, - коротко ответил Алексей.
- Ну, значит наш человек, теперь понятно, почему ты не пьёшь, - с этими словами Сардар поправил кепку на своей голове, - мы ведь на самом деле тоже почти не выпиваем у себя на Родине.
- А здесь нас никто не видит! –  добавил его младший брат и тут же спросил, - Мечеть посещаешь?

Задав этот вопрос, он встал, подошёл к кустику и справил малую нужду, с довольной улыбкой наблюдая, как на него таращатся шокированные прохожие.

- Раз в месяц посещаю, - соврал Ольгин, так как на самом деле не был в мечети ни разу в жизни.
- Надо чаще, - Илмаз покачал головой, - включай своё религиозное и национальное самосознание.
- Прекрати свои расспросы, – остановил его Сардар, - это к делу не относится. А ты, лучше объясни, почему твой отец вчера вечером жаловался на нас в милицию, нам необходимо это понять!
Алексей оцепенел от ужаса, ему хотелось вскочить и бежать скорее к себе домой, так же, как когда-то в детстве бегал от мальчишек из соседнего микрорайона. Кавказец угадал ход его мыслей.
- Ну что молчишь, язык проглотил? – осведомился он, наливая ему новый стакан вина, - Выпей и говори, не бойся, мы тебя не съедим!
- Моя мать, - начал Ольгин, снова выпив до дна, - она тяжелобольная, и вечерний шум мешает ей спать.
- Да, мать – это святое, - согласился его собеседник.

Он достал из кармана своей куртки пачку сигарет, ловким движением извлёк одну из них, закурил, затем продолжил:

- Понимаешь, мы приехали сюда всерьёз и надолго, не думай, что всё это произошло спонтанно, на наш приезд было дано добро с самого верха, самыми высокими людьми. Я и мой брат - мы будем здесь торговать цветами, другие мои товарищи откроют в  кафе и рестораны, спортивные залы и парикмахерские, наведут порядок на местных рынках, внедрят своих людей в органы милиции. Местные людишки, не способные обеспечить сами себе достойную жизнь, отправятся куда-нибудь за сто первый километр, ковыряться в  навозе, красить заборы и пить водку, а мы займём их квартиры, заберём их машины, будем иметь их женщин. Многие, очень многие из них будут сами по доброй воле содействовать нам в этом.
- Что-то сомневаюсь я, что будут, - заметил Ольгин, уже собственноручно взяв бутылку и налив себе третий стакан.
- Ещё как будут, и знаешь, почему? Потому, что они разобщены. Вот мы, в отличие от них, всегда держимся друг за друга, почитаем своих родителей, свою историю, культуру, язык и религию, наша сила в единстве, а у гяуров этого нет. Если только кто-нибудь из них, я уж не говорю, о том, что заденет, хотя бы повысит голос на кого-нибудь из наших, мы соберёмся, и отделаем его так, что мало не покажется. А вот если, наоборот, кто-то из них не понравится нам – никто из его соплеменников, на помощь к нему не придёт, скажут, так ему и надо, сам виноват,  спровоцировал. Их зависть друг к другу, а также страх сослужат нам хорошую службу, этот город будет нашим, так же, как  уже стал этот двор и дом, ничто и никто не сможет нам помешать! 

Закончив свою речь, оратор затушил сигарету и включил на полную громкость магнитофон. Из динамиков донеслись гитарные аккорды и пение какого-то молодого человека на азербайджанском языке. Отыграла первая песня, вторая, за ней последовала третья, «Доля воровская» уже на русском. Ольгину она была знакома в исполнении Гриши Диманта.

- А мне нравится, как поёт ваш земляк! – сказал он, снова при этом соврав.

Исполнение непонятных ему песен, а также блатного произведения с южным колоритом его нисколько не зацепило, но, конечно же, заявить об этом вслух перед этой компанией было бы равносильно самоубийству.

- Ну, разве может кому-то не нравиться, как поёт Айдынчик?! Я не встречал ни одного такого, уверен, и твоему отцу с матерью наш соловей тоже понравится со временем, просто вчера вечером они не расслушали его, как следует, возможно, потому, что устали после тяжёлого дня, вот и позвонили туда, куда не надо. Ладно, друг, закроем эту тему, - Сардар встал со стула, - Братья мои, слушайте то, что я вам скажу!  Вы все знаете, какие у меня замечательные жена и дочь, для меня они – самое дорогое, что есть на этом свете.
- Кончено знаем, - подал голос уже изрядно захмелевший Илмаз, - моя Гюнель, кстати, тоже красавица, и сыновья – что надо!
- Посмотрите, сейчас рядом с нами находится Алёша, - продолжал его брат, - Некоторое время тому назад он не дал моей жене и дочери промокнуть под дождём, помог донести чемодан. Они ему очень благодарны за этот поступок, благодарен так же и я, отныне этот человек, а также его отец и мать могут приходить сюда в любое время и обращаться за помощью не только ко мне, но и ко всем вам. Это понятно?
- Понятней и быть не может! – последовал ответ.
- Ну и хорошо, вот, передашь это от нас своей матери, пусть кушает витамины и выздоравливает, – сказав это, главный торговец цветами протянул Ольгину пакет с абрикосами, - а теперь иди, тебя, наверно, уже заждались!

Через пять минут Алексей был дома, в коридоре его встретили родители, на их лицах была написана тревога.

- Мы видели из окна, как ты сидел за столом, и очень волновались, - сказал отец, - тебя спрашивали по поводу моего звонка в милицию?
- Да, папа, но угроз  не было. Более того, поговорили мы очень мило, они даже абрикосами нас угостили -  и сын поведал о том, что происходило во дворе со всеми подробностями.
- Ведут себя прямо как гитлеровские оккупанты, - с ненавистью в голосе произнёс Антон Сергеевич, выслушав его рассказ, - совсем оборзели от безнаказанности. Я, сынок, звонил сегодня Щукину.
- И что он сказал, Мамедова уберут, с этими разберутся?
- Он сказал, что ничем помочь не может, посоветовал не обращать на них внимания.
- Значит, Сардар не блефовал, когда говорил, что они имеют покровителей на самом верху, раз даже Щукин предпочёл умыть руки, - грустно сказал Алексей.

Он открыл рот, чтобы ещё что-то сказать, но в эту секунду раздался пронзительный женский крик на лестнице, все узнали голос Надежды Васюковой. Затем послышался топот чьих-то ног, хлопанье входной двери, громкая нецензурная брань, и, наконец, всё стихло. Ольгины, будучи в шоке,  переглянулись между собой.

- Не помог Владимир Юрьевич, помогут другие, на нём свет клином не сошёлся, – произнёс Антон Сергеевич, выдержав небольшую паузу, для того, чтобы убедиться в том, что за дверью их квартиры больше ничего не происходит, - а сейчас нам всем необходимо успокоиться. Пойдём, Алёша,  отобедаем, мы с мамой недавно вернулись, и нам есть что тебе рассказать.