Самая дорогая тетрадь на свете

В прошлом году умер мой отец. После я нашла эту тетрадь. Ни запятой, ни буквы в написанном я не меняю. Очень личное, но, думаю, и общий кусок нашей истории.


Я, Буфетов Виктор Иванович, родился 19 января 1926 года в деревне Упрышкино Тверской позже Калининской области, Новоторжский р-он ныне — Торжокский р-он.
отец — Буфетов Иван Яковлевич — 1893 года рождения
мать — Буфетова Мария Никифоровна — 1902 г рождения. 
Девичья фам. — Бойкова
брат Буфетов Иван Иванович — 1922 год.

Документов с более точными датами нет, а в памяти не сохранились, так как я не помню, чтобы в семье отмечались дни рождений — жили бедно. Когда началась коллективизация, отец, не ожидая от этого хорошей жизни, смог уехать в Ленинград и получить комнатку 15 кв. метров по ул. Войнова дом 52 кв. 22 — ныне снова Шпалерная. 

К нему переехала из деревни и семья. 

Комната сырая была, наружная стена мокла, с окна водичка конденсировалась на стёклах и стекала в подвешенные к подоконнику две бутылочки. Помню, что я стал болеть, в таких условиях находясь, и меня отправили жить в деревню Упрышкино к дедушке и бабушке. Там, не применяя никаких лечений и лекарств, бабушка вылечила мои больные лёгкие парным молоком. Проблем с ними до сих пор не имел.

Дед по отцу — Буфетов Яков Матвеевич, бабушка — Авдотья Абрамовна. 
От старых жителей деревни я слышал, что меня иногда называли «Шмитов малец». Может быть это относилось к фамилии бабушки. 

После революции 18 года у деда пропали все его сбережения, и он очень тяжело пережил это. Копил и хотел купить мельницу. Об этом мне говорила его дочь Мария. Большую стопу царских ассигнаций я видел хранившимися в старом буфете. 
Пришлось моему деду снова гнуть спину, занимаясь ремонтом старой обуви, изготовлением ключей для замков. Помню, что я помогал деду приготовлять деревянные гвозди для починки обуви.

Когда пришло время идти в школу, за мною в деревню приехала моя тётя по матери — Анастасия. Ехать в город я очень не хотел. Помню, что я тогда понимал и трудное положение тёти, которой было поручено моими родителями меня привезти в город. 
И я решил своим умишком сделать так: поехать с тётей, а потом в дороге незаметно сбежать от неё. Будет всем хорошо, — думал я, — что она уедет в город, имея оправдания не выполненному поручению, а я останусь в деревне. 
Тётя смотрела за мной хорошо, и я не мог выполнить свой план.

Тогда поезда из Торжка до Ленинграда не ходили. Ехать надо было от ст. Бакунино до ст. Лихославль, а там пересаживаться на другой поезд до Ленинграда. Билеты в те времена давали, мне кажется, всем желающим, и кто как сумеет сесть в вагон, никого не интересовало. Приходил поезд, люди бегали вдоль вагонов, смотрели где открыты двери и пускают в вагон. В некоторые вагоны пустят несколько человек и закроют двери, люди бегут у другим вагонам. Вот как издевались над народом!!

У вагона мы оказались хорошего, потому что в него пускали людей. Тётя Настя молодая сильная подтолкнула меня наверх, вернулась взять вещи, а я, увидев открытые двери на другую сторону вагона, понял, что это первый случай осуществить побег. Я прыгнул вниз на другую сторону вагона и пустился в бега. Тётя Настя сумела меня догнать, схватить и пихнуть в вагон поезда, тут же двинувшегося.
Потом много позже вспоминали мы с ней это приключение!

В 1933 году к началу учебного года мне исполнилось 7 лет 8 мес. Брат Ваня в то время учился в школе №9, она находилась в угловом доме по ул. Потёмкинской и ул. Чайковского. Мать повела устраивать меня в школу, когда занятия уже ранее начались. В школе №9 мы получили отказ, а в школе №10, что находилась дальше к пр. Чернышевского по ул. Чайковского в бывшем особняке, меня взяли с условием, что буду успевать в учёбе.

