Пёстрые узоры в синих размывах

Оглавление
1_Новый возраст, старые вопросы
2_Изгой
3_Идеалист
4_Баскетбольное кольцо






I
Новый возраст, старые вопросы
 
- Что купить тебе на День рождения, мы как раз пойдём покупать тебе одежду на шестой класс, раз из младшешкольной ты так неожиданно выросла?
- Я хочу что-нибудь тёплое, чтобы можно было всегда обнять, даже в школе.
- Мягкую игрушку? - задала встречный вопрос мать.
- Да вот нет, в том-то и дело, я знаю, что нужно, но точно не могу определить, что. Игрушки меня не интересуют, они не дают уверенности... - но Лейла так и не смогла определить.
- Может, тебе фэнтези книжку из новинок купить? - последнее время Лейла собирала в альбом страшилки, коллекционировала рисунки в жанре ужасы.
- Возьмём жилет, юбку, свитер, тряпочный ранец, и вот этого зайца у кассы для тебя.
Лейла вышла из кабинки.
Вся одежда в синих тонах.
- Как-то мрачно.
- Скорее меланхолично. - ответила Лейла.
- Синий чулок.
- Нет, не обыденно, надо подумать.
- Так идём?
- Да, мне всё подходит.
Мы подчас не замечаем многого вокруг, а учёные определили значение синего: оно безгранично. Названный цвет ассоциируется с полётом мыслей, со свободой, самораскрытием. Продолжительное погружение в синий цвет вызывает ощущение парения, отвлечения от мира. Однако секрет перед Вами: постоянное хождение человека вкруг синих гамм приводит его как бы к наркотическому эффекту, отсутствию связи с действительностью, позже вызывая меланхолию.
По дороге домой, они вышли из эконом-центра, мамины сапоги отбивали такт по мостовой.
Они проходили мимо парка, и сердце Лейлы билось учащённо и трепетало при каждом повороте, к которому она прибегала быстрее матери. Временами у неё даже начиналась аритмия, она останавливалась - такие ощущения у неё были впервые.
Герои зашли в парк.
Деревья казались большими лохматыми буграми сизого цвета, создавалось ощущение, что чудовища, маскирующиеся под пышным покрывалом, скинут с себя листву, разогнутся, поведут уставшими от недвижимости плечами и пойдут по засыпанной гравием дорожке. На аккуратном проходе лежали грязные клочки салфеток, копейка, сигареты, стаканчик из-под мороженого в голубо-розово-белую полоску. Изящная, дьявольски чёрная оградка отделяла куцый бульвар от шумной городской жизни. Стрелами проносились машины, мигали вывески магазинов, сделанные из вспыхивающих огней: шиномонтаж, мойка, деревья, листва, гостиница, деревья, салон вечерних платьев, деревья, листва, чёрная оградка, стройка, ресторан.
В руках девочка беспристанно сжимала, гладила худого мягкого фиолетового зайца, который был так похож на подростка. Длинные части тела болтались из стороны в сторону, августовский ветер трепал мягкий, тоненький плющ.
Нельзя пройти мимо учёбы и обойти склонности Лейлы в предметах. Не прочитав ни одной книги, не проплакав ни над одной слащавой мелодрамой, Лейла стремилась к идеологии, за лето в её голове сгенерировались разные идеи, непрочные удалялись, так что в игрушке-мозге, сшитой из различных идейных течений, то возникали неверные швы, то кололи иголки горькой правды, усвоенной со временем, то по игольнице расползались зашитые намётки.
