Лесная химия. Глава 9. Его Светлость Василич

  Василич за верёвочку повёл человечка, теперь именуемого им Костяном, на свалку. А тот плёлся, вздыхал и думал в какую историю он вляпался.

  На свалке жило десятка полтора таких же маленьких человечков. Все как один были обладателями рыжей шевелюры и хвостов. Откуда они взялись, никто из них не знал и никто даже не пытался выяснить тайну своего происхождения. Тут Костян был прав – маленький народец просто взялся из ниоткуда, и всё. В память малышей только врезался едкий неприятный запах, витавший в воздухе на заре их существования, который спустя несколько дней после их появления на свет, исчез. Не было среди них стариков, так любящих пересказывать легенды своего народа, как не было и интересующихся этим. Потому что легенды не успели случиться за несколько месяцев существования их "истории". Человечки жили аки птахи небесные (хотя, скорее, как мышки в норках).

  Всех потребностей у них и было только что покушать, поспать да согреться. Раз в несколько дней, ближе к утру, на поверхность свалки из нор выбирались пять человечков и отправлялись на поиски еды и одежды. Одежда была им необходима даже больше, чем пища, потому что, как только человечки появились на свет, выяснилось, что не смотря на то, что на дворе лето, ночами они страшно мёрзли. Им казалось, что чего-то не хватает их странным хвостатым организмам. Вот должно было быть что-то, помогающее преодолеть любой холод, хоть убей, а природа не дала. А я вам скажу, что маленький народец был бы рад обрасти шерстью, но она ни в какую не хотела появляться. Поэтому малыши и смекнули, что те тряпки, на которые они натыкались на свалке, способны их обогреть, и так обрадовались, что каждую найденную вещь тут же напяливали на себя и ни в какую не хотели снимать. В таком виде они бегали на поверхности эдакими пёстрыми колобками, в таком виде и спали в своих норках.

  Человечки были крайне трусливы, поэтому не отходили от своей свалки далеко. Только чувство голода заставляло их отправиться на поиски пропитания, и, к счастью, далеко идти не пришлось - свалку окаймляли сосны и лещина. Кто-то додумался высоко подпрыгнуть (прыгали они мастерски) и схватить молодую, ещё зелёную сосновую шишку и попробовать её на вкус. Вкус оказался терпким и бодрящим. Годится – решили человечки. Несколько недель спустя они открыли для себя и молоденькие орешки с лещины – они оказались приятнее шишек, тем более, что шишки на соснах стали портиться, они твердели и деревенели. Для зубов это не было помехой, а вот съедобного в них оставалось очень мало.

  Неизвестно, как бы продолжалось житьё-бытьё рыжеволосого народца, если бы случай не подкинул ему Василича...

  Старик взобрался на гору мусора и потянул за верёвку, которая была привязана к ноге пленника. Человечек присел и лихо запрыгнул наверх.

- Костян, ты меня так больше не пугай, - схватился за сердце Василич. – Сигаешь мне тут, как блоха. У меня чуть сердце не остановилось!

- Угу, - кивнул человечек головой, тараща испуганные глаза.

- Так, договаривались же – Ваша Светлость! – уточнил старик.

- Угу, Вашасветлость, - повторил малыш.

  Василич хлопнул себя ладонью по лбу.

- Ох, и тяжело мне с вами будет, если вы все такими же бестолочами окажетесь! Так, ладно, балбес, пошли твоих лежебок будить.

  Человечек, подталкиваемый сзади вредным стариканом, нехотя отправился к одному из листов оргалита. Он приподнял его, и там тоже оказалась тёмная нора. Василич приказал раскапывать, и снова после узкого хода показался широкий, облицованный коробками и досками, а на дне, как и в первый раз, лежал ворох одежды. Старик ткнул в него палкой посильнее и громко заорал:

- Подъём, лодырь несчастный! Ваша Светлость пришла, молочка принесла!

  Комок зашевелился и показались испуганные глаза, такие же большие, как у Костяна, только с длиннющими рыжими ресницами.

- Здравствуйте, гражданочка, - сделав неуклюжий реверанс, поприветствовал Василич. – Прошу Вас присоединиться к нашей маленькой компании. Пока маленькой. Денёк обещает быть занятным.

  Девчонка удивлённо переводила взгляд с Василича на своего собрата и не могла понять, что это такое происходит.

- Ну, чего глазищами хлопаешь? – старик начинал терять терпение. – Давай, сигай наверх быстрее, мне вас сегодня весь день собирать. Закопались тут! Выковыривай вас по одному, как редьку.