Как я помню, разговор с учительницей был на перемене, вокруг бегали дети. На меня, привыкшего к деревенской тишине, это подействовало оглушающе. Помню, что с большим трудом привыкал к обстановке. На уроке сижу, слушаю внимательно, но не могу понять о чём говорят. Это было потому, что дети учились в «0» классе, а я сразу в 1-ый, да ещё и с опозданием. 
Но вскоре всё наладилось, и, когда пришла в школу через месяц мама, учительница допустила меня к продолжению занятий, похвалила за успехи и поведение.

В школе нас кормили обедом, помню были очень вкусные котлеты. Не запомнил сколько это стоило сначала. Позже помню, что 43 копейки сдавал учительницу на неделю.
Тетради были сделаны из не разлинованной бумаги, приходилось самим линовать тетради. Бумага иногда оказывалась плохой, чернила расплывались. 
В первых классах, не помню до какого класса, были тетради по чистописанию. Чернила наливались в баночки на партах, позже наливали в баночки-непроливайки. Писать разрешали только перьями-союз, требовали в чистописании писать с нажимом. Перьями «Рондо» писать было нельзя. 
Позже появилось хорошее перо — «селёдочка». Как мы были рады, когда можно было купить тетради в клеточку и линованные! Тетрадь стоила 2 копейки.

Отец работал токарем на металлич.заводе им. Сталина, находившемся на Выборгской стороне города. Зароботная плата была маленькая. Был членом партии ВКП(б). Во время из проходивших тогда часто чисток, был исключён из партии. Причина мне не известна.
Мать работала на кондитерской фабрике обвертчицей конфет. На праздник 1 мая или 7 ноября принесла домой угощение — кусочки торта. До сего времени помню вкус и качество! Всё натуральное!
Мама некоторое время работала на фабрике кожаных изделий им. Бебеля. 
Отец году в 1936 уволился с завода и стал работать маляром. Находил заказы сам по ремонту квартир и другие. 

В 1940 году в Сов. Союзе были созданы ремесленные училища, куда отбирали тех, кто в школе имел оценки похуже. Меня оставили продолжать учёбу в школе, и за обучение в 8-ом классе нужно было заплатить 200 руб. Отец брал меня на работу. Делали ремонт в квартире, а потом в школе около Витебского вокзала. 
В 1941 году, закончив учёбу в 8-ом классе 195 школы и сдав к 15 июня все экзамены, начал свой летний отдых. Делать сразу стало нечего. Брат Ваня был призван в армию на срочную службу. К этому времени мама была серьёзно больна. Болезнь её состояла в том, что она очень много пила воды, мучала жажда её. Лежала в больнице, но там ей не могли помочь.
Ехать в деревню она отказалась поэтому. 

17 июня, узнав, что моя тётя, она же крёстная (сестра моей матери) уезжает в деревню в Кузовково с дочерью инвалидом Тасей, я вдруг неожиданно решил пойти на Московский вокзал их проводить. Помощи моей там и не требовалось. 
Крёстная пригласила меня приехать на лето в деревню к ней. В то время купить билет на поезд было очень и очень трудно — нужно было целый месяц стоять в очереди, каждый день отмечаться, являясь на перекличку. 
Она мне сказала, что завтра 18.06 подходит очередь купить билеты Елены Леонидовны, едущей на лето туда же, и что она может взять билет и на меня. 
Прямо с вокзала я поехал к т. Лене. Она купила билет и для меня. 

21 июня мы уехали из Ленинграда. 22 июня утром от ст. Бакунино на лошадке мы приехали в дер. Кузовково. 
Не состоялось бы этой поездки — то блокаду Ленинграда, так же как и мои родители, я бы не пережил.