В мире животных. Глава 5. Олень

Лаборант Сидоренко, пребывающий ныне в теле своего пса, лежал на траве и чувствовал себя невероятно счастливым. Хвост помимо его воли вилял, забавно волнуя длинные травинки. Время от времени лаборант пытался перевернуться на спину - как же собакам это сложно! - и тогда эти самые травинки приятно его щекотали. Пару раз даже удалось покататься спиной по земле. Всё-таки как это здорово - быть собакой! Вот все говорят, что люди, мол, высшие существа и всякий прочий бред.  И что, принесло это превосходство счастье? Конечно нет. Проблемы одни. А собаки? Нашёл траву, покатался в ней на спине - и уже счастлив. Видимо, вместе с телом Сидоренко приобрёл и собачьи инстинкты. Как же он иначе понял, что траву можно есть, это полезно, и в ней же можно валяться - это приятно.

- Принюхайся, мой человек, - подал голос Мухтар, который гонялся за бабочкой. - Чувствуешь этот аромат?

- Бомжа или чьей-то кучи в кустах?

- Нет. Внимательнее.

Лаборант послушался собственного пса и действительно среди вышеназванных "ароматов" уловил нотки чего-то другого, незнакомого ему. Однако рот, вернее, пусть, от этого запаха заполнидась слюной. Что-то, похожее на запах земли и... Нет, непонятно.

- Это косточка, - гордо заявил довольный Мухтар, молотя по земле мощным хвостом. - Я сам её нашел и закопал, припрятал до лучших времен. Могу отдать её тебе.

- Нет, спасибо, пусть пока побудет там, где ты её закопал, - ответил лаборант. Он вдруг представил, как грызёт эту самую кость, перепачканную землёй и чужими слюнями... Фи!

Валяться и вести ленивые дискуссии со своим же псом было, конечно, здорово, но нужно было найти Петрова. Если б кто-нибудь сейчас спросил, зачем же его искать, Сидоренко ответить бы не смог. Видимо, так устроен мозг собак - они могут быть последоватедьны, но не могут объяснить причину. Нужно найти косточку. Зачем? Сначала найди, потом можно решить, грызть её, закопать или подарить хозяину. Вот и сейчас так - нужно найти академика. Зачем? Да кто ж его знает... Сначала найдём, а там посмотрим, что к чему.

Город радовал полным отсутствием живых существ на своих улицах. Сидоренко и Мухтар не встретили ни души, пока шли к лесу. Зато из окон частенько доносились голоса, как человеческие, так и кошачьи, собачьи, и птичьи... Лаборант вновь вспомнил про соседа, что держал птицеедов и удава. И опять этому соседу не позавидовал...

Постепенно лаборант научился определять часть запахов. Человеческие отдавали своеобразным душком, понять его природу было сложно. Видимо, так чуткий собачий нюх ощущал запах одежды и разнообразной химии - мыло, дезодоранты, духи... Человеческому носу эти ароматы кажутся приятными, а для собачьего - жутко смердит. Запахи животных, что тут и там попадались на земле, были поприятнее людских. Они витали в нескольких сантиметрах над землёй, сплетадись в невидимый узорчатый ковёр, который мог невероятно много поведать окружающим. Вот тут дорогу пересёк олень, было это около трёх дней назад. Тут пробежала белка, вот тут, на дереве, местные кобели ведут упорную войну за территорию. Запах их меток ощущается метров с двухсот. Вон там, в лесу, обитают белки, в километре спит тот самый бомж, да смердит так, что не продохнуть... К счастью, собаки имеют возможность "отключить" ненужные запахи, отодвинуть их куда-то на край восприятия. Иначе можно было бы с ума сойти.

Вот, наконец, и лес. Муха, предпочитающий передвигаться на четырёх конечностях, уверенно привёл хозяина к тому месту, где ещё вчера вёл свои наблюдения академик. Однако теперь вместо него на земле лежал олень. Очень странный - сам небольшой, зато рога огромные. Наверно, трудно ему передвигаться, даже голову тяжело поднять. Но что-то в облике зверя напугало лаборанта, да так, что из горла вырвался рык, напугавший даже его самого, и на загривке помимо воли вздыбилась шерсть. Страное это чувство, когда шерсть дыбом встаёт.

Мухтар уловил эти изменения и тут же их объяснил:

- Это природа, хозяин. Я не чую опасности от этого зверя.

Сидоренко почувствовал, что ему нестерпимо жарко.