- Тяжело, идём слишком быстро... Парни выходят из допустимых рамок, бросают вызов, делаются хулиганами, нарушают запреты. Важно ли это? Ведь теряют многое: учёбу, доверительное отношение учителей, наконец, возможность в будущем найти интересную работу. Мои одноклассницы посвящают так много времени бижутерии, а ведь, кажется, главное в жизни человека то, чему он отдаёт своё время. Неужели и мне стоит прыгать в омут ради этих стекляшек? Они смеются друг над другом из-за некрасивых нарядов, год - и сверстники начнут ходить на свидания. Невозможно успеть и там, и здесь. Когда вопрос станет ребром и пожертвовать придётся чем-то одним, что же я выберу?
- Должно быть, смысл жизни это и есть что-то неземное, то, что не может существовать; стоящий человек и определяется вопросом: верит ли он в чудо. Самое лучшее, это когда человек верит во что-то невыразимо хорошее, верит, не видя, - и так всю жизнь. Тебе не говорят, существует ли оно, или нет, ты просто веришь. И делаешь всё, чтобы стать лучше.
Эта теория была главная идеология Ли.
Говорят, переходный возраст начинается в двенадцать, четырнадцать, а у тебя он начался в девять! Говорят – они ведь врут, и даже взрослые, знакомые, и даже в авторитетных книжках под компетентной редакцией! С рождения человек уже личность, он не меняется, это уже состоявшийся мир, который невозможно вытеснить или исправить.
И вот, наконец, после лета трепетного ожидания он - первый день в новой школе! Возможность испробовать свои психологические теории не должна пропасть. Она стоит на торжественной линейке, ещё не исполнившая ни одного пункта из своего плана. Залезть на школьный ограждённый чердак, подняться на крышу, встретиться с нечистью на Хеллоуин, сыграть на школьном позднем рождественском спектакле (спасибо хотя бы за то, что у неё в школе старшеклассники и маленькие хотя бы на словах имели в театральной студии равные права, по словам классной дамы всё зависело от таланта и обаяния, на деле же, от наглости и меры отсутствия стыда). Но несмотря на то, что все школьные годы ты простояла в сторонке одна, всё ведь к лучшему? С юных дней ты не имела ни одного друга, но всё ведь прекрасно, не правда ли? Всё просто замечательно! До боли, до эйфории, до искорок в глазах? Мама и бабушка говорят, что ты очень успешная, лучше других. Так тебе обещают единственные люди, с которыми ты общаешься. А никому и дела нет. Все заняты, толпа, большой город. Психологи? - их в школе даже два. Но родственники забаррикадировались, они к ним тебя не пустят. А сами врачи душевной скорби к тебе не повернутся: молчишь – и дела нет. Но это пустяки, ведь я люблю жизнь, какой бы она ни была! И даже смерть...- в этом прекрасном, очаровывающем мире – лишь головокружительный полёт празника, блаженства, пусть и убивающей силы. Определённо, Лейла ожидала от этого года чего-то волшебного, чуда.
 