  Девчонка выпрыгнула из норы и почуяла неладное, заметив на ноге товарища верёвку, другой конец которой держал старик. Василич окинул взглядом новую пленницу и отметил, что на ней было одежды куда больше, чем на человечке.

- Ну и вырядилась! – воскликнул он. – Сразу видно – мерзлявая. Как звать? А, вы ж безымянные. Тьфу на вас.

  Он почесал бороду, немного подумал и заявил:

- Ну чего, нарядилась как капуста – будешь Капустой. Поняла? Запоминай.

  Он ткнул пальцем в человечка:

- А этот вот – Костян. Меня зовут Ваша Светлость, приятно познакомиться, и все дела. Ладно, пошли дальше.

- Костян? – шепотом спросила девочка своего брата по несчастью. – Что это такое?

- Это я так называюсь, оказывается, - тоже шепотом ответил человечек. – Вашасветлость сказал. Он всё-всё знает. Спрашивал про нас, хочет всех найти.

- Зачем это? – спросила девочка.

- Не знаю, наверно научит чему-нибудь.

  Старик услышал перешёптывание своих пленников и закричал:

- Чего вы там переговариваетесь? Не побег ли обсуждать вздумали?

  А человечки и слов-то таких не знали, они лишь испуганно что-то лепетали и таращили свои большие глаза на этого злобного великана. Василич погрозил им кулаком.

- Ишь, прохиндеи! Я вам! Ну-ка, пошли остальных бездельников доставать!

  Бедняги повиновались. Им пришлось указать на остальные норы, и с каждым очередным найденным человечком, Костян всё больше испытывал чувства, ранее не испытываемые: тревогу, страх перед новым неизвестным, которое обещало быть очень и очень нехорошим и чувство стыда перед собратьями из-за того, что пришлось рассекретить их норы. Но великан был так страшен и грозен, и в руке его была верёвка, привязанная к ноге человечка, поэтому о том, чтобы ослушаться или убежать не могло быть и речи. Да, ни разу в жизни рыжеволосому народцу ещё не приходилось сталкиваться с подобным явлением. Остальным тоже в голову не пришло бежать, не смотря на то, что они не были привязаны. Им было достаточно увидеть грозного старика и своего пленённого верёвкой собрата, чтобы испугаться и подчиниться.

  Василич с облегчением вздохнул, когда, наконец, был пойман последний, пятнадцатый по счёту человечек. Сначала он с вдохновением придумывал своим пленникам имена, а потом ему это надоело. Потому что человечки, разбуженные столь варварским способом, были друг на друга очень похожи и не имели каких-то индивидуальных признаков. Все как один заспаннае, рыжеволосые и хвостатые, с ушками на макушке, в множестве слоёв одежды и с испуганными большими глазами.
С именами «повезло» только тем, кто мало-мальски отличался от остальных. Так, девочку в розовой блузке поверх остальной одежды Василич окрестил Донной Розой, мальчика, который никак не мог выбраться из норы – Капушей, обладателя самого длинного хвоста – Хвостом, его товарища, который сразу после пленения кинулся к Хвосту с расспросами, старик назвал по своей логике Прохвостом. У одного человека было порвано ухо – неудачно поохотился на шишки и зацепился за ветку. Василич смотрел на него и и рассуждал сам с собой:

- Дырявое ухо. Хм, может так и будешь – Дырявым Ухом? Кхех, имячко какое-то индейское получается. Ушастый? Да какой ты ушастый, если половины уха нет? О! Будешь Ушлым. Уши, ушлый – одинаково.

  А следующий человечек ничем особенным не отличался, и Василич по созвучию с Ушлым, назвал его Пришлым. Потом шла Модница в свитере расшитом стразами, и Десяток – человечек, попавшийся в лапы Василича десятым по счёту.

  Тут старику надоело придумывать человечкам имена (или, вернее, прозвища), а человеческие он присуждать этим непонятным существам категорически не хотел, поэтому дальше так и пошло: Одиннадцатый, Двенадцатый, Тринадцатый, Четырнадцатый и Пятнашка (в честь единственной игры, которая у Василича была в детстве) . Он встал напротив этой трясущейся от страха компании, выкатил грудь колесом и объявил:

- Значит так, товарищи. Пора завязывать с этой вашей незаконной деятельностью на моей свалке. Это уму не постижимо – столько вещей у меня потаскать! Ворюги. Вы меня не на шутку разозлили и огорчили! Но. Я ж тоже человек. Ну как «тоже», - старик обвёл пленников сомневающимся взглядом, оценивая тот факт, что они, всё-таки, не совсем «человеки». – Ммм… Короче, будем жить дружно! Значит, дружно отправляетесь сейчас по норам и отрываете весь этот ваш декор от стен. Сваливаете всё это вот тут, у подножия горы и, опять же дружно, возводите себе новые жилища. Только безо всяких там нор на этот раз, поняли?

