Глава первая

ВРЕМЯ ШЛО АККУРАТНО, А ПОСЛЕ В НЕМ ЧТО-ТО СЛОМАЛОСЬ

    Он запал мне в душу сразу, как только я увидела его. Не в силах  отвести взгляда от парня, что стоял в тамбуре поезда, следовавшего из Клорриды в Бензильванию, я нащупала в сумке солнечные очки, больше похожие на блюдца (подарок моей взбалмошной подруги-модницы) и нацепила их на нос, чтобы меня никто не смог заподозрить в непристойном поведении.
    Обычно я предпочитала разъезжать по штатам нашей необъятной Гомерики на автомобиле, но поскольку его у меня одолжила матушка, решившая  на недельку сгонять в Гондзасс, дабы посетить несколько балов и провести пару совещаний со страховыми агентами, на сей раз мне, увы, пришлось воспользоваться общественным транспортом. Если мне не изменяет память, в родительском гараже стоят штук пять машин, включая серебристый лимузин, и теоретически мама могла взять любую из них, однако ей зачем-то понадобился именно мой скромный кабриолет марки «Эндо», и я, решив с ней не спорить, ибо себе дороже, отдала громиле Манато, ее шоферу и телохранителю ключи от моей красавицы, а на следующий день отправилась на железнодорожный вокзал, потому как была приглашена на открытие книжного магазина в клорридский городок под названием Даллафасси, что находится в трехстах милях от моего родного Эндисберга, являвшегося столицей знаменитой своими тополиными рощами Бензильвании.
    С родительницей мы были не особо близки, поэтому о том, что из-за ее выкрутасов мне пришлось покупать билет на поезд, матушка так и не узнала. Отцу мне пришлось бы докладывать о каждом своем шаге, и, будь он жив, моя капризная и своевольная мамулька не посмела бы отобрать у меня средство передвижения так просто. Конечно, я могла бы взбунтоваться или, на худой конец, позаимствовать внедорожник отца, однако тогда мамаша стопудово узнала бы о том, что я собираюсь провести уик-энд в Даллафасси, а я предпочитала, насколько это возможно, держать свою частную жизнь в тайне от нее и лишний раз не посвящать инфантильную родительницу в свои грандиозные планы.
    Избалованной я не была, но от большого скопления людей в одном месте отвыкнуть успела, и оттого чувствовала некоторую нервозность ровно до тех пор, пока за стеклом раздвижных дверей не промелькнули, отливая на солнце красным золотом, темно-русые волосы. Высоченный молодой человек в бежевых шортах из хлопка и серой майке с надписью «Ne t'arrеtes pas», что в переводе с французского означало «Не останавливайся», прислонился спиной к стеклянной перегородке. Минуты три спустя его тронула за плечо женщина в темно-зеленой форме; он, суетливо порывшись в карманах, протянул проводнице свой билет. Контролерша, кинув беглый взгляд на проездной документ, вернула его, что-то ему сказав. Он улыбнулся ей, а у меня от переизбытка эмоций сердце сжалось и припустилось галопом. Он и так был до неприличия красивым, а улыбка и вовсе преображала лицо молодого мужчины, делая его поистине неотразимым. Сам Аполлон, бог солнца, показался бы серой посредственностью, вздумай он соперничать с этим красавчиком.
    «Он, наверное, тот еще Казанова, - судорожно размышляла я, пялясь на объект вожделения через толстое стекло очков». Представив себе, сколько женщин побывало в его постели, я мысленно застонала и тут же выругала себя за скверные мысли, которые иметь скромной девушке из приличной семьи никак не следует. Твердо решив думать о чем-то другом, я стала вспоминать свои немногочисленные, но от этого не менее увлекательные вояжи. Например, прошлой весной я за каких-то восемь часов добралась из Центукки в Ниннесоту. В Санта-Пауле я должна была проходить стажировку, а направлялась туда из Хрэнкпорта я по той причине, что любила путешествовать, и за несколько дней до прибытия в граничащую с Тирэксом Ниннесоту решила посетить Хрэнкпорт и прогуляться по берегу лимана, что находился близ Данаисского моря. Помнится, я остановилась только в Кинкиннатисе на заправке, и почти сразу же рванула по ночной трассе в северном направлении, включив в колонках музыку на полную мощность.
