Протокол Омега. Глава 5

Я брела неизвестно куда и уткнулась в Галя. Вернее, он меня поймал, сначала под локоть. Потом мы как-то оказались сидящими на холодной ступени трапа, его рука на моем плече.

— Она не хочет уходить. Говорит, это ее выбор, — пожаловалась я.

— Придется принять, — сказал он. — У каждого свой. Пойдем, до «Непотопляемого» далековато.

— Зачем? — я вскинула голову.

— Делать свой выбор, — он потряс меня за плечо, — давай, Нэй, сам собой он не взлетит.

И мы пошли, касаясь иногда друг друга плечами, к темно-серой туше. Надеясь, каждый на то, во что верим. Потому что не могли не пойти и не спросить: «Дашь ли нам милосердие?»

«Непотопляемый» благосклонно впустил нас через шлюзы к самому центру управления.

Я села в пилотское кресло, Галь рядом — во второе. Мои пальцы скользили по клавишам. В какой-то момент «Непотопляемый» ответил в прямом контакте:

«У вас нет допуска к этим протоколам.»

А если так? Я набрала комбинацию знаков.

«Протокол „Омега“ активирован. Принять?»

— Что ответим? — спросила я у Галя. — «Омегу» он принимает.

— Как-то в пылу всех событий у меня не было времени даже задуматься. А теперь мне бы напоследок очень хотелось узнать — как так оно вышло? Водитель-дальнобойщик, порт приписки захолустная Тара, сажает древний грузовик на прямом управлении, что доступно только военным пилотам. Про удивительное хладнокровие и мастерство под огнем противника, я ничего не говорю. Я только восхищаюсь. Всякое бывает. Но то, что твой чип принят «Непотопляемым» и ты знаешь протокол «Омега» уже случайностями не объяснить, — глухо сказал Галь.

— Вот так и вышло, — сказала я, прямо глядя ему в глаза. — А код «Омеги» просто хорошо запомнился.

Не мог не запомниться. Когда Сэм набирал код, пальцы у него были испачканы в крови и на каждой клавише остался яркий отпечаток. Если прикрыть глаза — я всегда вижу его перед собой.

— Откуда ты знаешь о нем, Нэй?

— Пробовала воспользоваться раз. Но милосердие не в цене. Последняя буква. У нас с тобой тоже последняя буква осталась — может в этот раз получится, а?

Зеленая надпись «Принять» светилась на экране. И Галь ткнул в клавишу ввода.

«Непотопляемый» ответил — «Принято» и высветил на главном экране схему оборудования. Все огневые порты были заблокированы, как я и предполагала, системы регенерации работали, защита была потрепана, но семидесяти процентов вполне хватало. Самым страшным был индикатор прогрева двигателей. Они работали, все четыре, но приблизительное время готовности составляло пять часов семнадцать минут.

— Могло быть и хуже, — философски протянул Галь. — Пять с гаком часов совсем не плохо. Ты насчитала нам больше, Нэй. Всем есть чем заняться, чтобы убить время в ожидании. Интересно, что там Ирвинг?

И прямо, как ответ на его вопрос, на связь вышел ал Варах:

— Они выдвинулись к «Арвараху-2». Колона впечатляющая. Две установки «Шершней».

— Господин ал Варах, постарайтесь поднять людей и вывести без паники к крейсеру «Непотопляемый». Объясните, что через несколько часов он будет готов к эвакуации. А мы вас прикроем.

— Понял вас, кап-три. Справимся.

Галь набрал Ирвинга:

— Гости в пути.

— Хорошо, нам надо еще немного времени приготовиться. Встретим по первому разряду, — сказал суб-полковник.

— Мы готовимся к эвакуации на крейсере. Не задерживайтесь. Вас ждем.

— Не задержимся, — пообещал Ирвинг.

— Принимай пассажиров, капитан Дафф, — он поднялся из второго пилотского кресла. — Пять-шесть часов у тебя точно будет.

Смотреть на индикаторы прогрева двигателя бесполезное занятие, навевающее тоску. Я, как могла, общалась с «Непотопляемым», у него был скверный характер. Но просматривая все схемы, я пыталась оптимизировать подачу энергии от дряхлого реактора. Только это меня и спасало. Потому, что последнее сообщение от Ирвинга, когда в десяти милях от нас расцвел кудлато-черный дым, был:

— Вот не надо считать меня таким старым, ребятки, — ответил он ехидно, на наши вопросы о помощи. — Старый конь борозды не портит.

