Классный руководитель

Сразу после зимних каникул молодого преподавателя Наталью Александровну Теплову вызвала зауч по учебной работе Неля Семеновна и сказала:
- Наталья Александровна, мы решили вам дать классное руководство 7Б. Сразу скажу, что это очень нужно школе, и другой кандидатуры у нас нет.

Наталья знала, что 7Б сложный класс и там сменилось за полгода три классных руководителя. Учителя не хотели там работать, даже опытные и те, кто вел главные предметы, такие как русский или математика. А она, девятнадцатилетняя выпускница художественного училища, в школе то полгода, попала сюда по распределению и предмет у нее черчение и рисование, всего один урок в неделю.
 
- Отказаться у меня не получится, я так поняла. А если я не справлюсь с классным руководством? – ответила Наталья.
 
-  Справишься. Вы молодая, энергичная и нервы у вас в порядке.

Эта фраза прозвучала как предупреждение. Наталья вздохнула и вышла из кабинета. Статус классного руководителя давал только головные боли и потерю личного времени. Школа была в заводском районе, на окраине города. Дети были разные, и классы были тоже разные. 7Б считался плохим.
 
Неля Семеновна посмотрела ей вслед и вздохнула: «Совсем девочка. Если бы не строгий пиджак и очки за школьницу бы приняла. Не будет толку».
 
Так или иначе, Наталья Александровна приступила к своим нелегким обязанностям классного руководителя. Только к концу учебного года она как-то начала справляться с этой ролью. Себя она чувствовала неуверенно, ей все время казалось, что она слишком молодая и неопытная для классного руководства.

Тут новая новость для молодого учителя: все дети с 7 по 9 класс едут в трудовой лагерь помогать совхозу с выращиванием и уборкой урожая. Она как классный руководитель соответственно со своим классом едет тоже.

Наступил день начала смены в трудовом лагере. Учителям  прочитали список обязанностей воспитателей,  попугали ответственностью и дали списки детей. Выяснилось, что ее отряд будет сборный  из двух 7 класса А и Б, то есть половина детей толком незнакомая, и с этим ничего не поделаешь.  Наталья пересчитала детей по головам и все загрузились в автобусы.
 
Трудовой лагерь произвел на Наталью угнетающее впечатление. Летние домики для детей, где было холодно по ночам и душно днем, были построены лет тридцать назад.  Огромный павильон  столовой, которую даже не подкрасили к сезону, так и стоял выцветший и облезлый. Даже яркие плакаты «Слава 26 съезду КПСС» и Слава труду» не могли изменить ощущение запущенности.
 
Выгребной туалет, старенький общий душ, где моются по часам и дети и воспитатели. Кругом совхозные поля, ни населенных пунктов, ни автобуса.

Государство умирало, и это проявлялось везде. Ждали кого-то с администрации совхоза для напутственного слова ученикам, но так и не дождались. Торжественное открытие смены прошло скромно и своими силами.

Распорядок дня тоже никого не вдохновил. Ранний подъем, сбор на зарядку, умывание в общем рукомойнике на улице, скромный завтрак и выход на работу, где 4 часа дети с воспитателями пололи свеклу и капусту. Пололи, несмотря на жару и жажду. Вода было не предусмотрена, а трехлитровой банки на всех не хватало. До поля нужно было еще дойти. Дойти туда и вернуться обратно.

Уставали все. И дети и воспитатели. Часто опаздывали к обеду, и вынужденно ели холодным то, что и горячим было невкусное. После обеда не надо было никого организовывать на обеденный сон, все и так падали с ног.
 
Как то на поле учительница английского Ольга Владимировна села и расплакалась: « Все, у меня нет сил полоть эту свеклу. Нет сил, сюда ходить по жаре. Меня всю сожрали комары. Я не выдержу здесь еще три недели». Наталья смотрела на отросшие седые волосы всегда аккуратной Ольги Владимировны и не знала, как ее утешить.  А ведь у них еще по целому отряду детей, за которых они отвечают.

Прошла неделя работы в трудовом лагере, как Наталью, разбудили ночью. На улице только серело, когда в домик, где жили воспитатели, постучали в окно.

- Наталья Владимировна, там вашей девочки плохо.

-  Кому именно? Что с ней? Вы медсестре сказали?
 
Наталья за минуту оделась и была в комнате для девочек. Никто  из детей не спал. Надя, девочка из параллельного класса, лежала бледная как мел. Рядом стояла медсестра. Наталья знала эту девочку только мельком. Она была не с ее класса. Скромная, тихая и неприметная девочка.

- Что случилось? Надя, что с тобой?

- Сердечный приступ у нее. С сердцем плохо. Я ей дала лекарства, но ей в больницу надо срочно, - отрапортовала медсестра тетя Зина.
 
- Так а почему, вы не вызвали скорою? – возмутилась Наталья.

 - Так тут не дозвонишься до города. Один телефон и то какой-то смежный с администрацией совхоза. Только в рабочие часы получается дозвониться, и то не с первого раза. Да и не едет сюда скорая помощь, мы далеко за городом, – отрезала медсестра.
 
– Тем более у нее справка есть, что она здорова. Больных в лагерь не берут. Автобус привезет хлеб и продукты в столовую утром. Он вас и отвезет в город. Вы будете девочку сопровождать, как воспитатель, - продолжала медсестра тетя Зина.

- А в городе куда?
 
- Куда решите. Я вам сейчас выписку дам, - равнодушно сказала тетя Зина и ушла.

Наталья села возле Нади. Девочка была бледная и держалась рукой за левую сторону.  Испуганные дети начали рассказывать:

- Наталья Александровна, она ночью стонала и задыхалась. Мы сразу к тете Зине побежали.

