Купеческий тракт

               
      Гуляя вечером по интернату, до того устали ноги, что  пришел в  свою комнату, сразу, не раздеваясь бросился на кровать… и провалился в темноту…
      Утро. Солнце весло по-утреннему  светило, лаская  своим лучиками мои глаза. Что это? Солнце бьет  прямо в глаза, а я насколько помню, в  моем окне солнце  так хорошо  светит, только после обеда.
     И  петухи поют. Откуда в нашем интернате куры, петухи? Дошло до  меня, причем здесь петухи, если я два дни назад, выехал с отцом на наших телегах, в обозе купца Калашникова и, направлялись в губернский город Томск.    
 Я, сын, Васьки конюха из Колпашево. Он, Миша, привез меня избитого, лежавшего на купеческой дороге  возле, как он сказал, ограбленного обоза, возле Зоркальцево. А все так хорошо проходило.
     Купец, скупил у колпашевцев-охотников шкурки, рыбу наловившую рыбаками. Нельму, осетров. И  набрав по мелочи, загрузил рыбу на наши две телеги. Блин, прованяемся рыбой, как потом    возить   зерно в Красноярск? Отцовская жадность, любой ценой заработать, и женить меня, гонит нас в любую поездку, с любым товаром. Обоз из четырех нагруженных телег и его купца брички отправились   в заутренню.
     Не хотел ждать, еще тря дни, присоединится к большому обозу, не глядя на предупреждение пристава о разбойниках у Зоркальцево, погнал нас: меня, моего отца, по уличному Кулешов. Прозвали за то, что папина мама, моя бабушка, кормившая семью большую, состоявшая их тринадцати ртов, кричала созывая на обед:
    - А ну, рты вонючие, на кулеш быстро пришли. Не пришедший, останется голодным!!!....
     Папа рассказывал, после такого предупреждения, они малышня, как цыплятки слетались на кулеш. С тех пор их и зовут – Кулеши.  И пристав записал их Кулешами - восьми братьев, и двух сестер бобылек, без приданого. С тех пор получив в наследство двух лошадей от деда Трофима за то, что с малеча помогал ему ухаживать за этими лошадьми.  С тех и стремление отца разбогатеть. Кто бедных девок без приданного, возьмет?  Вот они тетки с нами и живут. После смерти деда разделившие его хозяйство.  Только мой отец при жизни деда получил этих двух лошадок.
 И , друга отца, дяди Петра, по уличному -  Грибанов, с его клячей.  Сам управляя бричкой, взяв только в охрану дурака Гришку. Дурной, дурной, а силы неумеренной, как-то мою телегу, застрявшую в яме грязи, полную с верхом копной сена, одним рывком вытащил.
     Тракт из Колпашево шел от затона на Оби возле судоверфи,  и переправившись через широкую реку на пароме купца, пошел высадившись   у Озерного. Оттуда, мы направились к  Могильного Мысу. Ехали по дороге. По бокам  сосны, кустарники. Лошади шли, а мы покуривая да убаюканные потихоньку дремали. Впереди обоза шли Ефимка на каурой, да Тишка на такой же. Позади плелся на еще не ожеребившей коняке Васька Трифон. Эти три мужика,  нанятые купцом в охрану обоза, зорко глядели вперед,  да по сторонам.
   Лошади, отдохнувшие на пароме, шли ходко. Рыбы было загружено не мало. Только нельмы купец загрузил шесть сотен кг, да стерляди у остяков, да у тогурчан набрал штук триста о т три локтя до   восьми, и десяток рыб,  полтора, два аршина у Паши Огурцова. Да мелочи пяток дерюг. Телега Паши Грибанова загружена  шкурами. Я знав, ездил по остяковских стойбищах, собирал дань. Они им  отпускал под запись муку, спички, соль. Порох, под пули – свинец. Где то добывал не качественный, который ударившись  об кость зверя, расплющивался, не пробивая ее. А сам с ними, рассчитывался спиртом. Напоит их и ведет расчет, обманывая. Одного знакомого попытался защитить. Так он мне пригрозил:
     - Будишь лезть в мои дела, тут оставлю с остяками, и ни  гроша не дам. А нас  троих он брал защищать его от не дай Бог, взбунтуются остяки. Они в любом случае, хватаются за винтовки и, ну палить. Пришлось заткнуться.
 За Короткино задремал, проснулся только у  Кривошеено-деревни. Пошли  деревни Вознесенки, Покровка, Белосток, потом  села Монастырке, у знакомого купца мужика передохнули. Коням купец распорядился подсыпать зерна а мы поели горяченькой ушицы. Потом по берегу речки Шегарки, через деревни и села: Николаевского, Федоровской заимки, Анастасьевки, Тызырачево. До  самого Зоркальцево. Там у речке, на переправы, мы встретили с десяток конных мужиков. А дальше крик, гам, меня треснули оглоблей, и я слетел с телеги, и все - темнота.
     - Хватит дрыхнуть – крикнул Михаил.- слезай, потихоньку двигай к столу. Тут к тебе пришли. Это Пашка Грибанов по велении купца приехал меня забрать. Приволок лошадь под меня. Рассказал нам:
      - У переправы мы остановились, ждали, как на том берегу речки    освободят паром и в нам придет. Мужики, что лошадей обихаживали, неожиданно на нас напали. Тебя Никола треснули, ты и вылетел с телеги. Мы на не распрягших телегах рванули   назад. Эти от нас такого не ожидали и замешкались, тут нас догнали наша охрана.Они и открыли пальбу по догонявших нас  разбойниках. Так мы оторвались от них. Те, подобрали раненых да погибших и убрались. Когда мы возвернулись к речке тебя не нашли. Потом Михаил через знакомого передал нам. Ты живой. Вот купец и посла меня за тобою. Вот и лошадь прислал. Поев и выпив, распрощался с Михаилом, и поехали в Томск. Купец потом распродал рыбу и так же распорядился с мехами.
     Закупил соли, китайский чай, мануфактуру и прочее поехали назад, по привычной дорог – села Каргасокское, Новоникольскую волости села и деревни:  само Никольское, Тигильдеево, Чернильщиково,  Игпаково.   И по нашей земле мимо Оби до Озерного через реку и Тогур, уже дома.
     Я показал деньги у Михаила своего друга одолженные,           отец добавил свои, мы купили третью лошадь, и с третьей телегой         загрузившись у рыбака из Тогура, поехали с очередным обозом до Томска.   С нашей легендой чт о на нас напали а мы  счастливо отделавшись, со мною раненым, отбивавшегося от банды, благополучно довезли все купцовское, нас и наняли. Обратно    закупили с рекомендацией Мильверса Тогурского купца, заключили договор о привозе пушнины и рыбы.
      С этого и слегка разбогатели. Вскоре Михаил прикупил у нас земли, мы с ним рассчитались.
Он стал строится. Мы ему помогали транспортом. Дальше, что было, я не знаю. При очередном обозе меня так трахнули по голове, что я… проснулся от тормошившей меня Александры привезшей обед в наше отделение  дома-интерната.