А потом связь с ним пропала совсем.

Ал Варах привел людей. Я вышла в общий отсек. Я была потрясена, как они слушались негромких команд начальника космопорта. Точно так же, как в зале ожидания, за несколько минут образовались порядок и тишина. Только взгляды остались теми же: задавленный в глубине страх. Черные провалы глаз — я вдруг осознала, что такое Бездна Домну в полной мере. Мы не пойдем туда сегодня. Не сегодня!

Я шагнула вперед и сказала:

— Я — капитан Дафф. У меня почти тридцать лет пилотского стажа на разных транспортных средствах: военных и гражданских. Количество налетанных часов я давно бросила считать.

— Мы видели, как вы садились, капитан Дафф, — сказала пожилая женщина в темно-синей накидке, и я поняла, что это и есть директриса девчоночьего колледжа матре Дживи, и улыбнулась.

— Тогда вы понимаете, что если я смогла посадить брыкающуюся «корову», то уж смогу поднять крейсер в отличном состоянии, — я врала напропалую, надеясь, что они не разбираются ни в пилотских чипах, ни в состоянии крейсера. — Все системы работают прекрасно. Надо лишь немного времени: часа два, может, чуть больше, прогреть двигатели. Это штатная процедура для корабля такого тяжелого класса. Но внутри «Непотопляемого» нам ничего не угрожает — у него такая защита, что ничем не пробить. Да и не подступятся они к нам, пока кап-три Эйнджин прикрывает нас огнем патрульного катера. Боятся нечего, все будет хорошо.

Кажется, они поверили. Зашевелились, захныкали дети и кто-то чихнул. А самое главное взгляды — не было в них больше беспросветной тьмы.

Ал Варах благодарно сжал мой локоть, и мы пошли обратно в рубку, проведать «Непотопляемый» — что там вызрело в его мозгах?

— Сколько действительно надо времени, чтобы он взлетел? — спросил ал Варах, который в отличие от беженцев, во всем разбирался прекрасно. — И что, его защита действительно не пробиваема для «Шершней».

— Гораздо больше, чем я сказала, — призналась я. — Броня у него хорошая, но это только на время. А силовой защиты почти нет, я перенаправила энергетические потоки, чтобы запустить двигатели скорей. Но капитан-патрульный — наша защита. И мы взлетим!

— Я вам верю, капитан Нэй. Вы не торопитесь, матре Дживи рассказывает сказки детям, чтобы не плакали, а я — взрослым. Мы знаем много увлекательных сказок. Когда-то и моя матушка рассказывала мне, как одна мудрая наложница морочила голову халифу много-много ночей. Я запомнил. На одну ночь меня хватит, — он почтительно склонил голову, — за это не беспокойтесь.

— Благодарю! — Я встала и он тоже. Я не знала, как выразить свои чувства. И я коротко отдала честь. Не честь солдата Федерации, которым я перестала быть давно, а ту саму честь, в которую я когда-то свято верила.

И ал Варах ушел рассказывать свои мудрые сказки, а я осталась тоскливо смотреть на зеленые столбики.

Коммуникатор пискнул, на фото в ворота космопорта въезжал один грузовик. Я пыталась посчитать, сколько в нем людей.

— Все вернулись! — словно прочитав мои мысли, сказал Галь. — Ирвинг говорит, что у них еще есть немного дел по складам. Потом подтянутся к тебе. Гости уже в дверях. Сейчас начнется.

Как я и предполагала, они ударили по терминалу еще на подъезде. Только он уже был пуст.

«Пеструха» вступила бой спустя минут десять.

Бедная моя корова! Бедовая моя Матушка! Держитесь, ребята, что я могу еще сказать.

Матушка тоже очень любила танцевать, когда была жива. И сейчас отжигала, так что зависть брала. Если уж уходить, то так. Чтоб за сводом неба не стыдно было. Браво, Дельма! Покажи этим Чистым, как могут тарки.

А клятые столбики индикаторов замерли и больше не ползли вверх. Мне хотелось хватить кулаком по приборной панели:

— Неужели все даром?! — я даже не думала, что плачу, пока на клавишах приборной панели, не увидела мокрые пятна.

