Операция и санаторий

   Я уже писала ранее, что осенью 2012 года у меня случился
инфаркт прямо на рабочем месте. К счастью, подруга, с которой
вместе работали, очень постаралась, чтобы спасти мне жизнь. Я была
во-время доставлена в реанимацию, где пробыла четверо суток.
Потом в кардиологии месяц… А потом уже лежала на «больничных»
дома… В январе съездила в Краевую больницу на диагностику:
оказалось, что мне необходима операция по установке стентов.
По какой-то причине в больнице нужных стентов не было. Меня
выписали и отправили домой, пообещав вызвать на операцию
в порядке очереди.

   Пролетела зима, весна подошла к концу… Вызова всё не было.
А время подходило к тому, что по больничным уже нельзя сидеть,
а на работу тоже выйти нельзя… И вот, в конце мая мне пришёл
вызов на операцию. Я и обрадовалась и испугалась одновременно:
с одной стороны хотелось чтобы не было этих болей, дискомфорта
и страха, что всё повторится, с другой — боязнь операции на сердце
(а вдруг что-то пойдет не так?).

   Накануне поездки в больницу я так переволновалась! Да ещё
и заболела! Чуть простыла, уже подлечилась, но оставался кашель,
который мог сам начаться в любую минуту… Приехав в больницу, я,
конечно, предупредила врача о простуде. Меня осмотрели,
прослушали, взяли все анализы и сказали, что оперироваться можно.
Передо мной на посту оформляли женщину, с которой мы лежали
в одной палате зимой на диагностике (диагностика проходила
так же, как операция, только вместо стента в сосуды добавляли
контрастную жидкость. После неё сутки нельзя вставать!). Она меня
узнала и мы поздоровались. Её звали Зина, сама медик, жила
в небольшой станице. Зину уже отправили с вещами в палату, как
выяснилось, что больше места в отделении нет… Так могла попасть
только я! А муж, который привёз меня в больницу, уже по времени,
на полпути домой… Я расстроилась и попыталась позвонить супругу.
Тут меня позвала врач:
   —Есть одно место. В двухместной палате.Но…
После «но…» она сделала небольшую паузу… За эти секунды я
представила себе, что место в этой палате, скорее всего, платное,
а денег у меня нет (они остались у супруга, потому что я решила, что
они мне здесь не понадобятся) … Я думала, что сейчас мне назовут
сумму и я, «солнцем палимая», поеду домой доживать свои
оставшиеся деньки без операции, без помощи и без планов
на дальнейшую жизнь…

   —Понимаешь,— продолжала врач,— у нас в отделении лежат
такие люди, к которым весь персонал больницы относится очень
трепетно… Им приносят кушать к постели, все заходят к ним в палату
только в масках (тогда до пандемии было ещё 8 лет!), лишний раз
при них мы громко не говорим и бережем их очень… На этих людей
даже дышать боимся… Это «трансплантанты», так мы их меж собой
называем.

   После доктор мне рассказала, что таких людей очень берегут,
иногда ложат их на терапию, поддержать организм и понизить
иммунитет. Странно, да? Обычно иммунитет стараются повысить!
Но это нужно для того, чтобы не было отторжения пересаженного
органа. Поэтому, меня могут положить в такую палату, т.к. больше
мест нет. Но я должна быть очень аккуратна с соседкой: я должна
быть в маске постоянно, громко не разговаривать, не шуметь и т. д.
Надо заметить, что другие палаты были на 8 человек, в каждой
был туалет и умывальник. В этой палате на двоих был туалет,
умывальник и душ. А кровати были с кнопками, я на такой
в реанимации лежала. Её можно установить как удобно.
Мне, конечно, очень хотелось именно в эту удобную палату, но я
сказала:
   —Доктор, я же после простуды! Я ещё кашляю! Т.е. я буду
и шуметь, и сопеть ночью, да ещё и в маске! Я человека буду
беспокоить. А вдруг заражу? Нет, доктор! Мне нельзя туда.
Поменяйте меня с… Да хоть вот, с Зиной! Она здорова.
Врач прислушалась к моим словам, так и сделала: меня положили
на место Зины, а её отправили в двухместку.

