Квартирантки

   Когда мне исполнилось 18 и я закончила школу, как я уже
упоминала, меня выпнули пинком под зад «с вещами на выход»
из родного дома приобретать профессию. Я поехала в Ростов-наДону,
там живёт мамина младшая сестра и много разных учебных
заведений. Тогда я поступила в первое попавшееся ПТУ, это
оказалось училище связи. Хотя в общежитии было полно свободных
комнат, мест почему-то нам не давали. Тётушка помогла мне снять
квартиру в её дворе, чтобы я, так сказать, была под присмотром.
На первом сборе в училище мы познакомились с группой и одной
девочке я предложила снимать квартиру вместе. Она была рада, что
не надо искать жильё и мы радостно заселились.

   Квартира, где мы жили впоследствии была небольшой, состояла
из двух комнат. В большой жил хозяин, пожилой мужчина-инвалид. Я
никогда не видела его ног, т.е., они были, но под одеждой выглядели
как тонкие палки и не сгибались. Он ходил очень тяжело с двумя
костылями, но зато водил машину очень профессионально. Машина
у него была «фельдиперсовая», точно не помню, по -моему,
"ушастый Запорожец» с ручным управлением. Его квартира
отличалась от других в этом дворе: только у него был душ и туалет.
Остальные жители довольствовались общественными удобствами,
половина которых были внутри двора.

   В маленькой комнате, где жили мы, стоял старинный раритетный
шкаф, стол и две кровати. Между комнатами располагалась длинная
проходная кухня. Хозяин был ещё и аллергик: он не мог дышать,
если рядом использовали какую-либо бытовую химию. Поэтому он
сразу предупредил, что стирать у него в доме нельзя. Его иногда
навещал сын с внучкой. Они приносили ему продукты, лекарства
и девочка играла на фортепьяно, которое стояло у окна в комнате
хозяина.

   Нас с однокурсницей обязали убирать всю территорию, включая
комнату деда. В общем, всё было нормально и удобно. Правда,
тётушка моя сказала сыну соседа, что с такими условиями они
должны нам платить за присмотр за дедом, а не мы за квартиру.
Но мы были молоды, убрать у старика было не сложно. Нас всё
устраивало. Неудобства начались позже. В первые полтора месяца
всё училище направили «на практику» на сбор винограда.
По приезду, отдохнув три дня, мы начали учёбу. Скажу сразу, я
никогда не была привередливой и старалась подстроиться под
любую компанию. Но, познакомившись ближе с девчатами из нашей
группы, преподавателями и своей соседкой… я поняла, что они все
мне не нравятся, как не интересна и профессия, которую собиралась
приобрести… Сокурсницы были из станиц и хуторов Дона. Я даже
разговор их не всегда могла понять, не то, что шутки и приколы! Для
них я тоже была чужой. Куда уж мне: «Кубыть, каймак да конверты
позаетувай!» Преподаватели, что странно, тоже так разговаривали.
Но сейчас не об этом. Я уже не помню имя -отчество хозяина,
вроде Александр, а фамилия была созвучна с Блок, или Клик…
Общались мы с ним не часто, стеснялись… Но, иногда, он
рассказывал нам о своей жизни: как, будучи молодым парнем,
купался в речке (или в море) и уснул на бетонной плите (возможно
на волнорезе), как простыл сильно и еле жив остался… Долго
лечился, но ноги стали отказывать и потом совсем мышцы
атрофировались… Оказалось, был он музыкантом, да не просто,
а композитором. Общался и дружил со многими известными
советскими поэтами-песенниками, многих певцов знал лично… В то
время он старался подрабатывать: когда ночами не спалось, включал
старый приёмник, находил нужные музыкальные программы
и записывал популярные песни на кассеты, потом продавал их.
Иногда он играл на своём старом инструменте такую музыку, что я
замирала, вслушивалась в каждую ноту, боялась пошевелиться, чтобы
это волшебство не исчезло… Как он играл! Я удивлялась, как он это
делает? Ведь его руки, пальцы были искривлены болезнью, а тем,
что осталось от ног, он не доставал до педалей фортепьяно…
Всё шло своим чередом, но бытовые проблемы всё же нас
настигли: стирать мылом было крайне неудобно, да и полы вымыть
без добавления, хотя бы, мыльного раствора тоже… И тогда дед
сказал: «Делайте как надо, а я форточку открою…» Если бы мы тогда
знали чем этот эксперимент закончится!…

   Получив разрешение на использование бытовой химии, мы,
конечно, стали её использовать. Правда, если стирали, то быстро
и старательно всё полоскали, вывешивали во дворе и открывали
настежь все двери, чтобы выветрить запах, который плохо
переносил хозяин. Он, в свою очередь, открывал в своей комнате
форточку и дышал… Так мы бы и продолжали… Но в феврале дед
почувствовал себя плохо, возможно его продуло у окна. Он
закашлял, захрипел… Пришёл его сын с лекарствами, вызвал врача.
Помню, что хозяин, вроде уже и на поправку пошёл… В середине
месяца был мой день рождения и я, отпросившись в училище, уехала
на несколько дней к маме. Соседка моя не захотела оставаться одна
и тоже поехала навестить родителей.

