Эффект Куинджи

( по мотивам реальной истории)
Майя Мирзоева, Александр Либерзон

"Давно пора ...мать, умом Россию понимать".
                Игорь Губерман.

«Пик коммунизма» - так вспоминался 1976-й год спустя несколько лет. И это справедливо - прежние беды уже почти сгладились в памяти, а до новых было еще далеко.

        Он был очень удачным, этот год. Ну, посудите сами:
Юбилейный ХХV съезд партии! Триумфальный по сути, он подвел грандиозные итоги девятой пятилетки, Юбилей Генерального Секретаря и присвоение ему звания Маршала Советского Союза!

        Первый серийный КАМАЗ и миллионный ЗИЛ, Олимпийское золото по хоккею в Инсбруке, долгожданный советско-американский договор о запрещении каких-то  испытаний.
        А для нашего рассказа важна цитата 76-го года  из официального документа - «Федеративная Республика Германия — крупный международный партнер Советского Союза. Последние годы отмечены существенными достижениями в различных областях».
 
        Одним из «существенных достижений» стал очень выгодный для  концерна «Даймлер-Бенц» контракт с одним из наших министерств. В Штутгарт на торжественное подписание важного документа прилетел сам министр со свитой. В финале церемонии заиграл оркестр, и из ангара выкатили ошеломляющей  красоты «Мерседес» - подарок от фирмы дружественному советскому министерству,  а правнук Готтлиба Даймлера  вручил министру тисненый подарочный сертификат на двух языках.

Пораженная группа  гостей  молча смотрела на чудо немецкой техники.
- Эффект Куинджи, - вдруг промолвил один из замов, считавшийся интеллектуалом.
        - Чего, чего?- нахмурился министр.
- Куинджи, художник,-  извиняющимся тоном пролепетал зам.- Подозревали, что он подсвечивал свои картины  изнутри,  эксперты даже  лампочку искали.
- Ну.
- А он не подсвечивал. Какой-то секрет у него  был, никто повторить не мог.
         Замминистра был абсолютно прав, светло-шоколадный перламутровый красавец как бы светился изнутри.
Огромный трейлер задним ходом медленно въехал на территорию фирмы. Блондинка модельной внешности в комбинезоне с фирменной  трехлучевой  звездой на груди села за руль «Мерседеса», плавно въехала по спущенным аппарелям в чрево трейлера, вышла наружу и сделала публике книксен, что было встречено аплодисментами. Четыре парня в таких же комбинезонах вынесли красивый стеганный чехол серебристо-кофейного цвета с символами фирмы и накрыли им «Мерседес». Аппарели медленно поднялись, парни закрыли двери трейлера и  запломбировали их.  Оркестр заиграл «Прощание славянки», и подарок отправился в Москву.
- Дранг  нах Москау, - раздраженно пробормотал министр вслед. - И что мне с этим делать? - он ткнул пальцем в сертификат.
- Ты не забыл о Главном Юбилее?- подсказал ему внутренний голос,- Что больше всего любит Главный Юбиляр? Свою коллекцию машинок. Действуй, не будь дураком!
 
До знаменательного события оставалось полгода, поэтому юбилейный подарок Генсеку  решили хранить в надежном месте.
Через три дня на территорию Автокомбината N1, что неподалеку от Киевского вокзала, въехали три машины: ГАИ с мигалкой, трейлер с «Мерседесом» и министерская «Чайка» с министром и  его  замом.  Руководство и сотрудники комбината вышли встречать высоких гостей.  «Мерседес» выгрузили, и трейлер отправился  обратно в Штутгарт.
При виде серебристо-кофейного красавца  раздались восхищенные  голоса и аплодисменты. Министр вручил сертификат директору комбината,  похлопал ладонью по перламутровому крылу «Мерса» и сказал:
- Берегите. Сигнальный экземпляр!  Эффект Куинджи!
- Какой  экземпляр? Что куинджи? - спросили одновременно директор и главный инженер.
- Пора бы знать, - покровительственно ответил министр.- Сигнальный - значит не серийный, а перспективная модель, да к тому же с круиз-контролем. Про Куинджи долго объяснять. Позвоните в Третьяковку, они расскажут.
- Эффекткуинджи, эффекткуинджи, - пронеслось по толпе сотрудников.
- Я знаю! - громко заявил шустрый комсомольский секретарь, - Это художник, который подсвечивал картины.
- Не подсвечивал, - строго поправил министр, - только подозревался.
 