- Подыши ртом, - тут же посоветовал Муха. - Сразу станет легче.

Лаборант уже не думал о том, насколько странно сейчас выглядит. Он просто последовал совету друга, и ему действительно стало лучше. Точно, собаки же потеют ртом, - вспомнил он. Муха хмыкнул.

По мере того, как они подхоиди к оленю, тёмное пятно вокруг него становилось бледнее и бледнее, пока и вовсе не исчезло. Видимо, у собак так заложено природой - что-то опасное для себя они видят в ореоле темного пятна.

Мухтар опять хмыкнул, практически бесшумно идя рядом на четырёх конечностях. Как же собаки так живут - ничего не спрячешь, мысли напоказ...

Они дошли до оленя. Тот поднял голову, посмотрел на них грустно-задумчивым взглядом. Что-то в этих глазах было знакомо Сидоренко. Выражение ли... Или то, что это были человеческие глаза. В личности оленя сомневаться не приходилось, учитывая, что рядом лежали одежда академика и дневник наблюдений. Вот именно на него олень смотрел с тоской. Ясно, писать не может, а больше и не волнует ничего...

- Муха, он меня поймёт?

- Не уверен. Но я могу попробовать ему передать, человеческую речь он точно поймёт.

- Отлично. Спроси, проводил ли он ещё какие-нибудь опыты?

Мухтар уставидся на оленя немигающим взором, спустя пару секунд олень ответил ему тем же. Некоторое время они смотрели так друг на друга. Выглядело это жутко.

- Просит меня записать какие-то данные, но я не могу писать...

- Повтори вопрос, пожалуйста.

Вновь зрительный контакт, ожидание...

- Говорит, что очень важно записать суточные...

- Ясно. Спасибо, Мух. Вот кто о чём, ей-богу...

- Я что-то не так сделал?

- Нет, конечно. Ты умница, Мухтар.

- Спасибо, мой человек!

Лаборант подошёл к дневнику наблюдений, что лежал открытым на земле. При этом он кожей почувствовал, как напрягся олень. В смысле академик Петров. Но тут Сидоренко ждал неприятный сюрприз. Собачье зрение, будучи на порядок лучше человеческого, для чтения явно не было предназначено. Буквы сливались в одно расплывчатое серое пятно. Мухтар объяснил это тем, что собачье зрение не может воспринимать буквы, это не заложено природой.

***

Несколько дней маленький городок колбасило, а потом все проснулись в своих телах. И люди, и животные. Сидоренко это немного расстроило, ведь теперь он не мог видеть столько оттенков и различать гаммы запахов. После возвращения в свою оболочку он долго ещё чувствовал себя увечным. Да и без общения с постоянно всем довольным Мухтаром было немного скучно. Ибо теперь он мог только говорить ему что-нибудь, а ответить пёс на понятном ему, человеку, языке уже не мог. Как сказал бы сам Муха - это не заложено природой.

Что касается жителей, после этой истории многие уехали из города. Никто не знал, что именно произошло и благодаря кому, не зря же проект был особо секретный. Фактически из всех, кто остался, обо всём знал лишь Сидоренко. Ну, ещё и академик, но об этом чуть позже. Соседа лаборанта, что разводил птицеедов и держал удава, больше никто не видел, его подопечных с трудом пристроили в добрые руки. Так что прежде чем заводить экзотических питомцев стоит что раз подумать, вдруг рядом живёт слегка сумасшедший академик, что проводит странные опыты?..

Что же касается самого Петрова. Сидоренко внимательно изучил его дневник наблюдений, правда, мало что понял из него, ибо манера письма у академика была, как бы сказать помягче, своеобразной. Вот что значит "а115 р. п. д. 3"? А чёрт его знает. В общем, из того немногого, что удалось понять, стало ясно, что Петров вновь ещё раз поэкспериментировал и полученное вещество вколол себе в вену. Как оно и бывает, что-то пошло не так, и учёный так и остался оленем. Маленьким, но и огромными рогами, ярко-зелёными глазами академика, окрасом таким же, как были волосы Петрова. Оленя этого поселили при научной базе, построив для него специальный загончик. Вёл себя зверь спокойно, оживляясь лишь при виде лаборанта или своего журнала наблюдений.

Препарат, созданный на основе Петровия, был летуч, но со временем покидал организм, возвращая всё назад и обращая вспять мутации. А то, что академик вколол себе в вену, было необратимо. Так что теперь можно было не бояться новых экспериментов. Правда, без разговоров с Мухтаром было в самом деле скучно.