Сейчас я их напугаю!

 
Маленькая Дина любила озорничать. Когда ей было четыре годика, она испугала маму, вырядившись в ее халат и надев на голову ее парик с длинными черными волосами задом наперед. Она встала на табуретку за дверью и вооружившись веником и щеткой, ждала, когда мама войдет в детскую комнату. Стояла она молча. Через прореженные места волос маленькая проказница видела, как мама вошла в комнату, развернулась и застыла в немом ужасе. Посидев с минуту, она серьезно сказала:
- Не смешно, Дина. Маме это не смешно. Если хочешь меня развлечь, придумай что-нибудь другое.
- Мамочка, ну мне скучно. Эти куклы мне надоели. Я устала с ними играть. У мальчишек в детском садике есть солдатики, роботы, танки. Им интереснее.
- Диночка, на то они и мальчишки. Они сорванцы, девочки должны быть спокойными и рассудительными. Они – будущие мамы и поэтому играют в куколки.
Дина подошла к маме и села напротив нее. Потом посмотрела своими светло-серыми глазами на нее, обняла ее колени и с грустью положила на них голову.
- Мам, а ты можешь сделать так, чтобы мне было весело?
- Конечно, Дина, мы с папой все делаем для того, чтобы тебе было весело.
- Хорошо. Тогда в следующий раз, когда мы поедем на дачу, я хочу, чтобы вы с папой проводили меня в тот заколоченный дом на краю деревни.
Мама, немного подумав, спросила:
- Разве в этом доме тебе будет весело? Ну, хорошо, как скажешь.
- Да мама, мне там будет весело. Только я хочу туда прийти перед сном, как в ужастике, который мы недавно смотрели.
- Детка, ты очень тянешься к этой ерунде последнее время, мы тебя с папой отучим от этого, так и знай! Все это так мерзко – разные монстры, приведения, ведьмы. Ты еще маленькая, мы тебе сказки добрые и веселые читаем, а ты… Мне все-таки кажется, что мир сходит с ума. Ладно, будет тебе веселье.

Через два дня они приехали на дачу. На следующий день моросил небольшой дождь и небо было до вечера закрыто тучами, но к вечеру погода наладилась и закатное солнце осветило их деревню. Тот заколоченный заброшенный дом принадлежал когда-то какому-то проворовавшемуся чиновнику из города. Говорят, что он умер на зоне и так не увидел свой новоиспеченный кров. Вложив в строительство много денег, он не экономил на отделке. Дом был выполнен в псевдоготическом стиле со странными резными элементами на фасаде, огромным эркером и там, куда должны были вставить окна в резные пилястры, украшенные скульптурами грифонов, зияла пустота. Часть окон либо побили, либо они не были вставлены. Двери надежно были заколочены по первому этажу и единственное место, куда можно было влезть и куда лазили обычно все местные мальчишки, были как раз зияющие пустоты центрального эркерного окна, куда была кем-то перекинута доска с заросшей отмостки для удобства проникновения. В сопровождении Корри, их молодой овчарки, они в полном составе их небольшой семьи пошли к дому. Первым шел папа, насвистывая знакомую мелодию из народной попсовой песенки. Подойдя к забору, они обошли заросли малины и сирени, протиснулись между лопухами и крапивой, осторожно пошли по «кошачьей» тропинке в сторону дома. Мама остановилась перед доской.
- Вы знаете друзья, давайте не пойдем, у меня недоброе предчувствие, - сказала она.
- Мам! – с серьезной требовательной миной посмотрела на нее Дина.
- Ну что, тогда пошли? – как-то скорее себе, чем всем сказала она.
Достав фонарики, они вошли внутрь. Первое, что им бросилось в глаза, это надпись на потолке как раз напротив входа: «Оставь меня в покое!» Папа посветил на нее фонариком:
- Ты знаешь, Маш, раньше, три года назад ее здесь не было.
- Да, странно, Жень. Как она там оказалась? Мальчишки же туда не залезут.
- В том то и дело. Ладно, давай побродим по первому этажу и домой, - предложил папа, но было поздно. Дина с собакой уже бежала по лестнице.
- Дина, назад! – крикнула мама.
- Мам, я только на солнышко посмотрю, вон оно заходит в том окошке, видишь!
Полоска света. Она бежала за ней. И последний луч, падая сквозь разбитое чердачное окно, угасая, двигал полоску вверх по ступеням. Исчезающая полоска янтарного света, соединяющая свет и жизнь, за которой бежал мрак. Дом прогонял ее, эту связующую ниточку исчезающего дня и таинственного волшебного сумрака. Этот дом веселил маленькую девочку, он окутывал её своей сумеречной нежностью, радовался приходу существа, способного им насладиться. «Я твой, играй со мной, а я буду помогать тебе в этом», - говорил он ей своими зияющими проемами. И она наслаждалась им.
- Вон, вон оно, солнышко, садится!  - крикнула она сверху.
И тут папа с мамой услышали вой Корри сверху.
- Дина, Дина, ты где? – закричали они в один голос, но Дина не отвечала. Тогда они, как сговорившись, ринулись по лестнице. Добежав почти до верха деревянной дышащей на ладан лестницы, папа неожиданно провалился в дыру между ступенями. С грохотом упала прогнившая доска, подняв облако пыли. Мама держала его за руку, сидя на верхней ступени:
- Женя, держись, Женя!
Он понимал, что она его не удержит и приготовился падать… Удар, грохот и тишина. Мама, бросилась вниз. Посветив фонариком, она увидела легкое шевеление папиной фигуры.
- Ну как ты, живой? – с тревогой спросила она.
- Да, вроде, только руку, кажется, сломал. А Дина где? Уже темно, а она не откликается и Корри молчит.
- Дина, Корри!
Они, осторожно ступая по лестнице, шли наверх. Мама с фонариком светила на каждую ступеньку. Вдруг, они увидели, как будто какая-то тень с бешеной силой подтолкнула несколько верхних ступенек вверх, они, оторвавшись, взлетели к потолку второго этажа и упали вниз. Замерев, они уставились в проем двери, куда светил фонарик. Оттуда на них смотрело два фосфоресцирующих глаза их собаки.
- Корри! Где Дина?
Корри пролаял несколько раз, зовя их на второй этаж, но путь туда был отрезан. Папа, стоя на нижней площадке перед поворотом лестницы рассчитывал силы для прыжка. Мама сидела, схватившись за голову...

Наверху в это время в проемы окон ворвался ветер, захлопали шатающиеся фрамуги и в наступившей тишине сгустившийся мрак окутал маленькое существо, стоявшее на балконе. В руках оно держало что-то наподобие плаща и распущенные ветром волосы образовывали ореол вокруг темного лица со сверкающими глазами.
Этот кто-то спустился по маленькой деревянной лесенке, приставленной к балкону второго этажа с другой стороны дома. Подойдя к выбитому окну на первом этаже, этот кто-то накинул на плечи разорванный пыльный мешок, оставшийся от строительного мусора, зажег фонарик и посмотрелся в отражение оставшегося стекла. Потом, подрисовав угольком на лице полосы на румяных щечках, этот кто-то произнес:
- Ну, сейчас я их напугаю!