— Так не бывает, — сказал надтреснутый голос. Ал Варах сидел во втором пилотском кресле. — Однажды ученик великого мудреца Джервы Алларти задался целью задать своему учителю вопрос, на который тот не сможет ответить. Он пошел на луг и поймал бабочку, осторожно сжал ее между своих ладоней. Бабочка, цепляясь за кожу коготками, щекотала ему ладонь. И улыбаясь, он вернулся к учителю:

«Скажите, учитель, бабочка в моих руках жива или мертва?» — он был готов сомкнуть крепко ладони и раздавить бабочку только для того, чтобы учитель не смог ответить правильно на вопрос.

«Все в твоих руках», — ответил Джерва.*

Я зло вытерла щеки и продолжила перебирать все схемы оборудования: здесь два процента с озонирования санузлов, здесь пять — с бесполезной в нашем случае криокамеры, сотая часть с кофемашины. Я собирала с миру по нитке, перебрасывая все на питание двигателей.

«Пеструха» замерла и стрелять перестала, только блеклые всполохи умирающей защиты, еще бродили по ее корпусу. А потом очередной снаряд уже без всякого сопротивления прошил грузовой отсек навылет, выворачивая обшивку безобразным цветком, а следующий попал в подбрюшье двигателя. «Корова» неуклюже дернулась, как под ножом мясника, и загорелась.

Они ушли, говорила я сама себе, они покинули корабль, еще когда он перестал стрелять. До катера недалеко. Они ушли вовремя, у Матушки чуйка.

— Мы все сейчас бабочки в твоих ладонях, — тихо сказал ал Варах.

И я их не сомкну. Чтобы там не было, я тянула каждую возможность из дряхлого тела «Непотопляемого». Упрямый, склочный старик, а не крейсер! Но боги дают мне возможность довести раз начатое дело до конца. Тот корабль, что я пыталась поднять протоколом «Омега» на Таре, был совсем другим. Мы с ним как-то сразу нашли общий язык. Думаете, у кораблей нет душ. Неправда! То была изящная и смертоносная женщина, мы с ней взлетели за полчаса. А этот был немощный, бурчливый старикан. Но я умею договариваться со всеми.

— Нэй! Они здесь, все трое, — сообщил Галь.

— Хорошо, — я выдохнула едва слышно, — двигатель еще греется. Я, как могла, оптимизировалась.

— Не торопись, старичку нужны предварительные ласки, время есть, — хмыкнул Галь, — а мы тут пока тоже развлечемся.

Я хотела отключить левый обзорный экран. Но не смогла. Полукольцо вокруг патрульного катера постепенно сужалось. Он огрызался, заставляя иногда нападающих отступить, оставляя в ничейной полосе дымящиеся машины. Так стадо волков рвет охромевшего быка. Бык еще силен, может поднять на рога подскочившего слишком близко, но многочисленные раны кровоточат, силы уходят. Зеленый столбик, показывающий прогрев двигателя «Непотопляемого», ползет вверх слишком медленно. Гораздо медленней, чем выдержит потрепанная защита катера.

Кто не понимает, что такое бесконечность, пусть хоть раз посмотрит на индикатор прогрева двигателя, когда за бортом яркие всполохи рвут дымную круговерть, а в грузовом отсеке больше двух сотен живых, надеющихся людей. Бесконечность текла сквозь меня рыжей мягкостью волос моих дочерей и грив коней, нестерпимо-яркими вспышками взрывов, терпким вересковым ветром Тары, жирным черным дымом.

Что-то холодное ткнулось в мою безвольную бесполезную руку, я скосила глаз: Лютик настойчиво толкала мою ладонь лбом и носом. Так кони напрашиваются на ласку и угощение. Ничего у меня не было, кроме... Я всегда в кармане комбинезона держу шесть конфет. Я знаю, кто первым прибежит к шлюзу. Это маленькая слабость, талисман на удачу. Я развернула одну шуршащую обертку и с сомнением зажала конфету в руке. Обернулась к дверям — там стоял Ирвинг.

— Можно? — спросила я.

— Можно! — усмехнулся он даже не мне, а Лютику.

