Интернат

   Я уже упоминала, что мой брат был старше меня на 8 лет и что
так и не женился… официально. Но он много лет прожил с одной
женщиной, любил её. У них родилась прекрасная дочь— моя самая
любимая из всех кукла— пупсик! Когда Любашка появилась на свет,
я жила, училась и проходила практику в другом городе. Приезжала
проведать маму и брата с его семьёй не часто… Но каждый раз
старалась привезти из «большого города» подарки для малышки.
Это были разные платья, игрушки, бантики… Тогда мне едва
исполнилось 20, я была молода, достаточно привлекательна,
но с кучей комплексов… Одним из моих, как я тогда считала,
недостатков, было то, что я боялась что-либо говорить, особенно
при малознакомых людях. Если со мной пытался познакомиться или
просто заговорить молодой человек, я дико краснела и не могла
произнести ни слова… Так же, при очень слабом зрении, я не носила
очки. Жутко стеснялась звания «очкарик»…

   Я была достаточно начитана, читать я любила, знала много
стихов, увлекалась рисованием и спортом. Так же я знала огромное
количество разных приколов и анекдотов, но рассказывала их
только самым близким, опять же, боясь, что меня не поймут или что
мой анекдот не покажется смешным… Но сейчас не об этом. Мои
комплексы не позволяли мне высказывать своё мнение. И где-то
о своих мыслях надо было говорить! Кричать! Но в некоторых
случаях я рада, что молчала…

   Дело вот в чём. В семье брата был ещё ребёнок: девочка
от первого брака супруги. (Я называю эту женщину женой брата: хотя
они не расписались, но прожили вместе всю жизнь и даже ушли,
совсем не старыми, в один год). Девочку звали Маришка. На первый
взгляд обычный ребёнок… Сначала я не понимала, что именно меня
в ней смущает? Нет, совсем не то, что она рождена не от моего
брата… Маленькая, с красивыми русыми волосами, вроде опрятно
одета… Вот только глаза… Их никак нельзя было назвать глазами
ребёнка… Это был взгляд пожилой женщины, которая «повидала
на своем веку»… Потом я заметила задержку речи: в этом возрасте
дети уже хорошо говорят, а Марина произносила какие-то слоги…
Брат рассказал, что это родовая травма, что у ребёнка было обвитие
пуповиной и она родилась… мертвой… долго не дышала…
Кислородное голодание привело к таким последствиям… Ребёнок —
инвалид…

   Я помню, что сначала мне было очень жалко Маришку… Но,
наблюдая как она росла, мне стало больше жаль своего брата и его
супругу… А ещё больше было жалко маленькую Любашку, которой
придётся жить в одном доме с ТАКОЙ! старшей сестрой. Я не буду
описывать здесь особенности её поведения, но, то, что я иногда
видела, приводило меня в ужас. Я считала, что таких детей нужно
поселять отдельно… чтобы их никто не видел. Я была уверена, что
они опасны как для своих младших сестёр и братьев, так и для самих
родителей! Вообще, опасны для общества!

   Приходя в гости в эту семью, я всегда брала на руки младшую,
играла с ней, приносила угощения, целовала и баловала её… В то же
время, с брезгливостью и отвращением отодвигала от себя
протянутые ко мне руки старшей… Я думала: «Вот зачем таких детей
спасают? Выхаживают? Родилась мертвой… Врачи ведь сразу
понимают какие будут последствия и нарушения у этих детей!
Зачем же с ними возиться? Пусть бы её не было! Ведь она отравляет
жизнь всем близким …своим существованием…»
Боже! Спасибо тебе, что тогда я не высказала этого всего вслух!
Спасибо за то, что не поделилась своими «справедливыми» мыслями
ни с братом ни с его женой!

   …И вот я работаю в интернате для детей-инвалидов
с умственной отсталостью… Я вижу их каждый день. Я наблюдаю
за их поведением. Они такие же как и мы: разные! Я не буду
говорить о физической боли, которой многие из них страдают…
Есть, конечно, запущенные дети: родители получали их пенсии,
но не занимались ими, а потом «ребёнок» вырос и даже папа уже
не может с ним справиться и «успокоить»… Отправили в интернат!
Сплавили! Перекрестились.