Автокомбинат N1 представлял собой огромный десятиэтажный гараж на полторы тысячи автомобилей «Волга». Здесь работало около трех тысяч человек, большинство из них составляли водители - «персональщики»  и работники ремонтной зоны.  В отдельном здании располагались дирекция, администрация, партком, местком и  комитет ВЛКСМ.

Первый этаж гаража занимала  колонна специального назначения, наполовину  состоявшая из «Чаек», она обслуживала  самые важные министерства. В нее и поставили подарок концерна «Даймлер - Бенц».  По субботам  с него снимали роскошный чехол, и сам начальник спецколонны проезжал три круга по территории комбината.
Каждый раз его провожали восхищенные взгляды  и ставшее популярным выражение «Эффект Куинджи». Через пару недель чуждое народу слово «эффект» отпало, а слово «куинджи» перестало быть именем собственным, зато приобрело новые смыслы.
- Сделайте-ка   мне куинджи, - говорили водители, загоняя машину с отрихтованным крылом или дверью  в малярный цех.
- Ну, ты прям куинджи, - оценивали коллегу с фингалом под глазом.
- Мужики, у меня сын родился, я сегодня куинджи! - восклицали молодые отцы, светясь от счастья.
 
        В одну из суббот начальник спецколонны начал снимать мерседесовский чехол и схватился за сердце. По всему левому борту красавца гигантскими буквами было выведено самое популярное русское слово. На четырех поверхностях (а их необходимо перечислить: переднее крыло, передняя дверь, задняя дверь, заднее крыло) невероятным образом разместились три буквы. Они не были написаны  краской, их процарапали чем-то острым, зубилом или стамеской, продавив не только лакокрасочный слой, но и металл кузова.
Опустив чехол, начальник  прошептал:
- … твою мать… мне конец.
 
Через полчаса его обнаружили лежащим без сознания на полу, вызвали скорую и отвезли в больницу. В течение субботы и воскресенья о случившемся никто не узнал, а в понедельник у обнаженного «Мерса» стояла хохочущая толпа водителей. При появлении высшего руководства комбината все мгновенно замолчали и расступились.

Ждали августейшей реакции, ее не было целую минуту, после чего директор, грузный мужичина с тяжелым подбородком, отчетливо произнес:
- Эффект Куинджи!..!Вашу! Мать!

Раздался взрыв радостного хохота. Секретарь парткома и главный инженер уткнулись в носовые платки.
- Стоп!.. Тишина! - рявкнул директор, - Накрыть чехлом! Найти подонков! Всем проглотить языки, за разглашение увольнять буду лично!

На следующий день в каждой автоколонне были проведены партсобрания, на которых коммунистов обязали строго пресекать любые разговоры о происшедшем. На совещании у директора было решено министерству - владельцу «Мерседеса» пока ничего не сообщать, а начать с заявления в следственные органы.  Было открыто уголовное дело, прибыли следователь и криминалист. Увидев «объект вандализма», оба оцепенели, раскрыв рты, переглянулись и закашлялись, скрывая приступ смеха.

С новым смыслом на комбинате зазвучало имя великого художника. Заветное слово, написанное на заборе или стене туалета, моментально облагораживалось директорским определением и превращалось в произведение искусства.

Следствие зашло в тупик в первый же день: очевидцев не нашлось, отпечатков пальцев не было, кинолог сразу же сказал о слишком высокой концентрации выхлопных газов. Еще через пару дней «Мерседес» таинственным образом исчез, поговаривали, что его перевезли в какой-то  закрытый спецгараж.

        Через неделю первый секретарь райкома партии вызвал к себе секретаря парткома автокомбината и ознакомил его с «позицией горкома по якобы имевшему место случаю вандализма с политическим оттенком».  Позиция заключалась в том, что ничего подобного или отдаленно напоминавшего не имело места, а Автокомбинату  N1 по итогам девятой пятилетки  решено присвоить звание образцового предприятия с награждением переходящим  Красным Знаменем.

Министра, столь удачно заключившего контракт с концерном «Даймлер-Бенц», в торжественной обстановке проводили на заслуженный отдых.

Враждебная западная радиостанция «Немецкая волна» каким-то загадочным образом уловила невнятный отголосок слухов из Москвы и запустила свою инсинуацию в эфир, но мощные глушители в Юбилейном Году справлялись с клеветой особенно успешно.

Через месяц по комбинату прошел слух о том, что уголовное дело закрыто «в связи с отсутствием события преступления».