Собака вежливо слизнула угощение с протянутой ладони, но продолжила тыкаться в руку. Я погладила светлую звездочку на переносице, потом почесала за ушами. А потом... не знаю, как Лютик оказалась у меня на руках. Но знаете, бесконечность на двоих, когда перебираешь шерстинки, не так страшна.

— Галь! Я готова! Левый шлюз не задраен, отступайте!

— Не дури, Нэй, — спокойно сказал Галь, — у них «Шершни», пока они лупят по нам, вы взлетите. Если замолчим, подобьют «Непотопляемый». Даже без одного двигателя на орбиту не выйдешь. Чистого неба, капитан!

И он отключил связь. А я закрыла последний шлюз и начала подъем. Мы, Даффы, всегда с уважением принимаем чужой выбор. А еще иногда со слезами, благо их видеть некому, кроме апельсинового солнца и Лютика.

Мы вышли на орбиту. Правда, в какой-то момент третий двигатель стал сбоить, как клапан сердца при инфаркте. Я и так уже оптимизировалась, пытаясь запустить двигатели быстрее. Резервов почти не осталось — я обрубала все: систему регенерации на минималку, только, чтобы не задохнулись, все вспомогательные приборы к аванковым потрохам, освещение аварийное... «Непотопляемый» всплыл над самой атмосферой и завис на ближайшей возможной, чтобы не сорваться, орбите. Я это сделала!

Эскадра Миротворцев в полной своей красе висела над нами. Что уж сомневаться, что выдвинулись они от базы еще задолго до последнего беспомощного крика какого-то безымянного патрульного с Хайвели. Вольготно расположились на орбите, ожидая пока в верхах разберутся в своих амбициях. А внизу — сотнями тысяч будут умирать люди.

Я разблокировала дверь кабины управления, и Ирвинг зашел, словно стоял под нею и только дожидался:

— Вы отличный пилот, капитан. И вы сделали невозможное. Но это еще не все.

Я посмотрела на него, глаза у него были запавшие, с той самой тьмой бездны на дне:

— Хорошо хоть, стрелять в нас, как в террористов прорвавшихся в космос, никто пока не стрелял. Пока.

— Во время взлета я во всех известных диапазонах не только федеративных, но всего Галактического Союза, военных и гражданских, отправляла одно единственное сообщение.

— Спасет ли это наши души? — криво ухмыльнулся Ирвинг. — Молчат?

— Молчат и связь, и орудия. Я сообщение поставила на автомат, каждые четверть минуты. Здесь должна быть и куча наблюдателей от других представителей Союза.

— Хорошо. Я тоже знаю некоторые протоколы. Попробую связаться. Может, услышат, если захотят. А вот это надо подсоединить, — он протянул мне тяжелый кубик внешнего запоминающего устройства. — Здесь отчеты за последние несколько дней о ситуации на «Арварахе», вся документация по людям, которые у нас на борту. Когда затребуют, сбросим. Ал Варах все подготовил.

— Ал Варах невероятный человек.

— Вам, Нэй, следует выйти в общий отсек, — глухо сказал Ирвинг.

По его интонации я поняла, что и в это раз без жертв не обошлось.

Тело, накрытое пестрой накидкой, лежало на полу. Около него, на коленях, бормотала молитвы матре Дживи. Остальные стояли возле стен в молчании.

Я почему-то не могла спросить, кто это. Горло перехватило спазмом. Я подошла и опустилась рядом с матре на колени. Она приподняла накидку — ал Варах. Я нащупала под тканью холодную ладонь и сжала ее, словно могла ее согреть.

— Он держал весь этот джаханнам** на своих плечах, не позволяя нам впасть в панику. Человек не может такое выдержать. Когда началась перегрузка, сказал: «Все! Уходим! Им нас не достать.» Сел у стены и закрыл глаза, — сказала матре.

«На одну ночь меня хватит», — сказал мне ал Варах. На одну последнюю ночь.

— Мы не сразу поняли, что случилось. Сначала понесли в медотсек, но там только просроченные лекарства и неработающий дефибриллятор.

Конечно, я же обрубила все, кроме питания старого двигателя! А если б не сделала, то может они бы запустили его сердце. Или мы все упали бы обратно на Арву. Манат ваша знает!

