КОРЬ

   Училась я классе в шестом, вернее перешла в шестой, т.к. дело
было летом. Это было очень грустное лето для меня. И вот почему.
Начались долгожданные каникулы. Многие мои одноклассники
разъехались с родителями «в отпуск на материк». Напомню, что моя
семья жила в то время на Чукотке. Лето на севере короткое
и не жаркое. А ещё солнце светит круглые сутки… Белые ночи…

   Во второй половине июля, в самый разгар лета… я вдруг
заболела… Поднялась высокая температура и на коже появилась
красная сыпь. Чувствовала я себя очень плохо, хотя раньше
температура не мешала мне заниматься какими бы то ни было
делами. В этот раз было тяжело, я не могла даже читать так любимые
мной книги. Мама вызвала врача на дом, потому что в таком
состоянии меня до поликлиники она бы не довела. Утром была сыпь,
а к приходу врача она исчезла. Доктор меня тщательно послушал
и сказал, что забирает в больницу, потому что у меня воспаление
лёгких. Помню, мама сильно испугалась, а потом в коридоре долго
спорила о чём-то с врачом. Она повторяла: " Утром была сыпь… была
красная сыпь…» А мне очень не хотелось в больницу, я никогда там
не лежала раньше и не представляла, что я там буду делать одна…
Меня погрузили в машину и увезли. Я не очень помню как
именно это происходило, я была полусонная… Помню, как ночью я
проснулась на больничной постели и, не смотря на своё плохое
зрение, рассмотрела бегающих по полу тараканов… Для меня это
было ужасно! У нас дома никогда не было тараканов. И я панически
их боялась.

   В палате было несколько кроватей, на некоторых спали
маленькие дети с мамочками. Между палатами были стеклянные
стены, через которые было видно всё отделение… Правда, мне было
это не особо интересно, опять же, из-за зрения…
Ночью мне стало очень плохо и я тихо, чтобы не будить
малышей, села на кровати, собираясь подняться, но у меня это
не получилось: закружилась голова… Я попробовала ещё раз,
но санитарка, убирая днём в палате, моя полы, шваброй затолкала
мои тапочки далеко под кровать, что при попытке за ними
наклониться, я просто упала. Одна из «мамочек» помогла мне
подняться и позвала дежурную медсестру… Вот тут и началось самое
интересное. Меня начало тошнить.

   Ко мне подошла сонная женщина в белом халате и в колпаке
набекрень. Она спросила меня, что я кушала сегодня… А я ничего
не ела целый день, мне в больнице никто не объяснил, где столовая,
где туалет… Спросить я стеснялась, а сама со своим
«замечудненьким» зрением и не нашла бы. К тому же меня трясло
от вновь сильно поднявшейся температуры. Медсестра протянула
мне градусник и, когда я потянулась за ним, она увидела мою руку…
Быстрым резким движением она подняла одеяло и задрав пижаму,
схватилась за голову, ахнула и побежала за врачом. Я закуталась
в одеяло и держала градусник.

   В палате, не смотря на спящих больных детей, зажгли яркий свет.
Толпа людей в белом начала меня рассматривать: каждый задирал
мне пижаму и разглядывал мой живот и спину. Посмотрели
градусник: 39,9! Мне было так холодно, что стучали зубы
и от слабости я уже плакала… Помню, что там все жутко ругались.
Тогда мне казалось, что ругают меня и я не понимала за что… Я
на какое-то время отключилась…

   Когда я пришла в себя, стало ещё страшнее: я, укрытая своей
курткой, лежала на каталке на улице…, чувствуя добавившуюся боль
в руке и ещё в одном месте, куда делают обычно уколы. Никого
рядом не было. Представьте себе, что мог думать 12- летний ребёнок
в этой ситуации! Это ещё хорошо, что ночи в это время белые! Гудела
голова, я ничего не понимая, попыталась встать… Тут ко мне
подбежала медсестра: «Лежи, лежи. Не вставай! Сейчас мы с тобой
на машине поедем. Тебе в боксе лежать надо, а тебя с такой
болезнью к этим детям положили!» Я лежала и думала: «С какой
ТАКОЙ болезнью? Что страшней воспаления лёгких?»…

   Меня погрузили в «скорую» и перевезли в соседнюю больницу
на этой же территории. Это было длинное здание с широким
крыльцом. Меня завели в маленькую палату на три кровати. Пришла
другая медсестра и объяснила: «Тебе, зая, диагноз не правильно
поставили. У тебя не воспаление лёгких, а корь. Это, конечно,
из ряда вон! Почему сразу не распознали? Ведь сыпь-то видно! Как
могли тебя тебя туда положить, да ещё к малышам!…» Потом она
рассказала, что со мной в палате ещё двое выздоравливающих,
показала, что тут же за дверью туалет и раковина... Я провалилась
в сон…

   Утро началось с обхода. Пришёл врач, осмотрел меня, сделал
новые назначения. Новый доктор объяснил, что в моём возрасте уже
тяжело переносится эта болезнь. Обычно ей болеют малыши. Как
меня угораздило? И почему сыпь появлялась и исчезала, непонятно…
Моими соседями по палате оказались два пацана-чукчонка года
по четыре. После завтрака, который нам принесли прямо в палату,
они дружно достали горшки из-под кроватей и, простите
за подробности, ТАК навоняли! Стерпеть это ещё раз я бы
не смогла… Поэтому я заставила их самостоятельно взять свои
«вазы», помыть их в отведённом для этого месте и впредь ЭТИ дела
делать в туалете, а не в палате. Они всё понимали, делали как я
сказала. Молча. Они даже между собой не разговаривали, только
хихикали. Через сутки их перевели к другим выздоравливающим, а я
осталась одна.