   Я приехала поездом поздно ночью. От вокзала до квартиры было
недалеко, я дошла пешком. Подойдя к окну, тихонько постучала.
Ключа у меня не было. Но подруга не торопилась открывать… Даже
свет в окне не включился… Зато включился в окне моей тёти: она
махала руками и что-то говорила… Крикнуть она не могла: муж
и двое детей спали в комнате. Я уже говорила раньше, что с плохим
зрением очки не носила… А если бы носила, то увидела бы
на входной двери записку размером с плакат: «В квартиру
не заходи! Иди к нам.» И подпись.

   Я поняла, что тётя машет мне не для приветствия, она звала меня
зайти. Я отправилась к ней.
«Умер ваш хозяин сегодня. Я ждала тебя предупредить, чтоб
не зашла туда! Он там на столе перед окном лежит. Отопление
отключено. Ты что, не видела, там записка для тебя на двери
висит?» — шёпотом выпалила все новости тётя. Я представила себе,
если бы у меня был ключ (а я оставила его своей соседке), я бы
открыла ключом, зашла бы тихонько и легла спать. А утром пошла бы
с хозяином поздороваться…

   Переночевала я у тёти. Утром приехала подруга, которую я
перехватила до того, как она попыталась войти в дом. Мы сидели
в квартире с моей тётушкой и пытались придумать, что нам теперь
делать. Решилось всё просто: мы пошли в училище и рассказали всё
своей «мастачке». Наша мастер производственного обучения
обратилась к директору и нам с соседкой выделили места в общаге.
Зимой в Ростове было очень сложно найти и снять жильё.
А потом были похороны. Народу было очень мало. Снег. Мороз.
На кладбище поехал только сын с семьёй. Но были поминки.
За столом в этой же квартире сидели несколько человек. В основном
это были пожилые мужчины, наверное старые друзья хозяина. Они
говорили какие-то речи, вспоминали заслуги покойного… Мы
с соседкой тоже присутствовали.
    Один из поминающих подошёл
к фортепьяно: «Наш дорогой, талантливый друг, покинувший нас,
очень любил этот инструмент. Позвольте, в последний раз исполнить
на нём любимую его песню…» Он сел на круглый крутящийся стул,
открыл крышку клавиатуры, плавно взмахнул руками… Раздались
первые, как мне показалось, очень резкие и громкие аккорды
вступления… «Прощайте, скалистые горы…» — голос мужчины
заглушил разговоры за столом. Все молчали. Никто не пытался
подпевать, не посмели…«А волны и стонут, и плачут… И бьются
о борт корабля…» — со слезами на глазах и с надрывом продолжал
гость. Инструмент не играл, он плакал вместе с ним… Я никогда
в жизни не слышала такой музыки! Я сидела в шоке от издаваемых
ими звуков, по коже пробегала дрожь… Человек столько чувств
вложил в исполнение песни, что она, как холодной морской волной,
окатила всех присутствующих… Кто-то не смог сдержаться
и зарыдал, что называется «в голос»… У меня слёзы потекли сами
собой… Вдруг появилось чувство вины… А если бы он не сдал нам
комнату, никто бы не стирал здесь порошком… Деду не пришлось бы
дышать в форточку… Он бы не заболел… и прожил бы, возможно,
ещё долгие годы…

   Я не помню как все разошлись. Мы с соседкой переночевали
у моей тёти. На следующий день после занятий в училище мы
пришли забрать свои вещи из дома почившего деда, но дверь была
заперта, а ключей у нас уже не было (их забрал сын хозяина). В свою
бывшую комнату мы попали через неделю. Это был полный трэш!
Квартиру самозахватом заняла женщина с ребёнком. Якобы, она
жила в подвальном помещении и уже давно стояла в очереди
на улучшение жилищных условий. К тому же она заявила, что её
ребенок от хозяина квартиры! (Дед, наверное, в гробу
перевернулся!) Сын деда, сказать, что был в ужасе,— ничего
не сказать! Там была и милиция, и свидетели, и нас просили
подписать показания, что мы её там ни разу не видели… В итоге, я
не знаю кто и чего там добился, но вещи свои мы забирали так: нам
открыли дверь, в которой уже поменяли замки, впустили нас
в помещение. Пока мы собирали чемоданы, в этой крошечной
комнате, над нами стояла эта женщина, её брат (огромного роста
дядя) и их собачка… дог, ростом с лошадь…

   Мы поселились в общежитии, нам выделили комнату. Окончив
учёбу, я ещё буду там жить, отрабатывая обязательную двухгодичную
практику… Это будут самые лучшие два года моей жизни! Они будут
наполнены весельем, дружбой, приключениями… Но это совсем
другая история…