 
Именно это «отсутствие события» и собрались отметить братья Виктор и Петр Павловы - водители спецколонны Автокомбината N1.  Матери сказали, что отмечают премию.
***
 
Нина Ивановна Павлова  всю жизнь работала на швейной фабрике «Вымпел» швеей-мотористкой, шила демисезонные и зимние пальто. Нужно было все время крутить довольно тяжелое изделие, подкладывать его под иглу и зажимать лапкой швейной машинки для выполнения шва. Руки по вечерам ломило так, что было сложно заснуть.

Муж Володя - фронтовик, пришел с войны весь израненный с пагубной привычкой к спиртному. На фронте выдавали так называемые «наркомовские сто грамм» в день, после каждого боя личный состав сокращался, а порции водки увеличивались до 200 - 300 грамм. Володе совсем нельзя было пить из-за тяжелой контузии, но «завязать» уже не мог. Он умер, когда Вите было 14 лет, а Петьке - 9.

Виктор после ухода отца взял заботу о младшем брате на себя. Возился с ним, придумывал разные игры. Видел, что мать из сил выбивается, жалел ее. Внешностью он  был в отца - плечистый, крепкий и с русой копной волос, как у матери. В школе учителя хвалили его за ответственность и усердие.

С младшим почти сразу начались проблемы. Телосложением он пошел в мать: щупленький, с темными, как у отца волосами, болезненный. Нине приходилось часто брать больничный и выхаживать его. Виктор помогал, бегал за лекарствами, кормил брата обедом и ужином, когда оставались одни. Петька боготворил его, ходил за ним тенью, во всем старался брать пример, правда, не всегда получалось. Иногда приходилось вытаскивать его  из плохих компаний, объяснять, что главное в жизни. Сам Виктор усвоил с детства - достигать поставленной цели, жестко защищать свои интересы, никому не давать спуску.
- Только так можно чего-то добиться, - внушал он брату. И добивался - записался в секцию бокса, а тут и армия подоспела. Наказал младшему не баловать, учиться, как следует, мать слушаться, не  то накажет его строго. Петька клятвенно  обещал делать все, как Витя требует. Призвали Виктора, учитывая физические данные, в десантные войска. После армии отучился в автошколе, получил права и пришел на Автокомбинат N1. Увидел «Чайки» и их холеных водителей, понял, что должен  попасть  в  спецколонну. Начинал в обычной колонне, возил начальство средней руки.

В семье стало полегче с деньгами. Нина вздохнула свободнее, купила себе, наконец - то, зимние сапоги, справила новое пальто, благо, что на фабрике для сотрудников были  скидки. Прежнее носила лет двадцать. Приодела  ребят. Витя - то совсем взрослый стал, девчонки заглядывались. Вскоре он женился на диспетчере Наташе, стройной брюнетке с синими глазами - первой красавице комбината.  Добивались ее многие, а выбрала Виктора, он переехал к ней в Кузьминки. Вскоре родился сын.
Петя окончил школу, в армию его не взяли из-за плоскостопия. Виктор привел брата на комбинат. Петя сначала слесарничал, а через год тоже получил права и сел за руль. Старшему к тому времени уже удалось перевестись в спецколонну.

Мать была счастлива, наблюдая дружбу братьев, чувствуя  их поддержку. Младший следовал за старшим, начал  ходить в спортзал тягать штангу, окреп, возмужал, перестал выглядеть, как худосочный подросток - недокормыш. Он уступал брату в росте, но контраст светлой кожи и темных волос, ладная фигура с выступающими мышцами привлекали внимание. Нина к тому времени уже была на пенсии и могла помочь Наташе и Виктору в воспитании внука, чем сын с невесткой часто пользовались.

Еще через пару лет Виктор стал «шофером 1 класса» и вступил в партию. И то, и другое было необходимо, чтобы пересесть с «Волги» на «Чайку» - «лимузин представительского класса». По просьбе Виктора  и Петю перевели в спецколонну.  Братья были на хорошем счету, получали  премии. В их трудовых книжках нередко появлялись записи о благодарностях  за ударный труд.

      С первого дня работы на «Чайке» к Виктору пришло ощущения полного  и безоговорочного счастья! Если существует шоферская иерархия, то он оказался на высшей ее ступени. Каждый рабочий день превратился в праздник. «Чайка» - бесспорная королева дорог, Виктор в костюме и белоснежной рубашке с серо-голубым галстуком модной широкой формы чувствовал себя королем.