   Это то, что произошло со мной. Теперь о маме. Она оставила
меня в палате детской больницы с воспалением лёгких. Туда же она
и пришла утром меня проведать… Но не нашла… Спросила первую
попавшуюся женщину в белом халате (а это оказалась санитарка), где
её дочь из «такой-то» палаты? На что та ответила: «А, так увезли
уже… Ещё ночью… Из-за неё теперь карантин объявят…» Она
махнула рукой в сторону, где, кстати, находился не только соседний
стационар, но и морг… «Куда увезли? Как увезли…» — сползала
по стенке мама… Подбежавшие медсестра и врач подхватили её и,
усадив в кресло на посту, дав подышать нашатырем, объяснили
ситуацию, что начали лечение, а ребёнок покрылся сыпью. Поэтому
ребёнка перевезли в инфекционный бокс. Потом доктор матом
объяснил санитарке, что не сто;ит ей самой отвечать на вопросы,
в которых она не компетентна…

   Мама, придя в себя, отправилась в «инфекцию», пообщалась
с врачом и подошла к окну, у которого стояла моя кровать. Я увидела
её и расплакалась. Она уже знала о моём ночном путешествии и что
мне было очень плохо. Она показала мне рукой, что передала мне
гостинчик и одежду. Я успокоилась: теперь мама знает где я…
Через несколько дней температура уже не поднималась, мне
стало намного легче. Лежать одной в боксе было скучно и тоскливо,
но лучше, чем с теми двумя чукотскими малышами. Из окна был
виден берег Анадырского залива, мы его называли Лиман. Вода была
темно-зеленого цвета, она накатывала на берег невысокими
холодными волнами. До них было метров сто. Была видна часть
больничного двора и дорога, по которой приходила мама.

   Я помнила, что завтра мамин день рождения. Я надеялась, что
меня выпишут и родители заберут меня домой. В этот день совсем
испортилась погода: резко похолодало, пошёл холодный северный
дождь… такой, с ветром… стал срываться снег… На севере такая
погода не редкость, но был конец июля, макушка лета! А тут …снег!
Мама пришла в тёплом пальто, сапогах и меховой шапке. К тому
времени я научилась открывать форточку, чтобы не только видеть её
в окно, но и поговорить… В этот день мама не выглядела весёлой
и радостной, хоть и был её день рождения, глаза её были красными
и припухшими. Она сказала, что мой дедушка, её отец, там,
на далёкой Кубани, сильно заболел и она должна туда поехать
ненадолго… Ещё она обещала, что завтра меня проведает отец. Я
стояла у окна, закрыв форточку, чтобы меня не продуло, глядя вслед
уходящей маме… Она еле удерживала в руках ломающийся от ветра
зонт, а снег всё сыпал и сыпал, смешиваясь с промозглым северным
дождём…

   На следующий день пришёл отец. Он помахал мне в окно рукой,
приветствуя, но подходить не стал, а сразу направился в кабинет
врача. Потом я видела, как он, стоя на крыльце, что-то доказывал
врачу, размахивая руками. После он зашёл в мой бокс и сказал:
«Собирайся! Идём домой!» Оказывается, с моей болезнью главное
было пережить тяжёлый период с температурой, а долечиваться
можно дома. Помимо этого меня ждал ещё месяц карантина! Придя
домой, отец приготовил огромную сковородку еды. Я даже названия
этому не знаю, но там была жареная картошка, северные грибы,
капуста, лук и ещё что-то… Это выглядело ужасно! Но, зато какое
вкусное было это блюдо! Это был первый раз, когда я ела пищу,
приготовленную отцом.

   На следующий день среди книг в серванте я случайно найду
бланк телеграммы, в которой сообщалось, что дедушка не заболел…
Дедушка умер… Родители, зная как я любила дедушку с бабушкой,
побоялись мне сказать правду, пока я в больнице.. Через несколько
дней приехала мама, похудевшая, осунувшаяся, уставшая… Ей
пришлось в свой день рождения проехать через всю страну
с Крайнего Севера до Кубани, чтобы попрощаться со своим отцом
и проводить его в последний путь… При этом она была вынуждена
везти с собой кучу вещей, ведь выезжала она со снегом во всём
зимнем, а, приехала на юг в жару…

   Остаток каникул я просидела дома, читая книги. Вот такое лето
было в моей жизни, грустное, одинокое… Это была первая в моей
жизни потеря одного из очень любимых людей…