   Пролежала Зина в той палате… минут десять… После чего врач
подошла ко мне и произвела обратную рокировку. Зина прошла
мимо меня, не сказав ни слова, задев меня одним из своих
огромных пакетов. Она была зла. Я не хотела не то, чтобы
спрашивать, что случилось, даже начинать думать об этом
не хотелось…

   Я зашла в палату, практически, на «полусогнутых», натянув
на лицо маску. Насколько мне в ней было неудобно может себе
представить только такой человек, как я. Т. е.очкарик…
Поздоровавшись, я прошла к своей кровати и застелила постель.
Стараясь не шуметь, разложила свои вещи по тумбочке, села
и огляделась. Здесь было очень удобно. Кровати стояли под прямым
углом, так, что лежа мы с соседкой могли видеть друг друга. Мы
познакомились. Женщину, выглядевшую довольно молодо, звали
Тоня. Она мне рассказала, что обычно к ней никого не подселяют,
но сегодня, как ей объяснила наша врач, было необходимо. Мы
разговорились. Тоня оказалась очень спокойной и милой женщиной,
мы разговаривали до вечера. Я задала вопрос, почему Зина убежала
отсюда, да ещё такая злая? Я уж думала, тут лежит
«монстр-трансплантант», который обидел и напугал мою бывшую соседку
по палате! Тоня рассмеялась, нисколько не обидевшись на моё
сравнение. Она рассказала, что сама испугалась, когда к ней в палату
ворвался «бегемот» без маски и без «здрасьте» и начал
раскладывать повсюду содержимое своих пакетов, шурша, стуча,
что-то бубня себе под нос… На просьбу надеть маску Зина
не реагировала. Тогда Тоне пришлось, нажав кнопку, вызвать врача
и просить её вывести несговорчивую женщину из палаты. Как
любому человеку, оказавшемуся в такой компании, мне хотелось
задать вопрос об операции по пересадке сердца, о том, знает ли она
чей орган ей достался… Но спросить об этом я не решалась… Тоня,
как-то, сама это сказала: «Меня часто спрашивают, а я особо ничего
и не знаю. Мне ведь только и сказали, что парнишка…
молоденький… 21 год… на мотоцикле разбился… Говорили, головы,
практически, не было… Как жаль… Жить бы и жить… Вот так мне его
сердце и досталось…»

   Приняв вечером душ, предупредив соседку, что могу ночью
шуметь (храпеть!), я легла спать. Проснувшись утром, я обнаружила,
что всю ночь спала у открытого окна (забыла закрыть). Ещё
почувствовала, что нос мой заложен, очевидно, меня продуло.
И ещё, скорее всего, я храпела… ведь нос не дышит! Мне стало
обидно, что сегодняшняя моя операция под угрозой срыва и стыдно,
что я, скорее всего, не дала спать человеку! Пожелав соседке
доброго утра, улыбнувшись ей через маску, извинилась за шум
ночью. Но Тоня сказала, что привыкла дома к храпу своего супруга
так, что его во сне не слышит. И спала она спокойно. Маску я
не снимала уже сутки. Дышать было тяжело. Тогда Тоня предложила
выход: она теперь оденет маску, а я от неё отдохну. На это я
не согласилась, ведь я была предупреждена врачом! И мне совсем
не хотелось, чтобы эта милая женщина пострадала, чём-то
заразившись.

   Где-то в районе обеда меня позвали в операционный блок. Я,
наверное, побледнела, так боялась… Но моя соседка меня
поддержала, сказав «Ничего не бойся! Боли не будет. Никаких
ощущений неприятных тоже. Просто спокойно ляг на стол и слушай
врача. Когда ты вернёшься, меня здесь уже не будет. Меня выписали,
я еду домой. Спасибо за понимание и за общение.»

   Я повторяла её слова, сидя у операционной: «…не бойся!..боли
не будет… спокойно лечь…» Рядом со мной присела седая, уже
«в годах» женщина. Мы ждали вызова. Перед нами зашёл мужчина.
В предоперационной не было двери, а стояла небольшая ширма,
зайдя за которую, нужно было раздеться, надеть на ноги бахилы,
которые давала, тут же сидящая медсестра. Потом нужно было,
прикрывшись простынью, пройти в операционную. Когда мужчина
был готов и вышел из-за ширмы, раздался смех… Мы с соседкой
тоже подняли глаза на него и зашлись смехом… Он всё сделал
правильно: закутался в простынь, натянул на ноги бахилы… Но, когда
он разворачивал бахилы, их в упаковке оказалось три! Пораскинув
мозгами, он одел третью на голову, как шапочку врача или пилотку…
Медсестра со смехом проводила его дальше, стянув с его головы
бахил. Но в операционной успели увидеть его в таком виде, поэтому
недолгая операция проходила под смех ещё и врачей… Потом
вызвали меня. Всё прошло быстро и безболезненно. Меня взяли
за руку, проделали какую-то манипуляцию с кистью. Боли никакой
не было, но я почувствовала, что по руке потекла жидкость. Может
это кровь? А может спирт, которым обработали место прокола
и входа в сосуды? Я не видела. Да и не хотела видеть. Справа стоял
врач, который продвигал по сосудам катетер со стентом. Слева
находились несколько мониторов, которые показывали как катетер
движется внутри меня…