И вдруг, как снег на голову, появляется этот чертов «Мерседес» с неведомым круиз-контролем, да еще с «эффектом Куинджи»!

Виктор с женой и сыном в прошлом году ездили  в Ленинград, побывали в Русском музее, где увидели «Лунную ночь над Днепром». Экскурсовод - молодая девица, бойко рассказывала о шоке, который около ста лет назад произвела эта картина на первых посетителей выставки  в «Императорском Обществе поощрения художеств». Никто не мог понять, как можно было добиться такого сияния луны и лунной дорожки. Из-за этого сияния автора обвинили в том, что он изнутри подсвечивает картину лампочкой. Провели унизительную   экспертизу в поиске подсветки, но ничего не нашли.
 
Такое же внутреннее свечение было в лакокрасочном слое «Мерса». Это взбесило Виктора! И что теперь? «Чайка»- не королева, а он, стало быть, не король? Мириться с этим Виктор не собирался. Его кредо - жестко защищать свои интересы, никому не давать спуску.
За ужином все разговоры были только о «Мерседесе». Петька, сверкая глазами от восторга, восхищался красотой наглого пришельца.  Виктор, резко оборвал брата:
       - Этот «Мерс», да еще с эффектом нашего художника - мой личный враг!
       - Классовый?- ухмыльнулся Петя.
       - Именно так - классовый! Фрицы  специально его прислали, чтоб нас унизить, хотят подчеркнуть, мол, вы тут все в дерьме, а мы в шоколаде. Сами - то ездят   на  машинах обычных цветов! Я вот что думаю, давай - ка мы этому мерзавцу наш эффект уберем к … матери!   
        - Что предлагаешь?
- А вот что...
***
 
Братья расположились на кухне, мать накрыла стол. Накануне прикупила все, что любят сыновья, напекла к наваристому борщу пирожков. Ужин получился аппетитный, благоухающий ароматами. Сама же ушла к соседке, смотреть «Голубой Огонек».
  - Ну, что Петька, кажись, пронесло, можно расслабиться. За это первый тост!
Выпили, крякнули, смачно захрустели солеными огурцами, разлили горячий ароматный борщ по тарелкам.
- Слышь, старшОй, лихо провернули мы это дельце! Комар носу не подточит!.. А борщец - то хорош! Мать - большая мастерица.
- А меня поразила реакция наших - почти все обрадовались. Значит потрафили мы народу. Наверное, каждому из них приходила такая мыслишка. Да, борщ на славу, добавь - ка мне сметанки.
- Как мы его ловко отделали! Мы за качество работы отвечаем! - гордо сказал Петька.
Разлили по второй.
- Ну, тогда за наше мастерство! - произнес Виктор, поднимая рюмку.
- Это точно! Его ведь не пропьешь! - заметил Петя.
Помолчали, похрустывая зеленым луком.
- Но, что ни говори, Витюша, все - таки «Мерс» хорош, с любовью сделан, сразу видно.
- С любовью, говоришь, так и мы тоже с любовью!
- С любовью? Не понял, - удивился Петя.
- А чего тут понять - то? У нас тоже без любви не обошлось. Во - первых, мы самое любимое народом слово выбрали.  Во-вторых, шрифт по размеру нашли, чтобы всем  видно было, слепой разглядит. А в - третьих, растянули надпись аж на 4 плоскости. Это ж какой глаз наметанный должен быть! Разве такую работу без любви выполнишь?!
- Да..., пожалуй ты прав... И с бабами так же. Одна ни рожей, ни кожей, а на сердце сразу ложится. А другая, что наш красавчик «Мерс», все при ней, и впереди, и сзади, и даже «Эффект Куинджи» наблюдается, а душа не принимает. Вот ведь загадка...
- Следующий тост сам собой напрашивается. За любовь! Эх, хорошо пошла, горькая! - крякнул Виктор.
Петя, занюхав аппетитной корочкой пирожка, задумчиво произнес:
- Тоже не лыком шиты, любить умеем... только по-своему, с изюминкой. Немчуре не понять нашей души, и дело тут не в свечении... Любовь-то штука сложная... и у каждого своя… Витюш, а как его звали - то, Куинджи нашего?   
         - Архип Иванычем.
       - Ну вот, за него и  выпьем!  Ведь получается - с его подачи нас на творчество потянуло.
- Точно! Лучше не скажешь. За него, родимого. Наливай.