II
Изгой

<<Я должна обмануть их и понравиться, стать первой. Мои миры никто не знает. Этот свет, эта чистота, досели неизвестная, должны выйти наружу. Ещё никто не знает, как светлы и прекрасны могут быть слёзы… Мир слишком груб, в нём не выживет настоящая красота, не свершится сверъестественное. Всю школьную жизнь меня забивали эти наглые лица, в школьном спектакле мне доставалась одна реплика, мои троишные сочинения никогда не зачитывались учителем, только если в насмешку. Мною никогда не любовались, хотя <<каждый имеет право на признание>>.>>.
- Сейчас мы посмотрим, что Вы помните после лета. Лейла, выходи – сказала учительница.
- У неё колготки рваные, смотри, смотри.
- Да ещё и сползли!
Лейла залилась краской, сосредоточив внимание на стрелках.
- Чего мнёшься, всё равно “два” получишь!
- Интересно, мне вообще дадут пройти по проходу между партами? - задумалась девочка.
- Чего ты задумалась, иди, - настойчиво сказала учительница.
Лейла получила “два”.
- Я понимаю, если бы кто-нибудь другой, но здесь это уже диагноз.
- Да она глупая, как свинота, как корова. Смотри, уставилась как животное. 
- Она вообще ничего не соображает. Животное!
Учительница делала вид, как будто ничего не замечает.
Был обычный день, обычный урок физкультуры, но совсем необычный для Лейлы, у которой стенал бок и размывалось пространство перед глазами, а взгляд был затуманен. Она сидела на скамейке для освобождённых, а ребята играли в её любимый баскетбол. Кто-то попал в неё мячом, школьники захохотали.
- Смотрите, Лейонка объелась грязью, – мяч ударил прямо в шею Лейлы – глисты сейчас пойдут.
- Да червяков объелась, точно. - заметила самая прославленная дева, светило женской группировки класса.
И в этот момент что-то новое, чарующее включилось в высокой, костлявой девушке не Лейонке, а Ли. Она как в беспамятном бреду, как в очаровательном безбрежном пространстве пошла к стене баскетбольного зала, к вогнутой дуге, занавешенной сеткой. Лейла вошла в углубление и исчезла. Она вернулась, где-то в середине дня, такая же, как прежде, только задумчивая.
Школьники столпились у кабинета, они так пихались, что поток вытеснил Лейлу и она зашла в комнату последней. Тогда девочка не смогла сесть, ведь почти все парты, кроме последней, принесённой извне с неизвестной целью, явно лишней, были заняты. Лейла не хотела садится с мальчиком из-за нежелания быть осмеянной, но теперь, приличия не имели значения:
- Можно я сяду с тобой?
- Вот парта со второго ряда, совсем свободна, - сказал с кривой усмешкой паренёк, указывая на парту, рядом с которой красовались два увесистых портфеля.
Вспыхнув и разозлившись Лейла подошла сзади к спинкам стула двух играющих ребят. Слегка истерическим голосом она произнесла:
- Уступите мне место.
- С чего это, … - одноклассник отвесил тяжёлое, как гиря, с оттяжкой ругательство.
- Это она всё к тебе липнет – оттчеканил второй.
Лейла лишь залилась краской, она не хотела этого, не понимала, почему так. Под общий гогот она села одна на неуместную парту и закрыла лицо руками. Косматая чёлка падала ей на лоб, на глаза и закрывала две маленькие блестящие капельки. Ли объяла себя себя руками, пот прошибал, и было тошно и душно.
Урок начался, и учитель произнёс: “Назовите главные места добычи полезных ископаемых, меня интересует руда. Не подглядывайте в учебник и атлас”. Он спросил несколько человек, поговорил о отраслях специализации разных городов, перевёл разговор на другую тему. Потом преподователь упомянул о земной коре и остановил взгляд на Лейле. По его лицу пробежала недовольная гримасса, как будто девочка схитрила и заняла место, удобное для того, чтобы заниматься своими делами.
- Расскажи о строение земной коры. Первый слой - …
Ли разгневалась, ведь он не задавал этого учить, а она не помнила из прошлого занятия ничего, да и не собиралась помнить те вещи, о которых этот учитель говорил проглатывая слова так, что многое всегда оставалось непонятным, и казалось, будто преподаватель ставил цель не научить, а рассказать, как ему удобно, и неважно, поймёт ли кто-нибудь или нет.
- Ну, ну, говори, вставай – говорил руководитель строгим и пронзительным голосом, показывая, что его терпение на пределе, да и нельзя быть такой глупой. Да, и, конечно, он накричал на неё после, и возмутился, и сказал, что <<ну, как это не знаю...отвечай на Мой вопрос, я тебе говорю>>. Всё это было с повышением интонации, так что Лейла опять промолчала, и вновь прогрустила целый вечер, вместо того, чтобы, как не смешно это кажется, позаниматься и изучить что-нибудь новое и интересное.
Ли, еле видная за большим подносом, как бы боком шла к скамейке. Она сутулилась и опускала голову, чтобы быть ещё незаметней.
Директор сидела за столом учителей в столовой.
- А Вы знаете, эти родители сильно вмешиваются, хотят слишком много знать. Ну, Вы понимаете, это как бы ключ от тайного сейфа, - директор говорила даже слишком громко, пользуясь безграничной властью и безволием окружающих, которые не могут воспротивиться и ответить. Повара и те заискивали, с черезмерной расторопностью бегали услуживая, произносили слова тише и слаще.
- Уже третий раз за год меняет школу, представляете? Третий за год - представьте себе, в семиклассника кинули снежком - он несколько дней не приходит. Ребята думают, почему?

