Емельян

Емельян, а отчество не знаю, может бабушка и говорила. Если прадед, та ещё скотина, был Петр Емельянович, то прапрадед, соответственно Емельян.
Какой-то далекий дед из прошлого, точнее позапрошлого века, которого ни я ни мама в глаза не видели, бабушка и то помнила смутно, обрывками детских воспоминаний.
Одно из них я запомнила очень крепко.
Дед Емельян поехал на ярмарку. Ничего развесёлого в этом нет. Хутор полудикий на Волге в Богородицком районе.  Можно было бы сказать барское имение, если бы внучка этого самого «барина» не ходила в сельскую школу в отцовских портянках.  Бабушка родилась в 1908 году, это всё было где-то в 1910-1912г. до революции и советской власти.
Прапрадед был офицером, а значит получил хорошее образование и воспитание, но был нищим. По меркам крестьян, конечно был барином, но на деле нищем оборванцем. Не помню, как раньше назывались увольнительные, бабушка говорила, но кто ж её слушал. Суть в том что немного денег у него имелось и он с двумя друзьями решил прикупить имение с лесом, каким-то огромным количеством десятин. Перед покупкой приятели внезапно пропали (вот с тех пор люди вообще не изменились) и дед взял ссуду в банке под лес.
Я не антисемит, но так совпало, что продавал имение еврей, который деда обманул, и когда тот приехал в купленное имение, то обнаружил одни свеженькие пеньки вместо леса.
У прапрадеда двое малолетних детей, ссуда, долги и тысячи десятин свежих пеньков – ни заложить, ни продать, ни сеять, ни пахать, и огромный барский дом посреди этих самых пеньков да рядом Волга-Матушка, где самое время было топиться, но дед был православным, поэтому топиться не стал. А у еврея-жулика деньги за поместье, деньги за лес и природная хватка и изворотливость. Судебная система в то время мало чем отличалась от нынешней, и еврей с деньгами выиграл дохлое дело.
Так вот ярмарка. Эта ярмарка была уже в то время, когда сын его, Петр Емельяныч, женился и моя бабушка уже родилась  10-м ребенком у этого самого Петра Емельяныча. В фильмах и сказках ярмарка - это место откуда привозят гостинцы, бегают соромохи, горланя частушки что есть мочи, медведи играют на балалайках, танцуют цыгане, а где-то вдалеке проплывает «Ласточка» с Паратовым и Ларисой из «Бесприданницы». В этих самых фильмах поездка на ярмарку нечто сродни современной поездке в Дисней-Ленд. Так вот, и близко такого не было. Вы когда-нибудь затаривались в супермаркете? Метро? Ашан? – Молоко, гречка, овощи, туалетная бумага, корм кошке, корм собаке, корм всей семье, порошки, моющие, макароны, чай, зубная паста,  и всё со скидкой, рыба и далее по списку, это - не очень весёлое занятие, это - не шопинг, это - затаривание. Вот и ярмарки были нечто подобным.
И приехал прапрадед Емельян на ярмарку зимой, на санях, загрузил сани по списку, устал и замерз как собака бездомная, темнеет рано, возвращаться всё равно по тёмному, через лес, а волков там очень много, и все это оптимизма, я полагаю, не прибавляло. Поехал домой.
На выезде стоял нищий, их там всегда много околачивалось.  Вовсе не какой-нибудь блаженный, святой человек, десница проведения и пр. или бедный калека, одинокий старик, ребенок, нуждающийся в безвыходной ситуации, а профессиональный нищий, всем знакомый очередной выпивошный лентяй беспутный, выражаясь современным языком хитрое примитивное чмо. И все его знали, и дед знал и ничего бы ему на пропой не дал, лодырю. Дед пашет с утра до вечера, как черноробочая скотина не для того, чтоб всякой швали потакать.  И вот потянулась заунывная песня: «Подай пожалуйста, дооооообрый человек, не проходи миииимо……» Дед возьми и скажи мимоходом: «Чего ж мол тебе подать, стоишь клянчишь и не работаешь» А вот тут и начинается самое интересное.
Попрошайка, на той же заунывной ноте, как заведенная шарманка  продолжил: «Да подай, добрый человек, чего не Жалко, Ради Христа».
Дед Емельян остановился, вот эти самые слова его и остановили, как шлагбаум. «Тебе не подам, а Ради Христа» –говорит- «не жалко, чего тебе?».
И тут в этого пройдоху как черт вселился, хотя…. Он может там и жил на поселении. Замер, прищурился, окинул взглядом деда, и решил поглумиться над мужичком, заунывная  нотка из голоса исчезла и вполне внятно, издевательски произнес: «ну вон шубу свою не жалко?».
«Ради Христа – шубу не жалко», - снял дед свою лисью шубу, отдал и поехал. Волга, зима, мороз, шуба, которая стоит пол коровы, нищета.
Это ведь- не красивый жест русского барина, не экзальтированная молодежь, это - потрёпанный жизнью усталый бедный мужик, который понимает, что отдает пусть не последнее, но предпоследнее, мерзкой пьяни. Но он не мог пройти мимо Имени Христа, Спаса и Бога нашего. Не раздавал дед Емельян направо и налево подаяние, ведь нечего было раздавать. Сын непутёвый гуляка вырос, не помощник.  Но когда к нему так обратились шубу снял и отдал.
Прабабушка, невестка его, ещё долго за этой шубой причитала.   Ко мне один раз также нищий обратился на улице, но я бежала, опаздывала, думала, что через пол часа той же дорогой побегу и обязательно подам, даже деньги отложила, а никого через пол часа уже не было. Теперь неправильность этого поступка преследует и будет преследовать меня. С тога дня, помня прапрадеда, всегда останавливаюсь, как бы не спешила.
А дед Емельян ведь домой доехал, волки не сожрали, не ограбили по дороге, не убили, от холода не околел, даже не отморозил ничего.
Кто знает, может эта самая лисья шуба через сто с лишним лет до сих пор спасает нас, дедовских праправнуков и наших детей от чего-то ужасного и ходатайствует тот угодный Богу, правильный поступок за всех его непутёвых потомков.
Покойся с миром, дед Емельян.