— Тогда ребята и суб-полковник, сменяясь по очереди, делали ему непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Но, думаю, он просто сжег себя. И в нем самом не осталось больше сил для жизни. Все нам роздал.

Мне трудно было дышать и мне нечего было сказать.

— Не плачь! — попросила матре. — Не надо. Он там где, хотел бы быть. Он настоящий воин, сражался до конца и теперь вместе с любимыми. У него всю семью вырезали Чистые семь лет назад, при очередном перевороте. Он сказал, ты всех спасешь, он верил, что тебя послала Манат, явив свою милость.

Прощай, ал Варах! Надеюсь, ты действительно ушел туда, куда хотел, куда верил. И пусть твои боги зачтут тебе двести спасенных душ.

«Ней, возвращайся!» — по тону Ирвинга, я понимала, что проблема велика. Но раз обшивка «Непотопляемого» еще не рвется под огнем миротворческой эскадры, то связана она исключительно со мной. Но я была готова, еще когда вводила код «Омеги». Даже Матушка тогда, когда поняла мою задумку, не спросила, боюсь ли я, а только уверена ли выборе. А когда мы Даффы были не уверены?!

Поэтому в пилотское кресло я села совершенно спокойная. Посмотрела на знаки различия собеседника на экране и даже немного прониклась гордостью, что не какой-то там лейтенант, а целый кап-первый СБФФ*** Представилась, как лицо младшее по чину:

— Капитан грузового борта четырнадцать-сорок два, порт приписки Тара, Нэйнси Дафф. Скан пилотского удостоверения прилагаю. К сожалению, идентификационных номеров двигателя корабля предоставить не могу, он сгорел на Арве.

— Скан пилотского удостоверения и данные, переданные с места вашей последней посадки «Арвараха-2» соответствуют, — сказал безопасник. — Есть одно маленькое но. Это вы подняли крейсер «Непотопляемый»? И какое управление вы использовали?

— Да, это я, на прямом управлении пилотского чипа, кап-первый.

«Вы же уже всю информацию с чипа считали и перепроверили, так чего тянете кота за яйца», — хотелось сказать мне, но от этого человека зависело откроются или не откроются огневые порты эскадры.

—Однако, чип принадлежит суб-лейтенанту Мэри Джонс, идентификационный номер, — и безопасник назвал восемь прекрасно знакомых мне цифр. — И что интересно, суб-лейтенант Джонс пропала без вести девятнадцать лет назад, выполняя федеративный долг на Таре. Что скажете на это?

Разве ж я спорю, кому принадлежит чип. Только вот бедняжка Мэри разбилась о Тару. Тело-то с чипом выжило благодаря Матушкиному сервизу и Даффовому упрямству, а вот все, что составляло личность: вера и всякие глупые убеждения и принципы — разлетелись вдребезги от удара. А то, что собрали потом по частям Даффы, имело имя Нэйнси.

— Кап-первый, это долгая история. А у меня в корабле люди, система регенерации работает едва на треть, многим нужна медицинская помощь. Пусть ваш катер стыкуется с нами. «Непотопляемый» абсолютно безобиден, по протоколу «Омега» все его огневые точки заблокированы. Вы это прекрасно знаете. Я выйду сейчас в левый шлюз, вы просканируете меня на наличие оружие и взрывчатки. И заберете. И тогда будете задавать любые вопросы, на которые я отвечу абсолютно честно.

Безопасник думал довольно долго, а потом спросил Ирвинга:

— Вы тоже покинете корабль, суб-полковник?

— Нет, — коротко ответил Ирвинг.

Я понимала, что это все, что он мог сделать, прикрывая собой людей. С кем он там еще успел связаться, я не знала. Но видимо, надеялся, что корабль с ним внутри не расстреляют. Такая глупая вера! Но мы на ней прошли по лезвию и, возможно, еще пройдем.

Я боялась смотреть ему в глаза, но он сам меня окликнул, не обращая внимания, на висящего на экране безопасника:

— До встречи, капитан! — Лишь бы не за сводом неба, суб-полковник.

Он отрывисто отдал мне честь, я кивнула и пошла к шлюзу, чтобы не заставлять СБФФ ждать.





* Восточная притча.

** Джаханнам — в мусульманском учении наиболее распространённое название ада.

*** СБФФ — Служба Безопасности Флота Федерации.