    Я любила скорость; когда мне было девятнадцать, я участвовала в любительских гонках в столичном Нью-Моргксе и пару раз занимала призовые места. Мама моего увлечения, разумеется, не одобряла, однако препятствовать своеобразному хобби единственной дочери тоже не могла, ибо мне покровительствовал папа, для которого я была буквально всем. Два года назад, когда мне исполнилось двадцать три, папочка погиб в жуткой катастрофе, - водитель вертолета, в котором он обычно летал на переговоры по Гомерике, не справился с управлением, и случилось непоправимое. Его бизнесом теперь занималась мама, хотя, следует заметить, дела ее шли отвратительно, ибо она уделяла слишком много внимания различного рода мероприятиям и совсем не следила за экономикой, справедливо рассудив, что финансов на безбедную старость ей хватит в любом случае. Я в акциях и рынках вообще не разбиралась, и почти сразу после похорон отца подала документы в архитектурный институт Бензильвании и, купив себе уютную квартирку в трех метрах от Лазурного водохранилища, переехала в престижный район Эндисберга.
    Конечно, грустно, что с мамой у нас довольно натянутые отношения, однако я старалась по этому поводу не заморачиваться, жила своей жизнью, навещала время от времени подруг, раскатывая по штатам на любимой машине, старалась проживать каждый день так, как будто это был last day of my life, словно завтра случится апокалипсис и наступит конец света.
    Ровно месяц назад, в апреле я справила двадцатипятилетие, и всерьез опечалилась полным штилем в своей личной жизни. Разумеется, ко мне подкатывали парни с недвусмысленными предложениями, однако я, считавшая себя скромной девушкой, решила блюсти так называемую честь и хранить себя для будущего мужа.
    - Идиотка, - возмущенно визжала Мадлен, моя лучшая подруга, узнав о том, что я еще девственница. - Ты всерьез решила умереть старой девой?
    Я заявила, что это лучше, нежели быть легкодоступной потаскушкой с района красных фонарей, и с тех пор мы к этому вопросу более не возвращались. Мадлен махнула на меня рукой, а я ждала подходящего случая. И, кажется, сейчас он наступил. Не знаю,  право, что случилось со мной сегодня, но когда наши взгляды на долю секунды пересеклись, сердце мое совершило невообразимый скачок, и я поняла, что наконец-то влюбилась, но крупицы здравого смысла меня, хвала богам, не покинули окончательно, и, осознавая то, что мы с ним, вероятно, не познакомимся никогда, я получала сиюминутное удовольствие, разглядывая своего Аполлона, запоминая его образ до мельчайших деталей. Вот он с, на мой взгляд, несвойственным ему смущением одергивает свою футболку и, приоткрыв дверь тамбура, заходит в купе, приваливается спиной к металлической филенке, скрещивает руки на могучей груди. Я чувствую, как к моим щекам приливает кровь и, опустив голову, смотрю на его ноги. Никогда еще мужские икры не возбуждали меня до такой степени. Тихонько чертыхнувшись, я отвернулась к окну, однако вспомнив, что вот-вот поезд остановится, ибо, по моим подсчетам, до Бензильвании оставалось всего ничего, я снова поворачиваю лицо в его сторону.
    «Я должна насмотреться на него хорошенько, - билось в моем воспаленном, расплавленном до состояния лавы мозгу. - Ведь больше мы с ним никогда не увидимся. Как только доберусь до квартиры, нарисую его портрет по памяти и повешу на стену».
    Наверное, следуя логике слащавых новелл, выходящих из-под пера Дайаны Винтергартен, все должно было произойти иначе: например, выходя из поезда, я бы споткнулась, и он, галантно придержав меня под локоток, спросил бы учтиво, не ушиблась ли я. Вполне вероятно, мы бы обменялись телефонами, и он позвонил бы мне уже на следующий вечер. Однако жизнь - это не всегда любовный роман. До прибытия поезда на эндисбергский вокзал я украдкой следила за ним, а он, видимо, чувствуя неладное, изредка бросал в мою сторону снисходительно-насмешливые взгляды, но, едва ступив на перрон, мы разошлись с ним в разные стороны. Волоча за собой чемодан на колесиках, я тяжко вздыхала, ругая себя за то, что мне не хватило смелости для того, чтобы, вопреки стереотипам, познакомиться с ним первой. Двадцать первый век на дворе, а я, аки барышня из старинных романов, способна лишь томно вздыхать, застенчиво пряча глаза и надеясь, что тот, кто мне так сильно нравится, сделает шаг в мою сторону.