   Дети, которые приходили в мой кабинет рисовать или просто
посидеть, посмотреть как я работаю, они были вполне
общительными, вежливыми, с постоянным желанием помочь. Даже
те, у которых были большие нарушения психического здоровья, они
ведь тоже живут в своём мире… И, кто знает? Может их мир намного
чище и светлее нашего…

   Как-то, в разговоре с одним мальчишкой, пожалела его… сказала
«бедные вы, тяжело жить в интернате?» Вы знаете, что он мне
ответил? «Это вы бедные, которые тут работают! Вам надо
и на работу ходить, и дома работать, и на огородах и на дачах! Вам
надо зарабатывать, чтобы накормить своих детей, свои семьи!
А у многих женщин ещё и мужья пьющие! Мне вас жалко… А я
не бедный: меня здесь кормят, за мной убирают, меня стригут, моют,
одевают… и, кстати, хорошо стригут и одевают! Мне не надо на всё
это зарабатывать! Мне просто хочется вам чем-нибудь помочь…
Поэтому я прихожу к вам и поливаю цветы, если разрешат, могу
вытереть пыль, помыть полы… Нам в полдник йогурт давали. Я
уверен, вы своим детям такой купить не сможете… Мне вас жаль…»
Сказать, что меня удивил его ответ,— ничего не сказать! Он меня
поразил! Как по-взрослому рассуждал 14-летний мальчик
«с диагнозом»! И ведь, действительно, он во всём был прав!
В интернате было много всяких занятий для детей разного
возраста и разных возможностей. Опытные и добрые преподаватели
учили их читать, писать, шить и вышивать бисером, лепить очень
красивые поделки из глины и солёного теста, вязать, петь… Здесь
были студии танца и гимнастики… И, поверьте, среди этих детей
были настоящие таланты!

   Так же, многие из старших просились на работу. Это была
трудотерапия: некоторые работники могли взять себе помощника
из детей. Я брала, в основном, одну девочку. Она весь день
проводила со мной: помогала перенести банки с краской, я для
ускорения в работе, могла показать ей небольшой участок
поверхности и попросить его закрасить определенным цветом, мы
могли работать во дворе и в помещении. Конечно же, работой я ее
не перегружала, чтобы это не привело к переутомлению. Иногда
у нас были не особо загруженные дни, тогда мы садились в кабинете
и я учила её рисовать… учила как могла… Получалось сперва
не очень, но через некоторое время её работы стали брать
на выставки.

   …Многие из этих детей были, попросту, с детства запущенные,
ими не занимались, ничему не учили… Что меня удивляло в них, так
это отсутствие озлобленности на, иногда, строгих воспитателей,
на собственных родителей, которые их «спихнули» в интернат или
на тех, которые и вовсе от них отказались… Большинство из них—
добрые, я бы сказала, доброжелательные дети, которые мечтали
вернуться в семью, к маме… Только одна девочка с неизлечимой
болезнью, как-то сказала: " Я рада, я счастлива, что меня забрали
от родителей! Здесь мне хорошо и тепло. Здесь мне дают кушать
и ухаживают за мной. Здесь меня не бьют и не ругают. Здесь чистая
постель.. Я никогда в жизни не хотела бы снова попасть домой
и жить с мамой…» Она не попала домой к ненавидящей её матери-алкоголичке,   которая издевалась над дочкой, она тихо умерла в своей чистой и теплой постели…  К сожалению, такое тоже случается…

   Когда я работала в интернате, я поняла одно: если сам Бог даёт
жизнь таким детям, то кто мы такие, чтобы лишать их её? Для чего
они живут на свете? Для того, чтобы наши сердца становились мягче..
Это мы решили, что они больны и не самостоятельны, что они
бедные и несчастные! А они думают так же о нас! Многие из них
живут в своём мире, воспринимая жизнь не так, как мы… И,
поверьте, они в своём мире счастливы! Поэтому большинство из них
нельзя закрывать в интернатах, они должны видеть мир, а мир
должен видеть их. Эти дети, эти люди существуют, живут…

  Прошло много лет… Я уже не работаю в детском доме, уже нет
в живых моего брата и его супруги… В их бывшем доме живёт новая
семья: Любашка с мужем, трое их замечательных детей и старшая
сестра Марина… Младшая всегда заступалась за старшую, помогала
ей во всём, не бросила и после смерти родителей… И Марина, живя
в семье, многому научилась и вполне адаптирована в обществе.
Теперь она помогает младшей по дому и с детьми..
Вот такая история