III
Идеалист

И синие узоры в голубых размывах - это именно то предобморочное состояние тошноты, когда ты за гранью. За гранью реальности.
Был уже октябрь, то есть именно то время, когда ещё тепло и мягко, но солнце уже не жаркое, свет тускл, ветерок прохладен. Листья опадали огромными кучами, охапками. Выходя из школы, Лейла приостановилась на крыльце. Огромные деревянные качели смотрели на неё, приглашая подойти. По коже, в области ног, побежали мурашки от внезапно налетевшего ветерка. Лейла подбежала к одному из небольших платанов, её знобило. Она прислонилась к дереву тонкими, бледными, белыми руками и закрыла глаза, словно чувствуя с каждым дыханием, как по стволу устремляется вверх живительная влага.
Ли села на качели. С каждым взмахом она попадала в точку невесомости, одновременно видя всю площадку у школы: кустик чубушника, жёлто-голубую горку, буки, скамейку. Мраморная кожа тонкой плёнкой обтягивала мясо, блестящим инеем холодила ушедшее лето.
- Дырявая игрушка в песочнице так похожа на распотрошённую добычу. - подумала Ли, её передёрнуло от прохладного ветерка – Аббатство Кошмаров.
Ветер разносил песок горчичного цвета, ветер перебирал каждую его складочку, каждый вздох.
- Вот уж точно кладбище - добавила Ли, качели тяжело двигались и стучали железом.
Неожиданно у девочки-подростка началась аритмия.
Сердце, казалось, небывалым насосом закачало воздух. Лейла внезапно нагнула шею и выставила вперёд ноги с подогнутыми носками, чтобы остановиться. По лбу побежали капли холодного пота, челюсти были сжаты до боли в дёснах. Причина заключалась в следующем: непрекращающаяся аритмия заставляла сердце почти выскакивать из груди, девочка уже очень утомилась от сердцебиения, а оно всё не прекращалось. О боже, как она устала. "Если так будет продолжаться и дальше, я просто умру" - подумала Ли. Летом Ли открыла, что качели её успокаивают, стоило только упасть в их бездонную пропасть и раскачаться, как всю боль в висках моментально снимало, не было проблем, не было печали уходящего лета, желания казаться лучше. Руки Ли походили на мрамор, раскачиваясь, она видела, как на абсолютно белой коже проскакивала небесно-голубая вена. Старые, тяжёлые качели из школьного дворика, чугунные синие зигзаги забора, раскидистые ветви, пара безмолвных пихт и размётанная по асфальту листва создавали ощущение, будто перед Ли парк в готическом стиле с церковью. Если соотносить действительность с вымыслом, то церковью была бы пустая скамья напротив Лейлы.
Лейла открыла дверь квартиры, по звукам было похоже, что бабушка смотрит телевизор. Так и было. После занятий девочке не хотелось сразу садиться за уроки, поэтому она сначала подсела к бабушке.
- Ты у меня такая впечатлительная. Смотри, в школе чего не случилось?
- Нет - сказала Лейла и бросила портфель к ножке стула. Она была не в настроении что-либо объяснять бабушке.
- Посмотри, идёт программа о Моцарте и Сольери.
- Не хочу.
- А что ты хочешь?
- Поспать.
- Как неинтересно. Расстроилась?
- Совсем нет. Просто только во сне я могу замечтаться.
- Ты у нас идеалист.
- Нет, какой идеалист... Хотя нет, подожди. Как это ты так правильно назвала, пр-хм... как узнала?
- Думаю.
Ли прошла в свою комнату, ей было скучно, лоб давно стал горячим, она не смогла бы сейчас делать уроки. Лейла заснула.
Первое, что она увидела, откинувшись на диван и слепив веки, были пёстрые узоры в синих размывах. Затем кто-то сгрёб их и картинка от центра завертелась.
Горная голубая река, горные реки всегда прозрачные и голубые, Лейла знала это лучшее, чем что-либо другое, хотя ни разу в жизни не видела горную реку. Всё время её вёл тот самый высокий худой парень-заяц, его фиолетовые уши меланхолично болтались, завораживая, погружая в тинистую вязкую жижу.
Ветер дул Лейле прямо в лицо, так что она чувствовала ледяной холод.
Наверное, нужно завернуть за поворот против течения, но Лейлу охватил благоговейный ужас, ей отчётливо виделось, что за поворотом ждёт справедливость, правда, чистота, лёгкость, в общем, всё то, из чего состоит душа, самая суть. Лейла так долго искала это прямое отражение души, что даже боялась посмотреть за поворот: ей отчётливо казалось, что завернув, она совершит безвозвратную потерю.
Что она увидела за поворотом? - о нет, это не явится тайной для пытливого читателя.
Лавина воды била из земли, река обрубалась мшистой кочкой, прямо из которой росла трава. После реки шёл промежуток до озера. Громада кристаллов возвышалась ровно в центре озера. Бесцветные, белые, прозрачные кристаллы стояли в центре зеркальной глади.
- Господи, как холодно! - Ли сжалась и пыталась хоть немного согреть себя руками.
Она проснулась дома, на кровати. На деревянном столике под телевизором лежала сирень, по телевизору шёл футбол.
- Бабушка, я не переживу этот переходный возраст.
- Переживёшь, все переживают, и ты переживёшь. Подожди, потерпи. Это уже скоро закончится.
- Закончится? Но я не хочу, чтобы заканчивалось. Я хочу всегда быть подростком, каждый миг. И пусть это сладостное ощущение убийства, и каждый миг пуля проходит навылет, но я не хочу взрослеть, быть человеком, у которого в жизни нет волшебства, у которого ЭТО закончилось.