  Человечки робко закивали, а Его Светлость продолжал:

- Тэкс, далее. Так и быть, можете ещё тут пошарить по строительным материалам немного - стройтесь на здоровье, а-то всю оставшуюся одежду прикарманите со своей мерзлявостью. Слушаться только меня – я тут главный. Если кто ослушается – повешу за хвост на самой высокой сосне, ферштейн? Да, и о хвостах – спрячьте вы их, умоляю! Ну смотреть же невозможно! И, самое главное, - запоминайте, кому какое имя дал. Высыпались на мою голову, как из мешка, поди запомни всех.

  Человечки испуганно смотрели на своего поработителя и не смели произнести ни звука. Великан вселял в них страх своим внешним видом, грубыми разговорами и всклокоченной бородой.

- Ну, чего глазами хлопаем? За дело, товарищи строители!

  Маленький народец, переглядываясь и перешёптываясь, посеменил за строительным материалом для возведения новых жилищ. Костян оставался привязанным за ногу верёвкой, чтоб остальным неповадно было – так рассуждал Василич. Существа, конечно, пугливые, но кто знает, что у них на уме? Вдруг восстание поднимут и выселят старика со свалки? С ними нужно держать ухо востро.

- Вашасветлость, а где же я буду жить? – робко спросил человечек, косясь на верёвку привязанную к ноге. Ведь его-то строить новое жилище старик не отпустил.

- Думаю, - коротко ответил Василич, с прищуром наблюдая за деятельностью своих новых соседей. – Сколочу тебе конуру рядом с домом – охранять хозяйство будешь.

  Старик невесело ухмыльнулся, он был совсем не рад возникшим новым хлопотам. Но раз на его голову свалилось столько неразумного народу, нужно было придумать, как его поэксплуатировать себе на пользу. Он снова притащил пленника к избушке и привязал его к сосне, а сам уселся на пенёк рядом. Человечки были как на ладони, было видно как умело и быстро они возводят себе длинную многоквартирную, если так можно выразиться, постройку вдоль мусорной кучи, которая стала общей стеной для всего этого «дома» . В ход шло всё подряд: и коробки, и ящики, и сиденья со спинками от стульев, и прочий плоский мусор. Коробки заполнялись разной мелочью для сохранения формы, для крыши использовались те самые листы оргалита, фанера и полиэтиленовая упаковочная плёнка. Вначале стройка спорилась лихо и быстро, а под конец организмы малышей дружно вспомнили, что им, вообще-то, сейчас спать положено. Василич заметил, что человечки замедлили свою деятельность, начали широко разевать рты, зевая, спотыкаться и буквально валиться с ног. Он вскочил с пня, плюнул и выругался:

- Тьфу ты! Ну с этими каши не сваришь!

  Он посмотрел на своего пленника – тот тоже, свернувшись колачиком под сосной, спал как убитый, подёргивая полупрозрачными ушами и выбившимся из-под водолазки хвостом. Старик пнул его посильнее, но не разбудил.

- Спит аки младенец, - притворно-умилённым голосом пробормотал он. И добавил: - Главное, чтоб не богатырским сном!

  Василич и сам уже почувствовал усталость, что не мудрено – ведь он всю ночь не спал. Голову будто сдавливало ватой, а в ушах стоял навящивый тихий гул после бессонницы. Старик вспомнил, что ещё и не ел ничего со вчерашнего вечера, оказалось, что желудок во всю семафорил ему об этом громким урчанием и изжогой. Василич вошёл в избу, сорвал с верёвки, натянутой вдоль стены вяленую рыбу и сел за стол. Хотел было поразмышлять о том, как жить дальше, но в сонной голове мысли путались, обрывались и улетали прочь. Поэтому старик немного пожевал рыбу, запил водичкой и решил, что утро вечера мудренее, проснётся – разберётся. А уж в какое время проснётся, то мудренее и будет, потому что сейчас был ещё далеко не вечер. Василич повалился на скрипучую кровать, выругался «ух, паразиты, весь режим мне сломали» и сам заснул аки младенец. Главное, чтоб сон был богатырским – кто знает, что у этого народа на уме, вдруг придётся применить силу…