   —Сейчас будет немного неприятно,— предупредил доктор
и нажал, практически, невидимую кнопочку на конце катетера.—
Стент установлен. Как самочувствие?
   —Я ничего не почувствовала…
   —Отлично. Ставим второй.

   В какой-то момент я поняла, что сейчас начнётся кашель. Я знала,
что остановить его не получится и сказала об этом доктору. Он
ответил, чтобы я не переживала и расслабилась, а сам, практически,
моментально взял шприц и влил его содержимое в катетер на руке.
Кашель не начался.

   Молодые ребята-врачи с поднятым предыдущим пациентом
настроением, делали операцию с шутками- прибаутками.
Попав через час в свою палату, я осталась одна. Поднялась.
Почувствовав себя нормально, приняла душ, стараясь не мочить
перевязанную руку. Потом оделась и сходила в столовую. Очень
хотелось есть, перед операцией было нельзя. Вернувшись
довольная, прилегла и задремала… Часа через полтора в палату
зашла врач:

   —Как себя чувствуешь? Уже можно подняться, сходить
в столовую.
   —Уже…— промямлила я. Мне не говорили, что нужно было
лежать после операции, а не бегать по всему отделению
и в столовку… И, особенно, принимать душ… Но дело было сделано.
Главное, что чувствовала я себя нормально.

   Насколько я помню, Зине перфорировали два сосуда (на бедре
и на руке), но стенты поставить по какой-то причине не смогли. Этот
день я провела в телефоне, ночь спала прекрасно. На следующий
день меня выписали, обязав через сутки явиться в санаторий. Сначала
я очень не хотела: опять режим, лечение, врачи, чужие люди вокруг…
Но мои дети меня уговорили. К тому же, другие люди стремятся
отдохнуть, подлечиться, а тут ещё и бесплатно! Я поехала. На три
недели. И ничуть не пожалела! К тому же, на третий день сильно
разболелась рука и начался тромбоз. Одна дома я бы не справилась.
А там были рядом врачи, медперсонал, все удобства и условия… Мне
назначили несколько процедур и минеральные ванны… Ещё
в здании санатория был бассейн с минеральной водой. Иногда,
вместо тихого часа, я проводила время, потихоньку плавая
в бассейне. Оказалось, правда, что нельзя было этого делать сразу
после операции… Но, к счастью, вреда бассейн мне не нанёс.
Со мной в номере (это была уже не палата!) поселилась женщина,
немного старше меня по имени Валентина. Она так же, приехала
после операции на сердце, только более сложной. Мы подружились,
проводили время вместе, гуляя в парке. С нами одно время ходили
на прогулки ещё две женщины, тоже после Краснодарской
больницы. Одна из них, Светлана, так и осталась в нашей компании
до конца срока. «Девчата» были весёлые, мы от общения друг
с другом получали огромное удовольствие. А вот ещё одна, мадам
Галя, всем была недовольна: и кормят плохо (хотя еда в столовой
была отменная! не всегда так дома получится!), и процедуры ей
прописали не те, что она хотела, и город поганый, и солнце печёт…
В общем, не человек, а «рвотный порошок»… Слава Богу, она во -
время поняла, что мы для неё плохая компания и гулять с нами
не ходила…

   Не смотря на то, что в санатории очень хорошо кормили, я
не прибавила в весе ни грамма, чему была несказанно рада.
С Валентиной и Светланой мы ещё долго будем продолжать
общение. Вернувшись после больничных, я уже не смогу выполнять
тот объем работы, который на мои плечи возлагало начальство.
«Оно» попытается ещё «возложить»… А потом нагло и цинично
подведут меня к увольнению. Я не стану спорить, просто уйду. Из-за
этого будет много проблем… Но в этой, счастливой для меня,
истории я о них писать не буду…