IV
Баскетбольное кольцо

- Зачем ты живёшь? Подохла бы уже?! Ни толку, ни радости, - одна вонь, - сказала девочка с блестящим браслетом.
- Как же ты всех достала! Ходишь здесь каждый день, - добавил её дружок.
- Сушилка! Не здоровается. Делает вид, что не слышит. Вот чего ты полезла в игру, а? Чего тебе там делать? Это просто…
-  Чего смотришь? Чего ты вылезла?
И ребята заперли её в зале.
А дело было так: учительница подняла Ли с лавочки и заставила играть, ближе к окончанию занятия оставила ученикам ключи и заспешила по делам. А теперь ребята остались одни, совсем одни, лицом к лицу. Они заперли Лейлу в зале и ушли, бросив ключи на пол.

А на следуший день, открыв зал, на баскетбольном кольце нашли женский труп. Ведь лёгкое,  детское тело не проломит железную палку с петлёй, оно слишком невесомо и хрупко для этого. Повешенная на баскетбольном кольце… До последнего мига находилась в очаровательном головокружительном весёлом настроении, галлюцинации; её лицо до самого восхождения уродовали гримассы, приступы смеха, достигая предела высоты. Это была счастливая смерть. Странно и даже удивительно, когда человек умирает по собственной воле и к собственной радости. Так исчез мир, исчез навсегда, и не осталось ничего, что когда-то в нём было.

Голубой синевой расплывались в уголках корзины пёстрые узоры в голубых размывах.