- Молодцы, что сразу сообразили. Девочки, соберите ее вещи.

- Я не хочу уезжать с лагеря, я хочу быть со всеми, - тихо прошептала Надя.

- Наденька, давай домой, и подлечим сердечко, а там посмотрим, - ответила Наталья. Она видела, как изменилась девочка, и хотя она не разбиралась в симптомах, было видно, что все  серьезно.
 
- Мы его сильно не подлечим. У меня врожденный порок сердца, - вздохнула Надя.
 
- Как же ты в лагере оказалась?! – удивилась Наталья Александровна.

- Я хотела с классом быть, и не думала, что здесь будет так тяжело.
 
- Так ладно, нам главное сейчас доехать в город, сообщить твоим родителям и вызвать врача.

Утром приехала развалюха под именем автобус. Он разгрузился у столовой и ждал своих пассажиров.

Девочки привели Надю под руки, пока Наталья Александровна бегала с документами, что ей выписывали  медсестра и начальник лагеря. Начальник лагеря физрук Семен Семенович медленно, одним пальцем печатал приказ на печатной машинке и постоянно отвлекался, чтобы выпить воды. Его мучила жажда после деревенской самогонки, которую судя по запаху в кабинете, он потреблял всю ночь.

Наталья ждала и злилась: «Бюрократия, помрешь, пока эти все бумажки напишут». Ей показалось, что Семен Семенович вздохнул с облегчением, когда она взяла этот пакет и расписалась, что ей выдали ребенка под ее ответственность.

Наконец, они выехали с лагеря. Старенький автобус сильно трясло на проселочной дороге, которая была все в ухабах.  Девочка лежала на жестком сидении, положив голову на колени Натальи. От жуткой тряски ей стало хуже, и она стонала.

 - Можно ехать потише! У меня ребенок больной. С сердцем ей плохо, - почти прокричала Наталья водителю.

Пожилой дядька в старенькой фуражке оглянулся и с тревогой посмотрел назад. Он кивнул головой и стал маневрировать на разбитой дороге.

Наконец  они въехали в город. За окном потянулись заводские корпуса и панельные пятиэтажки. Автобус подвез их к дому Нади и выгрузил на улице.

Наталья завела Надю в квартиру, уложила на кровать, нашла ей ее лекарства и хотела вызвать скорую. Телефона в доме не было. Чтобы позвонить, надо было идти к телефону автомату на угол соседней улицы.
 
- Давай я вначале твоей маме или папе позвоню. А потом сразу врача вызову.

- Мама в больнице, у нее тоже сердце больное. Операцию недавно сделали. А папа на работе. Он начальник цеха, вот номер его заводской. Вы, пожалуйста, папе позвоните вначале, пусть он врача вызовет.  Он знает, что у меня с сердцем и к кому обращаться. А то меня увезут в обычную больницу, а мне надо в кардиоцентр, там меня наблюдают.

 - Хорошо. Попробую.

Наталья стояла около разбитого телефона автомата и пыталась дозвониться на заводской номер отца Нади. Все время было занято.  Неисправный автомат глотал двушки, и скоро запасенных монет не осталось. Наконец взяли трубку и на просьбу позвать к телефону Николая Ивановича, отрезали, что его нет на месте, и быстро отключились.

Наталья сделала попытку позвонить в скорую помощь. Короткие гудки. Еще одна попытка позвонить. Снова короткие гудки.

- Что за дурдом! Что делать то! Я буду тут и в скорую целый час звонить, - Наталья снова взялась дозваниваться отцу, она ведь обещала девочке и знала, как важно сообщить родным о ее самочувствие.

Она дозвонилась на завод с третьей попытки, теперь она выпалила все сразу:

 - Мне срочно нужен Николай Иванович! Это вопрос жизни его дочери.

 На том конце неуверенно сказали, его нет, он где-то в цеху.

Наталья  настойчиво и твердо отчеканила, пока телефон не отключился:

- Я воспитатель его дочери. Ее только что привезли с лагеря с сердечным приступом. Надо родителей и вызывать  врача. Немедленно. Девочке очень плохо. Я хочу, чтобы отец был, когда приедет скорая, - Наталья не просила, она требовала. Она даже не узнала свой голос, ведь она никогда так ни с кем не разговаривала.

На том конце провода мужской голос сказал:

 – Все я понял, сейчас мы его найдем.

 Наталья вернулась в квартиру. Надя обессилено лежала, улыбаясь.

- Наденька, как же ты решилась в лагерь ехать? Все от него косят, а ты поехала.

 - Я проверить себя хотела. Я хочу быть врачом хирургом, операции делать на сердце, а там надо выносливость. Только мне сказали, что не берут с таким заболеванием, как у меня, в хирурги.

- Сейчас медицина вон как в гору идет, вылечат и твое сердечко.

 - Хотелось бы в это верить.

В это время распахнулась дверь, и вбежал отец Нади:

 - Наденька, опять приступ! Я вызвал врача и договорился с Сергеем Павловичем: они тебя сегодня положат досрочно.
 
Отец хлопотал рядом с дочкой, и Наталья, наконец, выдохнула. Девочка была в безопасности. Человек на том конце провода сдержал слово. Они по цепочке быстро нашли на огромном заводе и привезли домой Николая Ивановича. Не прошло и десяти минут.

Наташа медленно шла по улице домой, вечером ей было надо возвращаться в лагерь. А сейчас она размышляла о людях, о том кто и как повел себя в этот критический момент. О хрупкости человеческой жизни, о твердости духа.

Она вдруг почувствовала себя взрослой и ответственной за чью-то жизнь, ответственной не на бумажке, а в жизни. В лагерь  Наталья вернулась другая. Совсем другая.